только во время срежиссированных пресс-конференций и интервью, он сможет разрешить загадку, которая оказалась не по зубам его коллегам, — понять, что же Капоне за человек.
В Старой Гаване они сняли апартаменты в десять комнат на третьем этаже отеля «Севилья Билтмор»[46] и после обеда, обильно орошённого спиртным, отправились на двух автомобилях кататься по городу и окрестностям. Конечной точкой маршрута был Тропический сад с пивным баром. У входа поджидал клиентов пожилой фотограф с аппаратом на треноге; американские туристы сфотографировались с пивными кружками в руках и пригласили попозировать с ними полицейского в форме — как сказали бы сегодня, «для прикола». Тот согласился, не догадываясь, что это за люди. После того как каждый получил отпечатанный снимок, Капоне заставил старика уничтожить негативы. Вечером поужинали в ресторане, прошлись по кабаре, изрядно накачались пивом, вином и шампанским. На рассвете они ещё не продрали глаза, когда в дверь забарабанили: «Откройте! Полиция!» Аль крикнул им через дверь: «Войдите!», но они не решились; пришлось вставать и открывать. «Это что, продолжение банкета?» — спросил разбуженный Приньяно, увидев семерых толстых коротышек — агентов тайной полиции в штатском. Капоне расхохотался: нет, это нас арестовывать пришли. Их в самом деле пригласили проследовать в управление кубинской тайной полиции для допроса. Роберт Гордон начал было возмущаться таким обращением с американскими гражданами, но Аль попросил его успокоиться: он всё уладит. Он настоял, чтобы перед уходом в его номере произвели обыск и составили протокол: «Знаю я ваши полицейские штучки: мы уйдём, а вы потом нам что-нибудь подбросите». «А где Фриц Гордон?» — поинтересовался Гарри Рид у Приньяно. — «Встретил вчера старых друзей из Майами и завтракает с ними». Вот так всегда: этих адвокатов никогда нет рядом, когда они нужны.
Обыск завершился в шесть утра, никакой контрабанды не обнаружили. В холле дожидался отряд полицейских для сопровождения — часть в форме, часть в штатском. В управлении пришлось дожидаться начальника, который ещё не пришёл. Капоне спросил, нельзя ли им пока где-нибудь перекусить, они голодны. Им не разрешили, однако, поразмыслив, послали за едой. Только в десять часов Капоне и Гарри Рид наконец-то зашли в кабинет (Фриц Гордон так и не появился). У полицейского начальника была вся грудь в орденах; по-английски он не говорил и с задержанными общался через переводчика. Цель приезда? Отдохнуть, выпить вина и потратить деньги. Связана ли ваша поездка с минированием общественных зданий?.. Капоне переглянулся с Ридом — это он о чём? Рид, знавший, что на Кубе 1 мая бывают демонстрации и беспорядки, ответил, что Капоне не имеет ни малейшего представления о местных внутриполитических делах. В итоге начальник пожал Капоне руку и отпустил. Тот же самый отряд полицейских доставил задержанных обратно в отель.
Через некоторое время в номер снова постучали, но деликатно. Явился капитан полиции, прекрасно говоривший по-английски. Он выразил мистеру Капоне сожаление по поводу утреннего инцидента и сообщил, что мэр Гаваны назначил его своим представителем на совместном обеде. Они пообедали тут же, в гостинице, и снова поехали развлекаться: посетили петушиные бои, морской курорт. Вернувшись в отель, обнаружили, что капитан дожидается их, чтобы вместе поужинать. Аль нахмурился: «С этим парнем что-то нечисто. Интересно, какой у него рэкет?» — и попросил Фрица Гордона не отходить далеко и держать ушки на макушке. После ужина сели в машину и поехали какими-то узкими проулками к зданию, оказавшемуся винокурней со складом, забитым бутылками от пола до потолка. «Что скажете, мистер Капоне?» — спросил капитан. «Впечатляет, но здесь-то это законно», — ответил Аль. «Под этой крышей целое состояние, — настаивал полицейский. — Вот бы эта продукция попала в США! Здесь её можно купить задёшево, и если найти человека, способного организовать доставку, — раз-два, и готово!» Капоне пробурчал в ответ нечто неразборчивое.
Когда заезжая компания осталась одна в номере, Аль расхохотался. «Легавый — везде легавый! В Чикаго этот рэкет уже заезжен насмерть!» Рид, заинтересовавшись, попросил пояснить. «Допустим, я заключил здесь сделку и внёс задаток, — начал ему растолковывать Капоне. — Доставят они товар в Америку? Не знаю, но я вынужден им доверять. И вот стою я на берегу, дожидаюсь разгрузки, и тут — бац! — катер береговой охраны. Буду я выяснять, за кем они пожаловали? Нет! Я сбегу, и плакали мои денежки. Этот склад добра наверняка уже был продан в разное время десяти разным бандам. Потому-то я и занимаюсь пивом».
Вечером, когда они собрались в ночной клуб, бдительный Ник Чирчелла заметил, что попрошайка, которому Аль дал милостыню возле отеля, прицепился сзади к их автомобилю, чтобы проследить, куда они поедут. Капоне это начало не нравиться: полиция явно что-то замышляет. Туристы вернулись в гостиницу и на следующее утро покинули её за 20 минут до отлёта самолёта, а по прибытии в Майами сразу отправились на катере на Палм-Айленд. Неприятности всё же возникли — но только у Рида, которого уволило начальство, узнав о том, каким образом он «поправляет здоровье на юге».
Тем временем 23 апреля комиссар полиции Чикаго Уильям Рассел объявил о создании отдела по борьбе с гангстерами, а председатель чикагской комиссии по борьбе с преступностью Фрэнк Лош составил список из двадцати восьми человек, объявленных «врагами государства», с которыми все представители правоохранительных органов должны были поступать соответственно. Надо сказать, что выражение «враг государства» («public enemy») существовало аж с 1692 года, однако под ним понимали «правительство или нацию, с которыми США находятся в состоянии войны». Теперь же получалось, что государство объявляло войну Алю Капоне, Джорджу Морану, Тони Вольпе, Ральфу Капоне, Фрэнку Рио, Джеку Макгёрну, Джеймсу Белькастро, Рокко Фанелли, Лоуренсу Мангано, Джеку Зуте, Джейку Гузику, Фрэнку Даймонду, Джо Айелло, Эдварду («Спайку») О’Доннеллу, Джо Солтису, Фрэнку Макэрлейну, Винсенту Макэрлейну, Уильяму Наймоту, Дэнни Стэнтону, Майлсу О’Доннеллу, Фрэнку Лейку, Терри Драггану, Уильяму О’Доннеллу («Клондайку»), Джорджу Байкеру, Уильяму Уайту («Трёхпалому Джеку»), Джозефу Дженаро, Лео Монговену и Джеймсу Сэммонсу. Как Фрэнк Лош пояснил «Нью-Йорк тайме», это будет выражаться в следующем: «Бдительный надзор и аресты; судебные процессы, депортация чужеземных преступников; расследование с целью установить, платят ли данные лица налоги; рейды по непотребным домам, которые они контролируют; рейды по игорным домам, ночным клубам, местам проведения собачьих бегов и т. д., в которых они имеют доли участия или которые посещают. Расследование с целью выявления их политических связей и публикация фактов». Несмотря
