— Мир? А, Мир? — снова принялась я его трясти. Он развернулся и вдруг уставился на меня неожиданно ясным, пристальным взглядом, в котором безо всяких слов читался вопрос.
— Эээ… — я от неожиданности даже забыла, о чем хотела поначалу спросить, и перешла сразу к сути, — Зачем ты втянул Лика в тот эксперимент. Не случайно же, правда?
Мир на миг прикрыл глаза, будто говоря «да», а потом улыбнулся эдак с хитрецой и ответил:
— А ты подумай, Медея… Давай-ка, соображай, — и резко, совершенно безо всякого перехода уснул.
Я, ошарашенная, сидела, не зная что и думать.
«Да он издевается! — решила наконец, — да еще притворятся спящим» — и с возмущением принялась внимательно следить за этим…зайцем космическим, чтобы уличить его во лжи. Но он спал. По-настоящему, крепко. Дыхание его было мерным и глубоким. Такое не подделаешь.
Я вернулась на свою койку. «Подумай, Медея»… И о чем я должна подумать… Подождите! «Медея»?
Я подскочила, как ужаленная. Откуда Мир знает мое настоящее имя? Кто он такой, черт его побери?
Я прогнала подальше совершенно необъяснимый страх, который с каждым вдохом пробирался внутрь меня все глубже и глубже, и постаралась мыслить логически.
Итак, что мы имеем: Лик — такой же проводник как и я в этом мире — был военным космолетчиком, потом случился Рас-Альхар, и его военная карьера закончилась, не успев толком начаться.
Примерно в это же время что-то случается (скорее всего я), и он перестает быть проводником, стрелка на его Ключе ломается, и он застревает в Синем мире. Что дальше? Если верить посланнице Эн-Джи-Эль, то его память о прочих мирах должна рассеяться, а к нему как к «мешающему элементу» — применен тот самый неведомый «экологичный» способ. Пришедшая в голову догадка полоснула болью.
Вот тебе и способ… И кто же ты, Мир: оружие в руках судьбы или же рука, которая держит это оружие? Знал ли ты, что делаешь, или же и тобой, будто игрушкой играл главный устроитель всего этого цирка с реальностями, узлами и проводниками? Ответов у меня снова не было, а тот, кто мог мне их дать, дрых беспробудным сном. Ни дать ни взять, былинный богатырь.
А в Шедаре? Там он всегда сдерживал неугомонного Лика, оберегал по-своему, чтобы тот не ринулся прямиком к Разлому. Забота тоже может быть тем самым способом? Или нет?
Я поломала еще немного голову, а потом поднялась с койки и вышла за дверь с желанием хотя бы немного пройтись. Ноги сами принесли меня к двери капитанской каюты, хотя, клянусь, я не собиралась сюда идти. Я подняла было руку, чтобы постучать в дверь, да так и замерла в нерешительности.
«Дай ему время». Фраза Аниты прозвучала в моей голове так отчетливо, будто кто-то шепнул мне ее на ухо.
Я постояла еще немного, прикоснувшись к холодной поверхности кончиками пальцев. Обвела невидимый контур маленького, по-детски наивного сердечка, и медленно пошла дальше.
Глава 21
Мир продрых до самого утра. А когда я, словно невзначай, поинтересовалась у него, помнит ли он о том, что говорил во сне, посмотрел на меня с совершеннейшим недоумением.
— Дея, последнее, что я помню, — это то, что ты оккупировала вторую койку в каюте. Ну и что же такого интересного я тебе сообщил?
— Посоветовал мне больше думать, — ответила, пытаясь понять, говорит он правду или пора вручать ему межгалактический аналог «Оскара» — настолько кристально-ясными глазами он на меня смотрел.
— А, ну это никогда не помешает, — усмехнулся мой сосед. — Ты, кстати, придумала, как будешь объяснять приятелям свое отсутствие?
— Да так и скажу, что у тебя была.
Мир хмыкнул глумливо.
— Ну-ну. И что подумают они и наш бравый капитан заодно?
Я пожала плечами.
— Веда мне поверит, остальные — как хотят, а Лик раньше, вроде бы, не возражал против нашего совместного проживания.
— Деечка, кажется, ты головой треснулась сильнее, чем я думал, — озадаченно посмотрел на меня блондин.
