— Ребята, вы чего — сдурели? — выпала в осадок Наташка, когда мы, разогревшись под солнцем, решили позагорать, — Зима же!
— Она самая! — подтвердил Володя, стаскивая тунику.
— Чокнутые! — заключила его подруга, ёжась и кутаясь в свои тряпки.
А мы с наслаждением пользовались всеми преимуществами досуга, совпавшего с ясным безоблачным днём. Ну когда ж это на горячо любимой родине мы могли бы позагорать под тёплым январским солнцем! Зима называется! Да будь такие зимы у нас — добрая половина народу ничего не имела бы против отпуска зимой!
Загорая, мы травили солдатские байки.
— Накануне самохода я как-то раз раскокал цветочный горшок в штабе, — рассказывает Володя, — Ну, случайно вышло. «Батя» как раз не в духе был, ну и велел мне, чтоб на следующий день горшок был — не гребёт, откуда. Ну, в раздражении ляпнул и забыл уже через полчаса. Начштаба заставил меня склеить этот, и я склеил в лучшем виде. И вот я, значится, в самоходе. Принял на грудь, клеюсь к одной девчонке, по сторонам не гляжу…
— И тут патруль? — предположил я.
— Хуже, Макс! Хрен ли мне тот патруль? Я снецназер или нахрена? Ушёл бы — хрен нашли бы! А тут — «батя» собственной персоной! Ну и хрен ли делать? Я ж уже дважды залетал, это третий раз — хрен с ней, с «губой», но ведь верный звиздец отпуску! Ну, «батя» меня за жабры — что за хрень, рядовой Смирнов?! Ну, мне ж уже терять нечего, да и прикольнул — согласно вашему приказанию, товарищ полковник, ищу горшок «не гребёт где»! В части не оказалось, а вы своей команды не отменяли, вот и ищу за пределами!
— Гы-гы-гы-гы-гы! Ну и чем кончилось?
— Да повезло мне. Вечер ведь, «батю» водила уже домой вёз, сам он конкретно «под мухой», ну и понравилось ему. Хрен с ней, с командой, говорит, отменяю. И велел водиле завезти меня в часть и высадить там втихаря. Но это всё хрень! Главное — взводному ни хрена меня не сдал!
— А какая на хрен разница? — не въехал Серёга.
— Принципиальная! «Батя» — хрен ли, обычный вояка, а наш взводный — спецназер, лютый зверь, ветеран Чечни. И у него пунктик такой был, сдвиг по фазе. Если ты, скажем, сбегал в самоход удачно, то пускай ты потом ему — ну, в части уже — даже с «вещдоком» самохода попадёшься, он ухмыльнётся и глаза рукой прикроет — типа, ни хрена не вижу. Но если попался в самом самоходе — звиздец тебе! Какой ты в сраку разведчик, если попадаешься! Тут уже не то, что «губа» и звиздец отпуску — тут уже и дембелем в числе последних попахивает!
— Круто! А полкан потом не передумал — ну, когда протрезвел?
— А у «бати» тоже пунктик — если решил чего, то звиздец, он своих решений не меняет! В общем — круто мне тогда повезло…
— Ну, у нас-то, простых «сапогов», расклады были не такие. Вот мне как-то раз круто не повезло, — начал я свою байку, — Сплю я как-то на посту…
— Гы-гы-гы-гы-гы! — загоготал Серёга.
— Чего ты ржёшь, он ещё ни хрена смешного не сказал! — оборвал его Володя.
— Пост между двумя рядами «колючки» по перимерту, примерно в середине — дерево с телефоном. Телефоны — допотопные, с «вертушкой», трезвонят так, что дохлый вскочит. Если надо просто переговорить, на уши никого не ставя — мы в трубку дули или пальцем постукивали, и слышно было на всех аппаратах…
— Ага, знаю эти телефоны! — прикололся Володя, — И у нас такие же были…
— Короче — лето, тепло, сухо, темно как у негра в жопе, а у нас там за деревом пара «брезентух» дождевых приныкана. Я одну расстелил, другую свернул на манер подушки, ХБ снял и им укрылся — в общем, сплю как белый человек. И снится сон…
— Так ты чего, конкретно закемарил?
— Ну да! Обычно ж — сам знаешь, задремлешь только. Тоже отдых, и нехилый, но один хрен не тот кайф. А тут — в натуре заснул как белый человек…
— И тебя застукали? — предположил Серёга.
— Да нет, сон досмотреть хрен дали!
— Так в чём тогда невезение?
— Так ведь КАКОЙ сон был! В реале такое было только пару раз за всю службу, а тут снится третий раз — что помначкара — отличный, кстати, пацан и в реале — принёс в караулку бухла и привёл шалав…
— Ух ты! — прикололся Володя, — Тут и просто заснуть по человечески — считай, повезло, а уж такой сон…
— Вот именно! Снится, что выпили — отлично пошло, закусили — не той «парашей», что в столовой кормят, а нормальной жратвой, ну и бабы разогретые, целок из себя не строят. Я, значит, одну за выпуклости, да к топчанам, да брезентуху расстилаю — и тут этот долбаный телефон! Я подкидываюсь как есть, глазами спросонья хлопаю, голый по пояс как индеец Джо — ведь раз не дуют в трубку, а трезвонят «вертушкой», так это ж наверняка «бодряк» из караулки о проверке постов предупреждает! Беру трубку, а оттуда сонный голос напарника-урюка с другого поста: «Караул, скока время?»
