— Ой, оставили бы вы в покое этого человека, шеф! Говорю же: он очень опасен. С огнем играете, Федор Ильич!
— Белова я бы и оставил в покое, да не могу. Ты знаешь: месть — не в моих правилах, если она не сулит будущей выгоды или не работает на репутацию. Не люблю тратить деньги зря. Но, Ваня, ты же помнишь: бывшие владения Кунадзе — Шаликашвили достались мне. А завтра в Москву прибывает лично Нодар Кунадзе, «смотрящий» всея Грузии или ее половины, что нам в данном случае без разницы. А ты ведь знаешь грузин: они так и не стали настоящими ворами, для них семья, род, нация значат ой как много. Конечно, Нодар не сможет вернуть то, что потеряли Давид и Вахтанг. Однако объяснений потребует. А объяснения будут такие. Я привел под власть воровского сообщества фактически бесхозные, утерянные территории: ведь Дато, Буба, Тенгиз погибли. Но Столетник должен доказать, что убил их не он! Тогда кто? Кандидатура одна: Зубцов, сиречь Белов. «Отмороженный» беспредельщик втерся в доверие к семье Кунадзе и решил поживиться. Привлек на свою сторону бойцов клана, благо они почти все русские, и начал творить расправу. А мудрый Столетник его остановил. Но поздно. Поэтому вынужден был взять под контроль бесхозный бизнес. А побитый Север успел сбежать. Тебе понятен ход моих мыслей, Ваня?
— Понятен, Федор Ильич. Только трудновато это будет доказать Нодару.
— Отнюдь! Менты имеют косвенные, неподтвержденные данные, что за рулем лимузина, задавившего Рамаза Кунадзе и двух его братьев, сидел Север. Уголовного дела возбуждать не стали — нет улик. Но мы ведь не суд, не прокуратура! Нам достаточно и неподтвержденных данных! А их я Нодару представлю.
— А как же бойня у того вашего лесного особняка?
— Хороший вопрос, Ваня. Но кто, кроме тебя, знает, что бойцов противника вел тогда Тенгиз? Те, кто знал, — мертвы. Зато пленных Севера с Чеканом видели многие. О том, что я потом отпустил эту парочку, никому не известно. Мы же с тобой разыграли бегство пленников, а тех ребят, что их тогда отвозили, ты сам потом ликвидировал. Наши парни верят — Белов сумел сбежать аж из подвала Столетника! Они рассказывают это бойцам других группировок — случай ведь исключительный! Слух прошел уже и по лагерям, и по тюрьмам. Убедительно.
— Почему бы не повесить убийство Кунадзе на одного Чекана?
— Видишь ли… Нодар никогда не поверит, что Витька пошел против Тенгиза по своей инициативе. При Тенгизе Чеканов имел все, ему не было интереса убивать благодетеля. Материального интереса, я имею в виду. Правда, что Витенька влюбился и решил выйти из игры, Нодар тоже никогда не поверит. Да и какой блатной поверит, что крутой бандит решил бросить все, рисковать жизнью ради девки? Значит, Чекан мог начать валить Кунадзе, только попав под влияние мистического Зубцова, то бишь Белова. Идентичность Белова и Зубцова я Нодару докажу. И кроме того, Ваня, на Витьку у меня нет никаких материалов, свидетельствующих против него. А на Севера есть. Хотя бы лимузин, задавивший Рамаза Кунадзе и найденный возле дома Белова. Так что Чекан может проходить только соучастником.
— Ясно… — кивнул Иван. — Но вот мое мнение, шеф: Север страшнее всех Кунадзе, вместе взятых. Лучше иметь во врагах их, чем его. Он дьявольски умен и всегда стреляет без промаха.
— Но ведь он проиграл в Энске? — прищурился Столетник.
— Да, проиграл, — согласился Иван. — Но никто из тех, кого Север собирался убить, не выжил. Просто Зубцов сам сложил оружие. Разочаровался в людях, не захотел проливать бессмысленной, как ему казалось, крови, проклял предательство интересов народа правительственными чиновниками. Заявил, что не может один воевать против всей государственной системы и ради абстрактных идеалов подставлять под пули живых людей. Меня, например.
— А ты рвался в бой? — насмешливо спросил Столетник.
— Да… Глуп был, молод. Патриотические идеалы в заднице играли.
— А теперь? — ехидничал вор.
— Теперь… Теперь понял — туфта все это. Сейчас русский русскому — первый волк. Кругом предательство, продажность, подлость… Ай, да что говорить! — Иван махнул рукой. — Лучше уж я буржуем буду!
— Не ожидал от тебя такого пафоса, Ваня! — презрительно и настороженно сказал Столетник. — Я, оказывается, плохо знал тебя.
— Что вы, шеф… — сник Иван. — Это я так… молодость вспомнил. Я сделал свой выбор. Я ваш телом и душой. Кажется, вы неоднократно убеждались в этом.
