— Я от своих слов отступаться не собираюсь, — внутри у меня все мгновенно заледенело. В кончиках пальцев скопилось неприятное покалывание. — Тронь его — и пожалеешь. И мне плевать на дипломатические последствия. Дэриэлл слишком дорог мне.
Вот я и сказала это. Целитель выронил вилку и замер. Меренэ усмехнулась.
— А я ведь собирала информацию о тебе, Найта. И все слухи венчают тебя с другим. Как его, Максимилиан? Северный князь? — нежно пропела наследница. Меня передернуло.
— Это мое личное дело.
— Тогда почему ты защищаешь Дэриэлла, если не он твой любовник?
Не покраснела я исключительно от приступа злости. Но ровный голос дался с трудом.
— Фактически и с Максимилианом отношения у меня чисто платонические. Дело не в этом. Я не могу позволить кому-либо причинить боль, тем, кого я люблю. Это немыслимо.
— Но ведь Дэриэлл не твой лю…
— Похоже, мы с тобой по-разному понимаем слово «любовь», — сочувственно улыбнулась я. «Проглоти это, кукла несчастная». — Но я тебя не осуждаю. Сложно, наверное, говорить о том, чего никогда не испытывала.
— Ты!
Не знаю, чему их там во дворце учат — этикету-шметикету, этике-фигетике. Тарелки наследница швыряла метко, да. Но вот вряд ли когда-нибудь стирала сама, иначе бы не рискнула оставлять на моей замечательной бежевой футболке отпечаток свекольного салата.
— Думаю, разговор можно считать оконченным, — я аккуратно промокнула пятно салфеткой, ничуть не расстроенная. Чтобы два таких великих алхимика, как мы с Дэриэллом, не смогли справиться с какой-то свеклой!.. Ну… полтора великих алхимика.
Меренэ молча поднялась и хлопнула дверью.
— Похоже, разговор не окончен, а тема осталась открытой. И чего она так взбесилась, — философски вздохнула я. На душе было на удивление спокойно. — Это же меня оскорбляли. А я так, ответила.
— У Меренэ действительно проблемы с серьезными отношениями, — злорадно рассмеялся Дэриэлл, и взгляд у него стал цепким и неприятным. Никогда не видела Дэйра таким. Надо же, оказывается мой целитель — не концентрированная добродетель, он еще и ненавидеть умеет. Причем не только абстрактных шакаи-ар. — Точнее, со взаимностью… Впрочем, у нас это семейное.
Последняя фраза прозвучала мрачновато.
— Почему ты так решил?
Дэйр нервно запустил пальцы в растрепанную косу.
— Ты так и не ответила мне тогда.
Ой-ой. Приехали. Кто-то не знал, как начать разговор, да?
— Ну… я не… это все так…
— Это просто — да или нет.
Дэйр резко развернулся, опуская руки на спинку моего стула. Лицом к лицу, так близко, что дыхание обжигало кожу. В висках застучало, словно разом перекрыли кислород.
— Но я…
Он пристально вглядывался в мое лицо, будто пытаясь отыскать там ответы на все вопросы. А я краснела и бледнела, старалась выдавить из себя хоть слово — и не могла. Открывала рот — и язык не слушался, губы немели, как на лютом морозе. В памяти отпечатывались какие-то совершенно лишние, но очень четкие детали — вытертый лак на светлых досках под ногами, замявшийся ворот Дэйровой рубахи и белый, как косточка, шрамик на мочке уха…
— Понятно, — с горечью сказал Дэриэлл, прикрывая глаза — темные, блестящие, будто у больного лихорадкой. А потом наклонился и прикоснулся к моим губам. Пока только прикоснулся. — Вдруг это поможет тебе принять решение…
Последние слова я скорее угадала, чем услышала. А потом стало как-то все равно.
Мне стоило бы лучше держать себя в руках. Если я не собираюсь говорить «да», зачем тянуться за ним? Зачем скользить ладонями по спине, теребить косу? Зачем?..
Губы у него не мягко-шелковые, как у Ксиля, не детски-нежные. Шершавые и твердые. И горькие — он не ужинал с нами, он весь вечер цедил горьковатый травяной настой….
Я попыталась сбежать, отстраниться — но он держал крепко. Одна рука — на затылке, другая обжигала спину сквозь тонкую ткань футболки. Обжигала в прямом смысле, лучась изменчивой силой целителя. И от этого по нервам прокатывались ощущения, каких прежде я не испытывала… Никогда не думала, что на моих нитях можно играть такие мелодии…
Уже не кровь бежала по венам — раскаленная тьма.
Он отстранился сам, когда сознание у меня начало подергиваться дымкой.
— Дэйр… — я захлебнулась вдохом и умолкла, отводя глаза. Всего на секунду, конечно.
Так странно видеть мудрого, всегда спокойного целителя растерянным, раскрасневшимся, с расширенными зрачками.
— Я не хочу на тебя давить, Нэй, — о, да, что же это было только что, если не давление? Вот она, твоя темная сторона, Дэйри… — Я знаю, ты считаешь, что любишь его, — неуверенно продолжил Дэриэлл, сгорбливаясь. — И поэтому не прошу тебя принять решение сейчас. В конце концов, ты несовершеннолетняя, даже по человеческим меркам, и с моей стороны…
Дэриэлл отвернулся, и я наконец поняла, что его так смущало: собственное поведение. Он по аллийским меркам совершил аморальный поступок — домогался ребенка. Меня.
О, боги… Ну разве же в этом дело!
— Дело не в возрасте, — тихо возразила я. Ну что же такое со мной творится? Почему никак не могу успокоиться?
— И в нем тоже, — утомленно улыбнулся Дэриэлл, и я как-то сразу ощутила громаду той эпохи, на которую он был меня старше. Не только меня — но и цивилизованного человечества. — Ты еще ничего не видела в этой жизни. За тобой никогда не ухаживали… серьезно. И поэтому очень легко ошибиться и принять за любовь — влечение или влюбленность. Или дружбу, — добавил он совсем тихо. — Поэтому прошу об одном — подумай.
Дэйр сунул руку в карман и протянул мне… кольцо на цепочке. Красное золото и темные изумруды, цвета Дома Ллиамат. У меня в горле появился горький комок.
— Послушай, я не могу…
— Надень это, — мягко перебил меня Дэриэлл, не отводя темных и внимательных глаз. — Принятие кольца еще ни к чему не обязывает. Если ты носишь его на цепочке — значит, что обещала подумать. Давай договоримся так — когда ты найдешь своего шакаи-ар и вылечишь его, то вспомнишь обо мне… и либо наденешь кольцо, либо вернешь обратно.
— Дэйр… — беспомощно выдохнула я, чувствуя, как застегивается на шее цепочка. Металл холодил кожу, категорично и обязывающе. Как ошейник.
— И еще, Нэй. Что бы ты тогда не решила — я в любом случае буду ждать тебя в Кентал Савал. Не хочу терять тебя. Никогда.
И тихо вышел, оставив меня на кухне, одинокую и растерянную, окончательно запутавшуюся в своих желаниях.
Я подумаю, Дэйр. Обещаю.
* * *
На следующее утро целитель ни единым словом не намекнул на произошедшее накануне. Словно бы и не было ничего. Только цепочка с кольцом болталась у меня на шее, как напоминание-обещание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
