Старик протянул руку, как бы пытаясь схватить ее сумку, пальто и зонтик. Если она собирается бродить по торговому залу, вещи надо оставить на кассе.
Клер отдала ему вещи и даже не взяла игральные карты.
Клер Аптон, которая смотрит на отполированный кубок и видит в нем отражение молодого мужчины: он улыбается, на лице поблескивают бисеринки пота, в руках – теннисная ракетка или клюшка для гольфа. Она видит, как он растолстел, обзавелся женой и детьми. После этого кубок не отражает вообще ничего, кроме внутренней стенки картонной коробки. Потом другой молодой человек вынимает его из коробки. Сын того, первого.
Но эта банка – она как бомба, готовая взорваться. Орудие убийства, которое пытается сделать признание. Достаточно лишь прикоснуться к ней пальцем, и ты почувствуешь толчок. Удар током. Что то похожее на предостережение.
Пока она бродит по магазину, старик наблюдает за ней по мониторам.
В темных стеклах старых солнцезащитных очков она видит мужчину, который валит на землю какую то женщину и пинками раздвигает ей ноги.
В позолоченном тюбике старой помады она видит лицо, обтянутое черным чулком. Две руки душат кого то, лежащего в постели. Потом те же самые руки сгребают с комода ключи, кошелек и мелочь. Рядом с помадой. Молчаливым свидетелем.
Клер Антон и старый кассир, они одни в магазине, в полумраке, среди подушек из пожелтевшего кружева. Вышитых гарусом кухонных полотенец. Простеганных прихваток. Наборов щеток кисточек из серебристого металла, потускневшего до темно коричневого цвета. Оленьих голов с раскидистыми рогами.
В стальном лезвии опасной бритвы, в ее тяжелой витой хромированной рукоятке. Клер видит отражение своего будущего.
Там, среди стаканчиков и помазков из конского волоса. Высоких и узких витражных окон. Вечерних сумочек, расшитых бисером.
Они одни в магазине, с нерожденным ребенком Мэрилин Монро. Одни в этом музее вещей, которые никому не нужны. В этом сумрачном месте, где все испачкано отражениями чего то страшного.
Пересказывая все это, сейчас, в туалетной кабинке. Клер говорит о том, как она взяла бритву, а потом еще долго ходила по магазину, то и дело поглядывая на лезвие: отражает оно или нет ту же самую сцену?
Пересказывая все это сейчас, в туалетной кабинке, Клер говорит, что это очень непросто – быть одаренным экстрасенсом.
На самом деле быть мужем Клер – тоже очень непросто. Например, вы пошли ужинать в ресторан, ты ей что то рассказываешь, она вроде бы слушает, а потом ее вдруг пробивает неудержимая дрожь. Она прикрывает глаза рукой и отворачивается от тебя. Все еще дрожа, она поглядывает на тебя в щелочку между пальцами. А чуть погодя она тяжко вздыхает, подносит руку ко рту, и кусает костяшки пальцев, и смотрит на тебя в упор, но молчит.
А когда ты ее спрашиваешь, что случилось…
Клер отвечает:
– Тебе лучше не знать. Это так страшно. Но если ты будешь настаивать: расскажи… Клер ответит:
– Пообещай мне одну вещь. Пообещай, что в ближайшие три года ты будешь держаться подальше от всех машин…
Беда в том, что Клер знает, что она тоже может ошибаться. Чтобы перепроверить себя, она берет серебряный портсигар, отполированный до зеркального блеска. И в нем отражается ее будущее: она сама с бритвой в руке.
Уже под самое закрытие она возвращается к кассе. Старик как раз переворачивает табличку на двери. Было «Открыто», а стало «Закрыто». Он уже опустил жалюзи на витрине. В витрине – рюмочки для яиц. Покрывала и халаты из синели. Флакончики для духов в виде южных красавиц в юбках на кринолине. Мертвые бабочки в рамочках под стеклом. Ржавые птичьи клетки. Старые железнодорожные фонари с красными или зелеными стеклышками. Сложенные шелковые веера. Теперь никто не заглянет внутрь с улицы.
Старый кассир говорит:
– Ну, что надумали?
Банка уже вернулась на место: стоит в запертом застекленном шкафу за кассой. Сквозь белую муть виден лишь темный глазик и крошечное ушко.
Пока старик рассказывал Клер об убийстве Монро, она увидела кое что еще. Искаженное отражение в закругленном стеклянном боку: мужчина просовывает в чужой рот маленький пузырек. Голова катается по подушке. Мужчина вытирает чужие губы рукавом рубашки. Его взгляд останавливается на столике у кровати. Телефон, лампа, банка.
Там, в видении Клер, лицо мужчины продвинулось ближе. Две руки потянулись к банке, такие большие руки. Они взяли банку и обернули ее темнотой.