— Ладно, Ваня, ладно. Только выброси дурь из головы. А то — Россия, народ…
— Уже выбросил. Я сделал свой выбор! — повторил Иван.
— Ты сделал. А Зубцов?
— Север выбрал любовь. Любовь к женщине. Признаться, я бы с ним поменялся…
— Опять неосторожно говоришь, Ваня. Но я прощаю. Твои слова свидетельствуют только о твоей искренности со мной. Однако вернемся к нашим баранам. Так кого, по-твоему, мне выгоднее иметь врагом — Нодара или Белова?
— Кунадзе, конечно, сила… Но Север смертельно опасен. Если он всерьез начнет воевать против вас, то первой его жертвой станете лично вы. Он устроит такую охоту, какая и не снилась Кунадзе.
— Спасибо, что предупредил. Только ведь Зубцов сильно пострадал при аварии. Помнишь, что рассказывал его врач?
— Помню. И все же я уверен: Север сохранил большинство своих боевых качеств. Факты это подтверждают, да и Север есть Север.
— Что ж… Попробуем избежать войны с обоими, — вздохнул Столетник.
— Когда у вас встреча с Нодаром?
— Думаю, скоро он объявится. Не самому же мне искать разговора, правда? Если я проявлю инициативу, его подозрения лишь усилятся. Так что подождем.
Ждать пришлось недолго. Уже на следующий день приближенным Столетника передали приглашение от Нодара Кунадзе. Судя по тому, что Нодар звал Федора в один из центральных ресторанов Москвы, «стрелка» предполагалась мирной. Пока…
Вернулся Федор мрачный. Он долго бродил по территории виллы, устроил разнос охранникам, пристрелил сторожевого пса, не к месту зарычавшего на хозяина, и наконец позвал Ивана к себе в кабинет.
— Война, шеф? — осторожно спросил Иван.
— Не совсем, Ваня, — криво улыбнулся Столетник. — Но и не мир. Короче, так: наша легенда прошла. Кунадзе поверил, что его родню действительно кончил Зубцов. Но Нодар требует крови. Требует головы Зубцова…
— Пусть сам с ним и разбирается, чурка! — буркнул Иван.
— Нет, Ваня, не выйдет. Он предлагает такой вариант: весь воровской мир объявит войну Белову. Каждый блатной, встретив Севера, будет обязан сообщить о нем своему пахану или убить, если сможет. Но активный розыск парня должны организовать мы. И заявить во всеуслышание: Белова намерен ликвидировать именно Столетник!
— Почему это? — возмутился Иван.
— Иначе Нодар отказывается верить, что его родню истребил не я. Он грозится натравить на меня всех грузинских воров в законе, если я не соглашусь. А ты знаешь — грузин среди нас, высших авторитетов, почти половина…
— Да… — вздохнул Иван. — «Лаврушников» действительно много. Войну мы выдержали бы, и может, даже выиграли, но вот бойкот нас погубит.
— Скажи, Ваня, мне еще раз: Север действительно так опасен, как ты рассказывал?
— Ручаюсь! — уверенно кивнул Иван.
— Что ж… — произнес Столетник, размышляя. — Придется рисковать. Но искать Белова надо. Помнишь историю нашего покойного друга Жабы? С похищенной коллекцией монет? Ведь ты послал человека в тот город, и тот погиб. Похоже, его пристрелил сам Жаба. Какая кликуха-то была у человека?
— Урод. За излишнюю смазливость, — напомнил Иван.
— Ага, Урод. Толей его звали, кажется… Он же успел доложить, что менты задерживали там Белова, но почему-то отпустили. И Белов якобы отбыл оттуда неизвестно куда. Однако сдается мне, Север провел в том городишке больше времени…
— Почему, шеф?
— На квартире, где взяли Жабу, нашли еще троих убитых американцев. Знаешь, как они там оказались? Мне мои коллеги с Брайтона сообщили, что те парни хотели купить коллекцию у Жабы и везли ему деньги — несколько миллионов долларов наличными. Эти баксы исчезли, менты их не обнаружили. Значит, кто-то обул американцев раньше, чем они встретились с Жабой, иначе деньги были бы у него. Кто мог обуть троих профессионалов, да еще так чисто, под самым носом у «смотрящего»? Ответь мне.
— Только Север! — решительно заявил Иван.
— Вот-вот, и мне так кажется. Съезди-ка ты сам, Ваня, в этот городишко. Поспрошай наших людей — может, Белов все-таки оставил следы… После смерти Жабы город полностью перешел под мой контроль, и принимать тебя там будут по-царски.
— Сделаю, шеф! — заверил Иван.
83
Иван вернулся через несколько дней. Все это время Столетник ждал его с таким нетерпением, что даже отменил еженощные визиты проституток. Не до секса стало Федору — голова была занята другим.
