2017 года процедуру избрания своего руководителя. В 2010 году ее социал-демократический лидер Гордон Браун, классический утилитарист, пришел к власти как кандидат от Лейбористской партии, пользовавшийся единодушной поддержкой в своей партии. Но уже в 2017 году партию возглавлял марксист и популист Джереми Корбин, который имел почти нулевое влияние среди членов своей партии в парламенте, но получил лидерство в партии благодаря пылким молодым идеалистам, для которых партия распахнула двери[192]. Это привело к радикальному изменению членского состава Лейбористской партии. В Консервативной партии Дэвида Кэмерона, который в 2010 году был лидером, выражавшим позиции центра, заменили в 2016 году «темной лошадкой» Терезой Мэй: депутаты парламента от партии тори сделали ее лидером партии, отчаянно пытаясь избежать выполнения требований нового партийного устава, согласно которым лидер должен был избираться всем ее членским составом. Они боялись, что это закончится избранием идеолога-диссидента, как это случилось в 2001 году, когда эта процедура была применена впервые. Сегодня в двух главных политических партиях Великобритании возникли такие системы выборов руководства, которые в случае их реального использования почти наверняка создадут политическое меню из идеологов с полярными позициями, вроде выбора между веганским блюдом и жареной телятиной. На выборах 2017 года Джереми Корбин выступил под знаменами левацкого идеологического популизма, в то время как Тереза Мэй не сумела предложить сколько-нибудь внятную стратегию. В результате избиратели не получили реального выбора, что привело к ситуации «подвешенного парламента»[193].
Даже в Германии того непродолжительного периода, когда канцлер Меркель попробовала применить странную комбинацию из ролзианского легализма и популизма, открыв на несколько месяцев немецкие границы, оказалось достаточным для того, чтобы толкнуть каждого восьмого избирателя в объятия новой националистской партии на выборах 2017 года. Доля голосов, которую получила ее правоцентристская Христианско-демократическая партия, упала до самого низкого уровня с момента основания партии в 1949 году. Однако распад правоцентристского лагеря никак не помог политическим силам левее центра. Поддержка социал-демократов сократилась еще более резко и тоже достигла своей самой низкой точки с 1949 года. Центр сжимается, оставляя поле битвы идеологам-популистам.
Возрождение центра: некоторые процессы политической механики
Нужен процесс, который позволит партиям мейнстрима вернуться в центр политического спектра. Ниже я излагаю два возможных изменения порядка выбора руководства партий. Оба эти изменения намного демократичнее существующих процедур.
Самый простой шаг состоит в ограничении круга лиц, выбирающих партийного лидера, только выборными представителями соответствующей партии. Избрание лидера партии этим кругом лиц предпочтительнее его избрания всем членским составом партии в силу двух особенностей таких выборных представителей. Во-первых, они стремятся получить максимально широкую поддержку в партии, что побуждает их поддерживать центристских кандидатов. Во-вторых, они — инсайдеры, которых сложнее обмануть трюками, рассчитанными на широкую партийную публику: их можно назвать «осведомленными избирателями». При такой системе в Великобритании в 2001 году лидером тори стал бы Кен Кларк, центрист с большим опытом работы в правительстве; лидером лейбористов в 2015 году стал бы центрист; а если бы кандидата в президенты США от Республиканской партии также выбирали бы выборные представители этой партии, Дональд Трамп не оказался бы в Белом доме.
Избранные представители обладают большей демократической легитимностью, чем рядовые члены партии; в целом они представляют гораздо больше сторонников партии, число которых намного превосходит число ее официальных членов. Но если главным критерием все-таки считается обеспечение максимального числа активно голосующих, то остается лишь худшая альтернатива: предоставление права избрания партийных руководителей, по крайней мере главных партий, всемчленам партий, хотя до сих пор это давало не очень впечатляющие результаты. Поскольку рядовые члены партий плохо знают кандидатов, преимущество получают харизматичные популисты.
Если система избрания руководства партий не будет изменена, то самой безопасной альтернативой будет, вероятно, система голосования, включающая тот или иной элемент пропорционального представительства. У такой системы есть свои минусы, но система коалиций не дает партиям осуществлять на практике свои идеологические установки и более благоприятствует прагматизму, основанному на реальных фактах. Норвегия, Нидерланды и Швейцария, которые уже давно управляются коалициями, формируемыми на основе пропорционального представительства, сумели избежать худших крайностей современного капитализма. Период правления коалиционного правительства в Великобритании в 2010–2015 годах и «политический тупик» в США в 2011– 2017 годах также выглядят задним числом несколько лучше, чем правительства и администрации, которые были до и после них.
Возрождение центра: информированное общество
Определенная «отладка» наших политических систем может сделать их более пригодными для осуществления морально обоснованных и прагматичных стратегий.
Но политика не может быть лучше общества, которое она отражает. Моральная и прагматичная политика возможна только тогда, когда в обществе имеется критическая масса граждан, требующих такой политики. Вот почему эта книга написана прежде всего для граждан, а не для политиков. Критическая масса — это не все население страны, но это такая масса людей, которой будет достаточно для того, чтобы дать политикам мужество действовать. К счастью, социальные сети можно использовать для распространения не только плохих, но и хороших идей. Ниже я привожу нечто вроде памятной записки, излагающей основные моменты предлагаемой политики, способной уже сегодня решать проблемы, создаваемые новым социальным расслоением, а также более долгосрочной стратегии возрождения морального начала в деятельности организаций.
Новая прагматичная политика
Новую политику невозможно изложить во всех деталях в небольшой книге, посвященной столь широкой теме. Все предложения, содержащиеся в этой книге, основаны на результатах научного анализа, но требуют значительной доработки, прежде чем их можно будет применять на практике. И все же препятствия для их реализации будут скорее политическими, нежели техническими.
Чтобы остановить новое нарастание разрыва между метрополисами и депрессивными городами, потребуются средства, которые можно получить за счет обложения налогом огромного прироста образующейся в метрополисах агломерационной ренты. В главе 7 показано, почему значительная часть огромного прироста доходов жителей метрополисов — это разновидность ренты, а не реальный доход, зарабатываемый именно теми, кто его получает. Но там же также рассматриваются и проблемы, возникающие с обложением рентного дохода: многие виды таких доходов достаются не собственникам недвижимости, как считалось до сих пор, а высокооплачиваемым квалифицированным специалистам. Но те же доводы, какими оправдывается более высокое обложение земельной собственности в метрополисах по сравнению с другими местами, применимы и к таким квалифицированным специалистам. Я легко предвижу страстное возмущение групп частных интересов, чувствующих угрозу для своего положения, и их жесткую оппозицию. Как же лучше всего использовать эти средства для возрождения депрессивных городов? Главное здесь — это скоординированные усилия по привлечению в такие города предприятий какой-то молодой отрасли, причем желательно отрасли, которая лучше сообразуется с традициями города. Для такой координации необходимы связи: чтобы возникло единое убеждение