Это лицо, отраженное в стеклянном боку, это лицо старика кассира. Только без морщин. Да, это он. Только с густыми каштановыми волосами.
Банка стоит в шкафу за прилавком и буквально пульсирует энергией. Светится силой. Священная реликвия, которая пытается рассказать Клер что то важное. Капсула времени: история из прошлого, заключенная в стеклянную емкость. Более притягательная, чем самые лучшие сериалы. Более честная, чем самый длинный документальный фильм. Первоисточник истории. Настоящее действующее лицо. Ребенок, который ждал столько лет и дождался Клер. Она спасет его. Она услышит.
Под пристальным наблюдением видеокамер Клер поднимает руку с опасной бритвой. Она говорит:
– Я хочу взять вот это, но тут нет цены…
Старик перегибается через прилавок, чтобы присмотреться внимательнее.
Снаружи, на улице, нет ни души. На мониторе системы видеонаблюдения: весь магазин, все проходы и повороты. Там тоже нет ни души.
На мониторе: старик отлетает назад, спиной – в стеклянную дверцу шкафа, стекло разбивается, и старик тяжело оседает на пол, весь в крови и осколках. Банка наклоняется, падает и разбивается.
Сейчас Клер Аптон звонит мужу из туалетной кабинки. Она говорит:
– Это была кукла. Пластмассовый пупс.
Ее сумка, пальто и зонтик забрызганы красным и липким.
Она спрашивает у мужа по телефону:
– Понимаешь, что это значит?
И снова спрашивает, как лучше всего уничтожить запись с камеры видеонаблюдения.
20
Обмороженная Баронесса наклоняется над кроватью, держа в обеих руках миску с чем то горячим и жидким, и говорит:
– Без морковки. И без картошки. На, выпей. И Мисс Америка, свернувшаяся калачиком на кровати, под пристальным взглядом видеокамеры, говорит:
– Нет. – Она смотрит на нас, столпившихся в коридоре за дверью, и на Директрису Отказ в том числе, а потом отворачивается к бетонной стене и говорит: – Я знаю, что это…
Обмороженная Баронесса говорит:
– У тебя все еще идет кровь.
Заглянув в комнату, Директриса Отказ говорит:
– Тебе надо что нибудь съесть, а иначе умрешь
– Тогда дайте мне умереть, – говорит Мисс Америка, уткнувшись лицом в подушку
Мы все собрались в коридоре. Слушаем. Запоминаем. Записываем.
Мы – очевидцы
Камера, скрытая за камерой, скрытой за камерой.
Обмороженная Баронесса наклоняется еще ниже. Со своим супом. В струйках пара, поднимающихся из миски, ее обезображенные губы отражаются в мерцающем слое горячего жира, который плавает на поверхности. Баронесса говорит:
– Но мы не хотим, чтобы ты умерла.
По прежнему глядя на стену, Мисс Америка говорит:
– С каких это пор? Так у вас будет на одного претендента на гонорар меньше.
– Мы не хотим, чтобы ты умерла, – говорит Преподобный Безбожник из коридора за дверью, – потому что у нас нет холодильника.
Мисс Америка поворачивается и смотрит на миску горячего супа. Смотрит на лица, маячащие в дверях. Мы стиснули зубы и ждем. Исходя слюной.
Мисс Америка говорит:
– Холодильника?
И Преподобный Безбожник стучит кулаком себе по лбу, как стучат в дверь, и говорит:
– Эй, кто нибудь дома? – Он, говорит: – Нам нужно, чтобы ты оставалась живой, пока мы все снова не проголодаемся.
Ее ребенок пошел на первое. Мисс Америка пойдет на второе. А кто на десерт – будет видно.
Диктофон в руке Графа Клеветника готов записать ее следующий крик поверх предыдущего. Видеокамера Агента Краснобая готова заснять очередной кульминационный момент в развитии сюжета, затерев все, что было до этого.
Но вместо того чтобы кричать. Мисс Америка спрашивает: вот так все и будет? Голос пронзительный и дрожащий, как птичья трель. Вот так все и будет: одно ужасное событие за другим, до конца – пока мы все не умрем?
– Нет, – говорит Директриса Отказ. Счищая кошачью шерсть с рукава, она говорит: – Только некоторые.
И Мисс Америка говорит, что она имеет в виду не только здесь и сейчас, в этом Музее нас. Она имеет в виду жизнь в целом. Везде и всегда – люди только и делают, что пожирают друг друга? Уничтожают других людей?
И Директриса Отказ говорит:
– Я знаю, что ты имеешь в виду.
Граф Клеветник все записывает в блокнот. Мы все киваем. Мифология нас.
Держа в руках миску с супом, глядя на свое отражение в пленке горячего жира, Обмороженная Баронесса говорит:
– Я работала в ресторане, в горах. Она зачерпывает суп ложкой и подносит ложку ко рту Мисс Америки,
