расслоение между семьями становится расслоением между видами человеческого труда. Неравенство в доходах — это серьезная проблема, и с годами она становится только острее. Но если решать ее только через перераспределение доходов, это не только потребует сбора налогов и выплаты пособий в колоссальных объемах, но будет делать еще больше очевидной пустоту и бессодержательность многих видов деятельности. Многие люди будут жить за счет высокой производительности труда немногих.
Но реальная задача состоит в том, чтобы сокращать разрыв в производительности труда. Разговор о путях решения этой задачи оказался очень длинным: мы начали с необходимости перехода от социального патернализма, при котором государство применяет механизмы принуждения к «непокорным» семьям, к социальному «матернализму», при котором государство дает им реальную поддержку, которая не сопровождается насилием. Суровость же, с которой социальный патернализм обращается с распадающимися семьями, я предложил направить против некоторых пагубных практик преуспевающего меньшинства. Чтобы построить капитализм, дающий всякому, где бы он ни жил, возможность достойного труда, необходимо и то и другое.
9
Глобальное разделение: победители и отставшие[184]
Глобализация является мощным фактором повышения уровня жизни во всем мире. Экономисты, расходящиеся по разным лагерям по многим вопросам государственного регулирования, практически единодушны в этой оценке. Но экономисты, даже когда они говорят в один голос, уже не пользуются доверием общества. Отчасти это связано с тем, что после мирового экономического кризиса весь этот цех утратил «разрешение на работу». Но тут есть и более явная причина: наш восторг по поводу глобализации имеет слишком общий характер. И это тем более странно, что «глобализация» — это даже не экономическое понятие. Этот рыхлый термин, пущенный в оборот журналистами, отражает совершенно различные экономические процессы, которые вряд ли могут иметь одинаковые последствия, не говоря уже о том, чтобы быть одинаково благоприятными для всех.
Профессиональные экономисты проявили непрофессионализм из опасений, что критика этой концепции усилит популистские настроения, и уделили очень мало внимания негативным сторонам этих различных процессов. Но они очевидны для простых граждан, а то, что экономисты, как им казалось, не принимали их всерьез, привело лишь к тому, что многие люди перестали слушать «экспертов». Чтобы мы, экономисты, смогли вернуть утраченное доверие, мы должны дать более трезвый анализ глобализации, признавая и правильно оценивая ее негативные стороны в интересах разработки мер регулирования, направленных на их смягчение. Сегодня ради сохранения чести профессии экономистам лучше указать на наши собственные недоработки и упущения, чем возмущенно выступать в защиту глобализации.
Торговля
Такой разговор должен начинаться с анализа процессов торговли, которые вызывают колоссальное перераспределение ресурсов внутри и между странами.
Что касается ситуации внутри стран, из допущения о сравнительных преимуществах вытекает, что, поскольку торговля — это взаимовыгодный процесс, при должной компенсации потерь, достигаемой перераспределением ресурсов внутри каждой страны, можно добиться повышения материального благополучия для всех. Мы, экономисты, отошли от этой верной посылки и защищали заведомо ложную идею о том, что глобализация улучшает положение каждого члена общества. Теория мирового хозяйства практически не исследовала внутренние механизмы компенсации. Это еще более важно в силу двух моментов, которые не учитываются в упрощенных моделях: негативные явления в основном отражаются в ситуации на рынке труда и концентрируются в определенных географических регионах. Когда сталелитейная отрасль Шеффилда пришла в упадок, сознание того, что где-то в другой части страны выигрыш для потребителей более чем перекрыл то, что потеряли в потреблении шеффилдские безработные, не было для них большим утешением.
Если говорить о межстрановых отношениях, то мировая торговля заставила разные страны специализироваться на разных отраслях. Если очень кратко подытожить совершившийся процесс, Европа, США и Япония специализировались на «отраслях знаний», Восточная Азия — на обрабатывающей промышленности, Южная Азия — на услугах, Ближний Восток — на нефти, Африка — на добывающей промышленности. Это позволило странам Восточной и Южной Азии резко сократить отставание от стран с высоким уровнем доходов и добиться беспрецедентного сокращения разрыва в уровне доходов разных стран мира. Специализация на сырьевых отраслях вызывает чрезвычайно серьезные нагрузки для систем государственного управления: в этих отраслях создается колоссальная экономическая рента, право собственности на которую должно определяться политически. Какие-то страны справляются с этими стрессами, но многие другие страдают от ужасающей фиксации на поиске рентных ниш. Пример стран последнего типа — Южный Судан, которому нефть не принесла счастья. Борьба различных группировок за ресурсы вызвала голод и массовые внутренние миграции населения. В 2000–2013 годах, когда произошел скачок сырьевых цен, казалось, что возникают мощные стимулы для развития стран Африки и Ближнего Востока, но сегодня это уже выглядит сомнительным. Очень интересные новые данные международной статистики позволили получить более комплексные показатели национального богатства на душу населения, отражающие не только такие традиционные элементы, как объем капитала, но также уровень образования и природные ресурсы[185]. Эти данные позволяют получить два «моментальных снимка», на 1995 год и на 2014 год, удачно совпадающих с точками начала и конца этого суперцикла динамики сырьевых цен. Они позволяют дать определенный ответ на вопрос, обеспечил ли этот беспрецедентный временный рост доходов многих бедных стран от продажи сырья сколько-нибудь устойчивый прирост благосостояния. Эти цифры показывают, что в действительности беднейшие страны еще больше отстали от остальных. Не только абсолютный, но и относительный рост уровня благосостояния на душу населения в странах с низким уровнем дохода оказался намного ниже, чем в странах с другим уровнем дохода, а во многих странах Африки уровень благосостояния даже сократился. Здесь происходит то же, что и с последствиями роста мировой торговли внутри каждой страны: радужные модели говорят только о возможностях. Переход от возможности к действительности зависит от государственной политики, но эти вопросы авторы моделей ловко обходят.
Регулирование
Корпорации стали глобальными, превратившись в организации со сложной правовой структурой, внутри которой дочерние компании, торгуют друг с другом под контролем материнской компании. Для таких компаний уплата налогов стала вопросом их выбора. Ярким примером такой компании является Starbucks: хотя ее британская «дочка» продала за последние десять лет миллиарды чашек кофе, ее облагаемая прибыль была практически нулевой. При этом стало известно, что другая «дочка» Starbucks, базирующаяся на Нидерландских Антильских островах, получала огромную прибыль, хотя совсем не занималась продажей кофе — она продавала только права на использование имени Starbucks британской «дочке». Компания заявила с благородным возмущением, что уплатила все налоги, причитающиеся с нее на Нидерландских Антильских островах (забыв, правда, упомянуть при этом, что налоговая ставка на этой территории равна нулю). В бедных странах аналогичные схемы применяются в сырьевых отраслях: так, одна
