Традиционно либеральная и марксистская критика говорит о неудовлетворительной подготовке русской армии, о ее плохом снабжения. Зачем-де царь взялся воевать, имея такую плохую армию? Однако это не была армия китайского императора. Армия Российской империи являлась лучшей в мире на протяжении почти 150 лет – и любую большую наземную войну она заканчивала разгромом противника.
Проблемы российской армии вытекали вовсе не из «проклятого самодержавия», а из вполне объективных, географических, факторов. При списочном составе примерно в миллион человек, реальная ее численность, за вычетом больных, отпускных, небоеспособной внутренней стражи, гарнизонов, войск, охраняющих коммуникации и пограничные линии, могла считаться вдвое меньше. И то, что оставалось, было разбросано по огромной территории.
Тем не менее, в «отсталой» николаевской России велась постоянная работа по увеличению возможностей маневра, переброски, развертывания войск. Приходилась она, в основном, на западные районы империи, в которых и должна была бы завязаться борьба в случае массированного сухопутного нападения западных держав. По масштабам этой работы ни одна другая страна не могла сравниться с Россией. Здесь быстро шло строительство крепостей, арсеналов, депо, каналов и шоссе. Осуществлялось это на основании четко продуманного зонального проекта, подготовленного самим императором, и делало глубокое проникновение в нашу страну западных армий, «по примеру Наполеона», практически невозможным.[196]
Размер территории был причиной того, что император не мог решиться на создание войск, комплектуемых на основе всеобщей воинской повинности и уходящих после срочной службы в резерв – на манер прусского ландвера. При отсутствии железнодорожной сети, как сбор, так и демобилизация призывников и резервистов продолжались бы долгими месяцами. Естественно, что никакое вражеское войско не стало бы ждать, ковыряя в носу, пока у нас пройдет мобилизация призывников и резервистов. Николай I сам прекрасно осознавал минусы рекрутского набора: «Всякий набор, счетом с 500 или другого участка душ, а также вербовкой, есть мера неправильная, и справедлива лишь одна конскрипция, обязывающая всех служить, но много препятствий существует к ее введению.»[197] Но, по сути, рекрутчина, много раз проклятая прогрессивными историками, была единственным способом комплектования регулярной армии в доиндустриальной России. (Вспоминая ужасы рекрутчины, надо помнить и то, что английская наемная служба была по сути «налогом крови» на беднейшие слои населения, а принудительная вербовка в британском флоте, существовавшая до 1853, являлась разновидностью рабства.)
Россия, как огромная страна, нуждалась в большой армии, но могла иметь только дешевую армию. Этот минимализм априори означал слабое индивидуальное обучение солдата, недостаточную стрелковую подготовку, применение испытанных приемов. Эту упрощенность надо понимать, а не осуждать. Умение маневрировать и атаковать в стройных боевых порядках, оставшееся от эпохи наполеоновских войн, было доведено до совершенства. И, действительно, умелый маневр массой войск и быстрая атака всегда приносили успех в сражении с толпами азиатов или мятежников, которые, собственно, и были противниками русской армии на протяжении сорока лет после наполеоновских войн.
На содержание русского воина, конечно же выделялось меньше денег, чем на французского солдата и на английского наемника, занятых прибыльными колониальными завоеваниями. Однако вооруженные силы империи при Николае I развивались, уходили от пруссачины и гуманизировались. Постоянно увеличивались нормы питания для солдат. К началу 1850-х гг. вдвое снизилось количество преступлений в армии и, соответственно количество наказаний за них, по сравнению с 1820-ми. За неуставные действия в отношении солдат подвергались суровым наказаниям офицеры любого ранга. Так, например, на приговоре генерал-аудиториата по делу о майорах Грибовском и Печковском, пытавших при дознании солдат, император написал резолюцию: «Лишив чинов, орденов и дворянства, отдать на десять лет в крепостные арестанты.»[198]
На черноморском флоте при адмирале Лазареве прекратились телесные наказания для нижних чинов. И это было в то время, когда британских матросов их собственные адмиралы и капитаны не миловали.
Впечатляющие военные парады и смотры, в любви к которым так упрекают Николая I, были на протяжении десятилетий весьма действенным способом предотвращения войны и кровопролития, наглядным средством для поддержания мира.