А я прикусила язык. Ага. Раньше. В Шедаре. Молодец, Медея Сергеевна, продолжай в том же духе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ладно, забудь. Пойду, и правда, к себе, — я поспешила на выход, пока Мир не начал приставать с расспросами.
Веда объяснения мои приняла, только головой покачала.
— Я не узнаю тебя, Дея Рин-Стокк. Ты всегда была такой рассудительной. А тут, как с цепи сорвалась — сначала с моей помощью похищаешь одного парня, потом оказывается, что тайно сохнешь совсем по другому, но с ночевкой бегаешь с первому.
— Мир мне как брат, — объяснила я.
— А почему я тогда о нем до этого не слышала? И про твоего капитана тоже? — язвительно поинтересовалась подруга, но тут же переключилась: — Кстати, Хань теперь на него тоже надулся.
— А он-то из-за чего? — устало спросила я.
— Потому что дурак, — фыркнула Веда. — Они с Рогги и еще парой ребят долго обсуждали ситуацию, пересчитывали всех, кто есть на борту, а потом отправились к капитану с требованием предоставить им данные о том, на сколько хватит воды, еды и кислорода всем, имеющимся в наличии, с учетом того, что этих всех сорок два человека. Рита, помощница, их не пустила, попросила начальство не беспокоить. Парни стали возмущаться, что примороженный твой их игнорирует, и всех до печенок допекли. В итоге прорвались- таки они в рубку, а капитан там за штурвалом — или как эта ерундовина зовется — подменял, оказывается, одного из пилотов, который травму получил. И вот представь: вваливаются эти двое со своим ультиматумом, а он им так спокойненько: «Очень любезно с вашей стороны сообщить мне число людей на борту моего корабля. Что касается вашего вопроса, то этих данных вы не избежите даже если захотите. Но предупреждаю: если вы не уберетесь отсюда сейчас же, то рассчитывать их нужно будет не на сорок два, а на сорок человек». И так на них глянул, что эти смельчаки сразу сбежали, поджав хвост. Теперь ходят бурчат. Мол, он им угрожал.
— Да уж, — я даже не знала, чего мне больше хочется — высказаться по поводу поведения этих двух олухов или же рассмеяться. Я так живо представила выражение лица Лика при этом разговоре — непробиваемо-серьезное, с холодной издевкой во взгляде — что мне даже жаль стало наших активистов.
— Да, мы тут сообща решили, что задания ежедневные так и будем делать как делали. Хоть какое-то, а занятие, — продолжала меж тем подруга. — И раз уж ты пока с нами, ты тоже участвуешь. Что поделать, с геологами нам не везет.
Вот тут я не сдержала смешка. Вот уж точно — наши геологи — это я, Хань и Рогги.
— Договорились, — согласилась я, — все равно заняться больше нечем.
Этот день тянулся будто бесконечный заунывный сериал. А хуже всего была всеобщая тщательно скрываемая наэлектризованность. Все активно держали лицо, шутили, решали задачи из карточек, которые выдавал наш староста. Только все равно нервозность нет-нет да и ощущалась. Во взглядах, когда думаешь, что тебя никто не видит, в повисающих в воздухе паузах, после которых раздается слегка вымученный смех. К тому же господа геологи не раз и не два проходились по поводу капитана. При мне они, правда, старались сдерживаться или говорить потише, но приятного в этом всем было мало. Я очень старалась не заострять на этом внимание.
Когда под самый вечер раздался сигнал, призывающий нас разойтись по каютам, Веда вцепилась мне в руку. И как мне не хотелось сбежать к Миру, оставлять подругу в одиночестве в такой момент мне не позволила совесть.
Натяжение пристегнутых ремней вызвало внутреннюю дрожь. Тело еще помнило, как плохо ему пришлось в прошлый раз и боялось. Совершенно правильно делало, как оказалось.
Приземление выдалось жестким. Тряхануло нас один единственный раз, зато так, что чуть не вышибло дух. Мне показалось, что в спину мне влетел автолет на полном ходу. Впервые я поняла, что выражение «искры из глаз» вполне имеет под собой основание — я их очень четко видела, искры эти, целый сноп. Рядом вскрикнула Веда, а потом завопила, ввинчиваясь в мозг, система оповещения, перечисляя неисправность за неисправностью.
