— Минуточку! Значит, мы спрячем его и спрячемся сами у кого-нибудь на квартире?
— Куда ж нам еще деваться?
— Лучше все-таки в геджеконду.
— Где именно? У тебя там есть знакомые?
— Ты прав, мы там никого не знаем.
— И еще, учтите: кто-то из нас, похитителей, должен уметь водить машину. Не можем же мы доверить ему руль на все время, да и машину потом придется перегнать в другое место, иначе полиция сразу обнаружит автомобиль и начнет искать нас в том же самом районе. Поэтому необходимо отогнать автомобиль куда-нибудь подальше, в противоположный конец города. Надо знать психологию полицейских, чтобы сыграть на их слабостях. Записываю следующий пункт: «Где оставить автомобиль?»
— Ну вот, — сказал Наджи, — картина проясняется. Как будто неплохо задумано. Однако, мне кажется, надо обязательно придать всему этому делу политическую подоплеку. Как-то несолидно получается — из-за одной куропатки поднимать этакую шумиху. Наши действия должны носить хотя бы символический характер. Мы воюем не просто за куропатку, а вообще против американского вмешательства в наши дела, против их баз, установок и вообще всей политики в Турции. Пусть это послужит уроком всему американскому персоналу, чья численность возросла до сорока тысяч человек. Это похоже скорей на оккупацию, чем на помощь. Не говоря уже о том, что под видом специалистов Америка наводнила нашу страну шпионами разных мастей и марок.
— Мы сформулируем это все в заявлении, которое сделаем для прессы.
— Да, надо хотя бы вкратце изложить нашу позицию.
— Непременно. Это будет нетрудно сделать. А пока продолжим разработку плана похищения. Нам придется скрыться вместе с Харпером, не так ли? Возникает проблема питания. Сколько человек останется с ним? Как минимум двое. Третьему придется оставаться на воле, чтобы поддерживать связь с внешним миром. А двое будут его сторожить. Один из этих двоих должен владеть английским. Скорей всего, Наджи. Ему же придется отнести записку Бетти-ханым: «Я жив. Чувствую себя хорошо. Верни куропатку. Целую».
— А денежный выкуп будем требовать?
— Мы об этом и не подумали.
— Давайте обсудим. По-моему, мы должны потребовать выкуп.
— Почему?
— Во-первых, у нас будут большие издержки. А во-вторых, совсем недурно получить с паршивой овцы хоть шерсти клок.
— Но если мы потребуем денежный выкуп, мы тем самым дискредитируем свои цели и запятнаем свою репутацию бескорыстных борцов за справедливость. По-моему, нам не следует примешивать к этому делу деньги. Разве что потребовать символический выкуп в один доллар. Но истинным символом должна стать куропатка. Мы так и будем мотивировать свои действия: «…насильственно, без согласия хозяев, узурпирована куропатка…» Каждому будет ясно, что на самом деле речь идет обо всей нашей стране, нашпигованной американскими базами и установками. Если мы за всю нашу землю потребуем выкуп, то сумма будет исчисляться в миллиарды долларов.
— Нет-нет, выкуп не нужен! Даже один доллар не нужен. Земля родины не продается, ее цена измеряется не в деньгах. Мысли об отечестве и о деньгах несовместимы. Ни о каком выкупе не может идти речь! Только об одной куропатке.
— Хорошо! Видите, как много проблем нам удалось решить разом. Однако многое еще не решено, в частности проблема питания. Как только мы подберем подходящее место для укрытия, надо будет заранее доставить туда запасы продуктов.
— Неужели мы погибнем от голода в огромном городе? По-моему, об этом даже говорить не стоит.
— Допустим, Харпер согласится вернуть куропатку и напишет записку жене, чтобы она сделала это. Записку вложим в конверт и отправим по почте. Его жена берет клетку с куропаткой и… куда же она пойдет? Кто примет у нее куропатку? Этот момент тоже надо обсудить заранее.
Эльван-чавуш снова вступил в разговор:
— Куропатку должны вернуть только нам лично, мне и Яшару!
— А где вы будете находиться?
— Вернемся в хан и будем ждать. Не тут же нам оставаться.
— Как же мы узнаем, вернули вам куропатку или нет? Как только кто-нибудь из нас появится у вас в гостинице, полицейские начнут слежку и всех нас переловят. Отпадает!
— Думайте, ребята, думайте, что делать!
— Я придумал! Да, куропатку должны отнести в гостиницу, после чего дедушка с внуком, взяв клетку, сразу же пройдутся по городу, по заранее намеченному маршруту. Наш связной увидит их и тут же сообщит нам, и мы отпустим пленника.
— Кстати, как именно и когда мы его отпустим?