— Гы-гы-гы-гы-гы! — лёг лежмя Володя, — Вот ведь сука нерусская, гы-гы-гы-гы-гы!
— Угу. Сперва я ему время назвал, потом долго и подробно рассказывал ему, кто он есть сам и кто были его прямые предки в последнем десятке поколений…
— Гы-гы-гы-гы — гы! Представляю! Гы-гы-гы-гы-гы!
— Потом только рассказал ему, ЧТО он мне досмотреть не дал. И он, когда въехал, полностью со мной согласился. Прикинь, даже насчёт своей родословной согласился. Так вот, млять, и скоротали остаток смены!
— Защитники Родины, называется! — съязвила Юлька, — Один в самоволки бегает, другой на посту спит!
— Ага, мы такие, гы-гы! — хохотнул Володя.
— Мы, значит, мирно трудимся и доверяем родной армии свою безопасность! — съязвила и Наташка, — А эти «защитнички» там и самих себя-то защитить не в состоянии!
— А чего там ещё делать? — ехидно поинтересовался я, — Как служба с нами, так и мы с ней!
— А если бы напали?
— Когда обстановка стала малость потревожнее — мы как-то дрыхнуть на постах завязали.
— Что, о солдатском долге вспомнили?
— Какой в сраку долг? Кто-то откосил, кто-то откупился, а ты тут тяни лямку и за себя, и за них! Ага, рыжего нашли! Я должен только тем, у кого занимал! Просто, знаешь ли, очко ведь не железное и как-то жим-жим. Хочется всё-таки проснуться живым и с непрогрёбанным автоматом, за который небо в клеточку гарантировано…
Время от времени на реке появлялись подозрительные ладьи, но Акобал был прав — нападать на солидную гаулу никто не рвался. Покажутся, глянут, да и уберутся с дороги. Лишь один раз за весь путь какие-то лихачи рванулись было наперерез в надежде взять нахрапом, и это был единственный случай боевой тревоги. Но поравнявшись с «Конём Мелькарта» и разглядев, с кем и с чем придётся иметь дело, они как-то резко передумали.
«Скорпион» на носу судна и такой же на его корме выглядели внушительно, да и наши арбалеты здорово напоминали их уменьшенные копии. В подавляющем же большинстве случаев нас даже и не окликали. Ну, разве только возле Илипы. Там одна большая ладья с местными вояками-таможенниками от причала отвалила и к нам подошла. Акобал о чём-то переговорил с ихним главным, и нас пропустили беспрепятственно. Похоже, в самом деле бардак устаканивался.
— А кому нужно нарушение торговли? От него ведь пострадают все, — просветил нас финикиец, — Даже сами воюющие. Захватили, скажем, воины добычу, а как её делить? Чтобы не было обиженных — только продать и поделить звонкую монету. Но звонкая монета в достаточном количестве только у купцов, и у них же нужные любому вождю и его войску товары. А кто пойдёт со своим товаром туда, где запросто могут убить и ограбить? Кулхас с Луксинием не глупцы и прекрасно понимают свои интересы. Понимают и вожди помельче. Есть, конечно, больные на голову, но такие не достигают большой власти и не имеют сильных отрядов, да и сами живут недолго.
— А как в Гадесе? — спросил я его.
— Да спокойно всё. Даже слишком спокойно. Недавно «отцы города» даже заказали Луксинию небольшой набег на окрестности — так, несколько ветхих лачуг сожгли, да пару таких же ветхих рыбацких судёнышек. Их перед этим специально для этой цели и выкупили за счёт городской казны у владельцев — чтоб и следы набега были, и всерьёз никто не пострадал. Надо же было продемонстрировать Риму свою дружбу и лояльность — как раз сейчас наши посланцы там просят сенат не присылать в город римского наместника.
— А внутри города?
— Ну, пошумела немного чернь, когда хлеб подорожал — пришлось высечь пару слишком уж жадных перекупщиков и закупить зерно у бастулонов, кониев и лузитан. Теперь уладилось, да и окрестные деревни за ум взялись — им ведь гадесские товары нужны. Был ещё налёт на соляные промыслы — они немного севернее того места, где я вас тогда подобрал — но в городе были запасы, так что никак не сказалось.
— А важные и уважаемые семейства между собой ладят?
— Конечно нет, Максим! — Акобал аж расхохотался над моей наивностью, — Где ж это такое видано, клянусь богами, чтоб имеющие деньги и власть, да не грызлись из-за них! Просто грызутся скрытно, в городском совете. Если там не поделят чего — могут, конечно, и попугать друг друга нанятыми безобразниками, но это только за пределами городских стен. На рынке там, если ссора пустяковая, или в пригородах, если серьёзнее. Если совсем сильно поссорились, могут и загородную собственность друг другу попортить, могут и всерьёз повоевать из-за неё, — тут финикиец хитро ухмыльнулся и подмигнул мне, давая понять, что кое-что в данном вопросе я и сам уже знаю не хуже его.
