не стал тебе ничего говорить.
— Значит, — сиплю, — вы меня не специально опоили?
— Что ты, Марта! — Антон даже захлебывается от возмущения. — Он случайно перепутал лекарство, выпил то, что я оставил для тебя, а сам вышел прогуляться. Потому вы и разминулись.
Я молчу, шокированная его признанием. Это какой-то ужасный сон мне снится. Протягиваю руку и с мольбой прошу Росомаху:
— Ущипните меня.
— Зачем? — смотрит он с опаской.
— Ущипните! — повторяю требовательно. — Я хочу проснуться. Вы меня сейчас ущипнете, и сон пройдет. Это же настоящая дичь, а не сон.
Но Антон вместо того, чтобы меня щипать, берет мою ладошку обеими руками.
— Ты не спишь, Марта, — говорит он убедительно, — точно не спишь.
Я вцепляюсь руками в волосы и упираюсь лбом в панель автомобиля.
— Господи, ну почему это не вы, — стону горестно, — лучше бы это были вы!
Антон дергается, локтем вытирает лоб.
— Я так не думаю, — бормочет он и решительно поворачивается ко мне.
— На самом деле, это не такой ужасный сон, как ты думаешь, Мартуся. Мой приятель... Он... Он достойный, уважаемый человек.
Окидываю мужчину полубезумным взглядом.
— Только не говорите, — хриплю в ужасе, — не говорите, что это Сосланбек. Или Чабехан.
— Ты что! — пугается Росомаха. — Да Чабехан тебе в дедушки годиться! Как и Сосланбек.
— Откуда я знаю, — бубню, про себя выдыхая с облегчением, — я так поняла, они тут после моего отчима самые уважаемые.
— Нет, Мартуся, отец твоего ребенка, конечно, старше тебя, но не настолько. Это я для него вызвал ту чертову массажистку из салона Лейлы, — говорит Антон, почему-то с опаской на меня поглядывая. Почему только, непонятно.
— Мне все равно, — ворчливо его перебиваю, — мне абсолютно наплевать, кто там по ночам обслуживает отца моего...
Осекаюсь, прикусывая язык. Не могу, я не могу сказать это вслух. Может, потом привыкну. Когда отвыкну от того, что отцом своих детей представляла только Давида.
— Этого вашего достойного человека, — заканчиваю мысль, и ловлю на себе скептический взгляд Росомахи.
— Ладно, поехали, — говорит Антон, заводя машину, — что-то мы с тобой заболтались.
— Точно, — согласно киваю, — а мне еще билеты брать.
— Какие билеты? — непонятливо морщит лоб Росомаха.
— Да хоть какие-то. Мне бы для начала выбраться из города, — объясняю ему, — а там решу, куда поеду. Вот как раз сейчас посмотрю расписание поездов.
— Зачем тебе поезда, Марта, — продолжает тупить Антон, — если мы едем в аэропорт? Насколько я понял, тебя там ждут.
— Никто меня там не ждет, — качаю головой, — и на самолет у меня нет денег. Так что разворачивайте машину, мы едем на вокзал.
— Куда мне сказали, туда я тебя и повезу, — упирается Антон.
— Антон! — возмущенно стучу по панели. — Я требую отвезти меня на вокзал.
— Давай для начала доедем до города, — примирительно предлагает он, — дорога все равно одна. А там будем разбираться.
— Ладно, — соглашаюсь покорно.
Мы въезжаем на горный серпантин. Антон так уверенно ведет машину, будто он всю жизнь кружил по горным дорогам. Некоторое время молча слежу за ним, а затем говорю тихонько:
— Антон красивое имя. И все-таки, вам намного больше идет Росомаха.
Антон улыбается кончиками губ, а следом выдает длинное витиеватое ругательство. Автомобиль резко тормозит, и я в недоумении рассматриваю гору камней, которая возвышается посреди дороги и преграждает нам путь.
— Откуда они тут взялись? — спрашиваю Росомаху.
— Или обвал, или... Подожди, Мартуся, — он выходит из машины и идет к каменной насыпи. Смотрит вверх, потом по сторонам, а потом оборачивается ко мне и машет рукой. — На пол, Марта, ложись! Не высовывайся!
И как подкошенный падает среди камней, а вокруг раздаются неприятные свист, треск и хлопки. Пока до меня доходит, что это выстрелы, распахивается дверца, и внутрь заглядывает незнакомый бородатый мужчина. Один в один как в фильмах про контрабандистов.
Увидев меня, он хмуро ухмыляется и жестом показывает на выход. Понимаю, что сопротивляться глупо — сзади него еще двое с автоматами.
Выбираюсь из автомобиля и высматриваю Антона, но среди камней ничего не видно.
— Вы что, его убили? — кричу на одного из автоматчиков, замахиваясь кулаками.
— Успокойтесь, госпожа Данилевская, ничего с вашим спутником не случилось. Отдохнет и очнется, — говорит бородатый контрабандист. Кстати, почти без акцента. — Меня он не интересует, мне нужны вы.
— Кто вы? — спрашиваю уже не так воинственно. — Что вам от меня нужно?
— Мне ничего. Но вас очень желает видеть один мой друг.
— А если я не желаю? — дерзко вскидываю голову.
— Боюсь, это его мало волнует, — хищно скалится мой похититель и исчезает. Вместе с окружающим миром.
Нет, я не потеряла сознание, просто мне на голову надели мешок.
— Что за страна. Что за люди, — бубню я, пока меня ведут к машине и усаживают на заднее сиденье. — Приехала — украли. Уезжаю — снова крадут. Как же вы задолбали своими дикими обычаями!
Но мои возмущения не производят ни малейшего впечатления на похитителей. Я могу только догадываться, куда меня везут, об этом настойчиво вопит моя интуиция.
Когда меня долго ведут сначала по вымощенной дорожке, потом по длинным коридорам, я только утверждаюсь в своих догадках.
Поэтому, когда с меня наконец снимают мешок, совсем не удивляюсь, увидев знакомое неприятное лицо. И даже не жду, когда со мной поздороваются. Больно надо.
Приглаживаю волосы и говорю, стараясь, чтобы это прозвучало надменно и свысока:
— Не думала, господин Данбеков, что вы из тех мужчин, которые даже с десятого раза не понимают слова «нет». Что ж, значит, я тем более не ошиблась и сделала правильный выбор.
Глаза Тузара Данбекова гневно вспыхивают, и я с мрачным удовлетворением отмечаю, что попала в самую точку.
Глава 32
Чего не отнять у восточных мужчин, так это выдержки. Данбеков справляется с собой в считанные секунды и даже умудряется придать лицу недоуменное выражение. Впрочем, от этого оно более приятным не становится.
— О чем вы, Марта? Я всего лишь хотел пригласить вас в гости.
— Какая жалость, — восклицаю с фальшивым огорчением,