— Тоже ночью. Завяжем глаза, выведем на улицу и где-нибудь на перекрестке скажем: «Иди, ты свободен! Но если посмеешь еще раз у кого-нибудь отнять куропатку, пеняй на себя. На первый раз ты легко отделался. Иди! А вздумаешь оглянуться — схлопочешь пулю в лоб!» Скажем так — и пускай себе катится. Да и нам придется сматывать удочки.
— Подведем итог. Этот паршивец написал записку жене. Она относит куропатку в гостиницу. Дед с внуком несут клетку в руках, проходят по определенному маршруту. Нам дают об этом знать, и мы ночью освобождаем заложника. Я вкратце записываю этот план.
— Давайте продумаем и другой вариант. Послушайте, вам не кажется, что этот тип немного не в себе? Разве он не вцепился в куропатку с одержимостью маньяка? Предположим, он так и не согласится ее вернуть, не захочет написать жене. Что в таком случае будем делать?
— Точно. Он запросто может начать брыкаться.
— М-да…
— А вдруг нам так и не удастся его переломить, тогда что — кокнуть?
— Нет! Ни за что!
— А что же делать? Если он упрется на своем? Если его не возьмешь на испуг? Мы его поколотим, а он пуще прежнего упрется. К тому ж он смекнет, что мы его все равно не собираемся прикончить.
— А пускай поголодает, мерзавец! Он ведь, кажется, курит трубку, так мы его оставим без табачка.
— Можно, конечно… Но едва ли нам удастся его быстро сломить. Такие дней по десять голодают, и ничего им не делается. И без курева может легко обойтись.
— Зачем нам, собственно говоря, чтобы он написал, записку? Разве его жена ради свободы мужа не отдаст куропатку добровольно? Она и одного дня ждать не станет. Это он вцепился в куропатку как ненормальный, а ей она вовсе ни к чему. Поэтому, хочет он или не хочет, Бетти-ханым принесет куропатку. Вот увидите…
— Ты, пожалуй, прав.
— Но есть другая проблема. Я только сейчас подумал об этом. Допустим, мы его освободили и он ушел. А что потом?
— А что должно быть потом? Ничего.
— Мы-то куда денемся? Останемся в том же месте?
— Нет! Зачем нам там оставаться?
— Вернемся на эту квартиру?
— Да.
— Вот тут-то нас и заграбастают. И, тепленьких, прямиком в полицию.
— Это как пить дать.
— Запросто!
— Как же тогда быть?
— А вот как: похищение совершим не мы.
— Кто же?
— Мы вообще никуда из дома выходить не будем. План разработаем самый подробный, окажем необходимую помощь, но похищение совершат абсолютно другие люди.
— Думаешь, если посторонний среди ночи позвонит Харперу в дверь, он, как дурак, побежит открывать?
— Нет, в дверь позвоним мы. Никому другому он ее не откроет — это ясно. Все остается как прежде: мы звоним в дверь, говорим, что наш товарищ сильно заболел и нуждается в помощи, он открывает и…
— И в квартиру врываются несколько неизвестных. Откуда они взялись? Подозрение первым делом падает на нас. В полиции нас так отделают, что хочешь не хочешь, а выдашь имена. Если же они не из числа наших знакомых, то как проникнут в подъезд? Как сядут в машину? Кто притворится больным?
— Эх, только напутали.
— А почему надо непременно похищать его из квартиры? Можно и около дома, рано утром, когда он собирается ехать на работу. Ребята заранее проникнут в его автомобиль, притаятся на заднем сиденье. Он садится, они — пистолеты к его затылку: «Езжай, куда прикажем».
— Вокруг полно народу. Он поднимет вопль. Мало ли что есть пистолеты. Кто из вас мог бы убить человека?..
— А пусть похитители приезжают на своем автомобиле.
— Ну и запутали ж мы все, ребята! Я и не думал, что партизанить так сложно. Ничего у нас не получается. Надо начинать с самого начала. Это ведь вам не детская забава.
— Мне пришла такая идея: прежде чем отпустить заложника, мы потребуем гарантий безопасности. Выдвинем условие: по отношению к нам не должны применяться никакие насильственные меры. Пока нам этого не гарантируют, мы его не отпустим.
— Кто тебе даст такую гарантию?
— Полиция.
— Ха-ха, жди гарантий от нашей полиции!
— Но ведь наша история получит самую широкую огласку. Ею заинтересуются и премьер-министр, и все министры, и президент государства. Не пройдет и получаса, как американский посол доложит обо всем президенту Джонсону[75]. Такая буча затеется! Местная, зарубежная пресса, радио, телевидение только об этом и будут талдычить. В меджлисе начнутся дебаты. Назмийе-ханым сделает заявление: «Я лично знакома со стариком и его внуком, они были у меня в доме…» Я думаю, что гарантию нам дадут. Само правительство даст.