Ценность солдатской жизни была для императора неоспорима и он неоднократно указывал на это военачальникам, как например в письме генерал-адъютанту М. Горчакову: «Береги войска, сколько можно».
Техническая отсталость российских вооруженных сил была весьма условной. В целом, российская армия поспевала за быстрыми переменами в вооружениях, которые производились в странах, находящихся на пике промышленного переворота.
Русская артиллерия и фортификационное искусство ничуть не уступали западным. На флот поступали пароходы. В 1842 г., через два года после французов, русская армия перешла на ударные ружья; капсюль с гремучей ртутью сменил кремневый замок.
Нарезные ружья обрели совершенство только с появлением пули Минье. В начале 1850-х гг. английская и отчасти французская армия перешли на нарезное оружие под пулю Минье и сразу получили огромное преимущество в стрелковом вооружении. Россия же стала переходить на ружья под пулю Минье с 1854 г., и количества штуцеров ей вполне хватило бы для войны с Турцией. Нападения всей Европы никто в Петербурге не ожидал. В начале войны русское правительство хотело срочно закупить нарезное оружие за рубежом, но получило почти одни отказы – и, видимо, не случайно. Изготовленные за границей партии штуцеров были крайне низкого качества или задерживались во время транспортировки в Россию – Англия контролировала морские перевозки, а Пруссия и некоторые другие германские государства блокировали сухопутные поставки.
«Передовой» британский капитал организовал войну против России, конечно, же не для того, чтоб в ней начались реформы и она стала сильнее. Он выбрал удачное время, когда обладал военно-техническим преимуществом, и хотел нанести поражение России, чтобы отрезать ее от азиатских и балканских рынков, чтобы лишить ее свободы мореплавания на Черном море и Тихом океане. Британский капитал вел войну именно для того, чтоб сохранить «отсталость» России, замедлить накопление российских капиталов, развитие ее торговли и промышленности. То, что прекрасно понимал Сити и Уайт-Холл в середине 19 в., не доходит до прекраснодушных российских западников и сегодня.
Дунайская демонстрация
Ввиду неуступчивости султана в вопросе о Святых Местах, император решил прибегнуть к демонстрации силы.
14 (26) июня 1853 г. Николаем I был издан манифест о предстоящем занятии русскими войсками Дунайских княжеств, лишь номинально находящихся под властью султана.
«По получении окончательного отказа Порты в принятии наших условий, переправить через Прут войска, на молдавской границе собираемые, и занять Дунайские Княжества, не объявляя войны, но объяснив, что войска наши займут эти области в залог, доколе Турция не удовлетворит справедливых требований России.»
В циркуляре российского министерства иностранных дел ко всем дворам было объявлено: во 1-х, что занятие Дунайских Княжеств нашими войсками будет прекращено, как только Оттоманская Порта удовлетворит наши требования; во 2-х, что наш Государь не желает ни разрушения Турецкой Империи, ни каких-либо территориальных приобретений; в 3-х, что он не откроет военных действий, пока его к тому не принудят, и, в 4-х, что, будучи далек от мысли возбуждать к восстанию христианских жителей Турции, он будет содержать их в повиновении Султану.
Командующий 3-го, 4-го и 5-го пехотных корпусов М. Горчаков получил указания не пересекать Дунай и избегать столкновений с турками. Ему рекомендовалось не раздроблять, с одной стороны, войск, но, с другой, – «наблюдать со всей бдительностью за турецкой границей и за нижним течением Дуная для предупреждения всякого покушения турецких войск вторгнуться в собственные пределы наши».
Авангард русской армии переправился 21 июня (8 июля) через Прут и двинулся к Бухаресту. Главные силы переправлялись с 21 по 4 июля у Скулян и Леова. Одна дивизия осталась на нижнем Дунае, у Рени и Измаила. Отряд генерала Фишбаха отправился в Крайово, чтобы наблюдать за неприятелем, занимавшим дунайскую крепость Видин в северо-западной части Болгарии. Вместо того, что сконцентрировать свои силы на одной-двух позициях и вести наблюдение за рекой небольшими кавалерийскими группами, командующий Горчаков распылил войска, насчитывающие около 80 тыс. чел., по левому берегу Дуная.
