о примирении. В начале марта Маргарет полетела в Нью-Йорк, чтобы встретить мужа в аэропорту Кеннеди и затем отправиться с ним на Багамы, где Джослин Стивенс предоставил им свою летнюю резиденцию в Лайфорд Кей. В тот момент раздельное проживание, не говоря уже о разводе, по-прежнему считалось немыслимым, как из-за детей, так и с точки зрения имиджа монархии.
По возвращении с Багамских островов Маргарет разорвала отношения с Робином, которые длились всего месяц, заявив ему: «Это нужно ради соблюдения приличий». Будучи законченным Лотарио, он тем не менее был потрясен такой внезапной отставкой. С этого момента жизнь Робина покатилась по наклонной, и полтора года спустя он свел с ней счеты. Маргарет не присутствовала на его похоронах. Первоочередная задача заключалась в защите самой себя и репутации королевы15.
В это время Маргарет имела и других поклонников, в число которых входил Питер Селлерс, бывший от нее без ума. Он говорил ясновидящему Морису Вудраффу, что хочет на ней жениться, и просил подсказать благоприятную дату. Однако все это было лишь плодом его воображения, как и то, что Софи Лорен якобы числилась у него в любовницах.
Несмотря на фасад благополучия, тот факт, что Маргарет занималась постройкой дома на острове Мюстик, говорил о том, что пара шла разными путями. Тони никогда не делал секрета из своего отвращения к острову и его владельцам. Когда дом построили, Маргарет стала ездить туда дважды в год – в феврале и поздней осенью. Обычно она отправлялась одна, и никогда – с детьми, которые оставались под присмотром няни Вероны Самнер. Педантичная до мелочей, как и ее сестра, принцесса возила с собой специальную бижутерию «для отдыха», предназначенную только для Мюстик, например, ожерелье и серьги из искусственного рубина и стекла или многочисленные украшения из коралла16. Ей приносило неизменное удовольствие собирать раковины на пляже, и эту страсть принцессы должны были разделять гости, расхваливая находки.
Очень скоро Мюстик превратился в синоним ее экстравагантного и роскошного образа жизни, что бросало тень на ее королевский статус, который никто не отменял. Но обязанности принцессы не были четко очерчены, да и преданность короне, отличавшую Елизавету, Маргарет не демонстрировала. Принцесса выглядела королевской прихлебательницей, живущей на общественном иждивении.
Основные обязанности Маргарет, в частности сбор средств для Королевского балета и Национального общества предупреждения жесткого обращения с детьми, как бы случайно замалчивались прессой. Маргарет расстраивало то, что ее заслуги так явно принижают и ее популярность стремительно падает. Ее поездки на Карибы воспринимались как преступление против страны и монархии. Неизменно полемика вокруг ее отдыха увязывалась с вопросами о ее содержании по Цивильному листу, по которому отпускались деньги на содержание монархии. Таблоиды пестрели заголовками: «СТОИТ ЛИ ОНА ЭТИХ ДЕНЕГ?» и «ЗАРАБАТЫВАЕТ ЛИ ОНА ИХ?». Эти атаки сопровождались намеренно заниженными цифрами по ее общественной деятельности17. Принцесса делала вид, что все в порядке, и говорила: «Обо мне пишут неправду и искажают факты с тех пор, как мне исполнилось 17 лет. Я давно перестала читать прессу о себе»18. Большинство монарших обязанностей способны нагнать смертную тоску, как в этом очень быстро убедился Сноудон. Мастерство заключалось в том, чтобы казаться заинтересованной в неинтересных вещах, и этой науке Маргарет так никогда и не обучилась. И в результате получала все больше плохих оценок за то, что казалась скучающей и нелюбезной и все делала как из-под палки. Королева всегда стремилась казаться участливой и живо реагирующей, а Маргарет старалась поскорее отделаться и уехать домой.
Маргарет, однако, не надо было упрашивать участвовать в инвеституре ее племянника Чарльза – официального признания его новым принцем Уэльским, – которая состоялась в июле 1969 года в замке Карнарвон. Ей хотелось посмотреть, как ее муж, который по поручению королевы организовал церемонию, сможет совместить современные и традиционные элементы, ведь последний раз присяга принца Уэльского на верность монарху совершалась в 1911 году.
В качестве пролога к этому важному событию королева с членами семьи приняли участие в съемках документального фильма «Королевская семья», которые продолжались год. Ставшая поневоле звездой экрана принцесса Анна назвала проект «чушью», однако с ней не согласились 350 миллионов зрителей во всем мире, которые прилипли к экранам телевизоров, чтобы увидеть королевскую семью в домашней обстановке. Они с восторгом смотрели, как принц Филипп занимался барбекю, а королева водила маленького принца Эдварда покупать мороженое в деревушке Баллатер. Интересно, что в одном из эпизодов королева укачивала на руках маленькую леди Сару Армстронг-Джонс на борту королевской яхты «Британия» во время морской прогулки королевской семьи вдоль шотландского побережья.
Родители же Сары, как обычно, в это время находились на борту яхты одного из друзей в Средиземном море. «Я думаю, что иногда дети Сноудонов принимали королеву за свою мать», – заметил один из друзей19. Особое внимание Елизавета уделяла Саре, которая родилась спустя пару месяцев после принца Эдварда. Возможно, не последнюю роль здесь играло желание оградить племянницу от тех проблем, в которых погрязли ее родители. В детстве Сара и ее брат Дэвид проводили большинство каникул с королевой или королевой-матерью в Балморале или Биркхолле. Сара научилась верховой езде под руководством тети-королевы и постепенно стала принимать участие в конных соревнованиях под ее присмотром. Елизавета, по сути, стала им второй матерью: она обожала их детьми и позже оказывала поддержку в их профессиональном развитии.
Показав королеву обычной матерью, а не отвлеченным символом короны, фильм завоевал огромную популярность. Он коренным образом изменил общественное мнение в отношении монархии. Фильм стал отличной увертюрой к церемонии инвеституры, хотя угрозы со стороны уэльских националистов заставили всех поволноваться, в особенности принца Чарльза. К счастью, церемония, трогательно традиционная, в меру современная, прошла как по нотам. Сноудон удостоился всеобщих похвал за свое творение, что было особенно ценно, принимая во внимание минимальный бюджет на его подготовку.
Королева немного сомневалась по поводу трактовки церемонии Тони, но, увидев ее, выразила ему свой полный восторг. В длинном поздравительном и благодарственном письме она призналась в своих сомнениях относительно его интерпретации. Но тем радостнее ей было убедиться в своей ошибке. Она назвала действо «блистательным и захватывающим»20. Ее уважение к его несомненному таланту многократно возросло. В наградном листе инвеституры, в котором королева лично отмечала участников исторического события, она произвела Сноудона в рыцари Большого креста ордена Королевы Виктории – одно из самых престижных званий.
В сентябре, после нескольких недель отдыха на яхте Питера Селлерса в Средиземноморье, Сноудоны улетели в трехнедельное турне по Дальнему
