Едва посланец приехал, Столетник потащил его в свой кабинет.
— Рассказывай! — потребовал вор. — Удалось что-нибудь узнать, или Белов опять ускользнул от нас бесследно?
— Кое-что удалось, — гордо начал Иван. — Во-первых: задержан Север был опером железнодорожного отделения Василием Лобановым по наводке Васиного друга, оперативника из Москвы. На следующий день москвич приезжал к Лобанову, но Белова не опознал. Зубцовские штучки…
— Откуда это известно? — поинтересовался Столетник.
— У ребят есть свой стукачок в железнодорожном отделении — некий Тимур Пашаев. Он все и разнюхал. Правда, Лобанов ему сказал, что сам посадил Севера с Милкой на электричку и они уехали…
— Дальше! — поторопил Столетник примолкшего, выдерживающего эффектную паузу Ивана.
— Но я, конечно, исходил из предположения, что Лобанов врет, — продолжал Иван. — И задался вопросом: а как Север узнал о коллекции? Ведь Жаба, оказывается, скрывал ее даже от самых близких своих помощников. В курсе был, видимо, только некий Розовский, хозяин фирмы, которая служила Жабе официальным прикрытием и отмывала деньги. Этот Розовский, судя по всему, и должен был передать коллекцию американцам. Он ждал их у себя на квартире. Но вышло так, что о коллекции каким-то образом прознал наш друг Урод и решил ее украсть. Толик звонил вам тогда, спрашивал разрешения, помните? Вы разрешили, но с условием, чтобы Жаба не прознал, что ограбил его ваш человек. Для выполнения этого условия Уроду потребовался напарник. И вот тут на сцене появляется знакомый нам гопник Рыло! — Иван опять сделал эффектную паузу.
— А это откуда известно? — нервно спросил Столетник.
— Мне его описали служащие самого лучшего в том городе борделя, а потом еще наши люди — бывшие «быки» Жабы. Ночью накануне ареста и трагической гибели славного Жабы Толик позвонил содержателю борделя и приказал принять и обслужить по высшему классу двух его друзей. Причем бесплатно. Подозреваю, что одним из этих друзей был сам загримированный Толик, а вторым — как раз Рыло. Тоже сначала загримированный. Они заказали одну проститутку, лучшую девочку заведения, Деллу…
— Одну на двоих? — заинтересовался Столетник.
— Именно! — торжественно подтвердил Иван. — Эта девочка любила работать одна с несколькими! Стиль Алой Розы…
— Невероятно… — пробормотал Столетник. — Неужели Белов отправил жену блядовать? Он же обожал ее… Нет, не верю!
— А вы послушайте дальше, шеф! — возбужденно воскликнул Иван. — Через некоторое время в публичный дом ворвались бойцы Жабы и вытащили из номера Деллы нашего Рыло. Только был дорогой гопничек почему-то уже один, без Урода. И без грима. Зато имелся у него чемоданчик-кейс, металлический, который сразу схватил Жаба. С этим кейсом «смотрящий» тут же умчался куда-то, а своим людям велел отвезти в свой особняк гопника и проститутку. Потом, мол, сам с ними разберется. А те, идиоты, толком не обыскали его и не связали — подумаешь, сявка! А Рыло вытащил из сапога револьвер и пострелял трех болванов разом.
— Как пострелял? — удивился Столетник. — Ведь ты сказал, что они сами тебе это рассказывали?!
— Да, сами. Револьвер был заряжен капсулами с парализующим составом. Парни вроде как окоченели, но видеть все происходящее могли. Рыло выбросил их из салона и рванул следом за второй машиной, в которой везли Деллу. Ему удалось из захваченного автомата расстрелять и других трех «быков», а девку похитить. Куда он направился потом? Мы знаем из газет и телевизора, что его труп нашли в квартире Розовского, в которой брали Жабу. Наверно, гопник решил все же захватить коллекцию, о которой он, я не сомневаюсь, рассказал Делле…
— Про коллекцию он узнал, конечно, от Урода, — уверенно сказал Столетник.
— От Урода, откуда же еще! Видите ли, шеф… Всякие штучки с разного рода ядами как раз любил использовать Толик. Это он дал Рылу тот револьвер. По всей вероятности, они заперли Деллу в номере, тайком выбрались из борделя и отправились грабить. Девка нужна была Уроду для алиби, а сам Рыло — чтобы предъявить его Жабе как единственного виновника кражи коллекции. Поэтому Толик и всучил Рылу такой яд, который парализует, но дает возможность видеть происходящее. Кстати, только видеть, а не слышать. Уроду нужно было, чтобы Розовский мог засвидетельствовать — грабил его один Рыло. А гопник был уверен, что яд в револьвере убивает. И решил завладеть коллекцией единолично, для чего стрельнул Толика. Утащив чемодан, он вернулся в публичный дом за Деллой.
— На что она ему сдалась?
— Все говорят, девка безумно красива и сексуальна. Просто головы кружит… Видать, втрескался гопничек. Он же потом ради нее еще и жизнью рисковал. Убить трех Жабиных «быков», бывших спецназовцев, не шуточки.
— Логично, — согласился Столетник. Продолжай.
— Видимо, Рыло догадался, что Жаба с чемоданом отправился обратно к Розовскому. Захватив Деллу, гопничек кинулся туда, где и нарвался на пулю. А проститутка сбежала. После чего состоялось ограбление американцев. Деллочка — единственная, кто мог знать о них. После ограбления она исчезла. Больше никто про нее ничего не слышал, в публичном доме девка с тех пор не появлялась. Выходит, если предположить, что обул брайтонцев Север, то Делла и Алая Роза — одно лицо.
— Не может быть! — воскликнул Столетник. — Я людей знаю. Не мог Белов отправить жену на панель! Не тот человек!
— Однако факты — упрямая вещь. Стиль работы Деллы и Милки идентичен. Сомневаться не приходится — это она.
— Тебе описали ее?
— Ой, шеф, тут опять начинается чертовщина… Все говорят, что девка ослепительно красива, но никто не смог даже приблизительно вспомнить ее лицо. Север умудрился каким-то образом передать жене свои сверхспособности.
— Этого еще не хватало! Но проститутка… Бывшая — да, но чтобы сейчас… Нет, в голове не укладывается! Вот что, Ваня. «Приютом любви» заведует некий Олег Лизунов. Его мать была лечащим врачом Алой Розы. Доставь мне ее немедленно! Я поговорю с ней, выясню, возможно ли такое, чтобы Мила опять стала проституткой, чтобы Север позволил… Пусть привезут Лизунову сейчас же! Иди распорядись.
Столетник встал и начал расхаживать по кабинету, потирая пальцами виски.
— Невероятно… Невероятно… — бормотал он. — Или я совсем не знаю людей… Что же ты сидишь, Ваня?! Ступай, отдавай приказ! Чего ждешь?! Поезжай сам! Возьми ребят и поезжай!
— Слушаюсь, шеф! — Иван вскочил и быстрым шагом покинул комнату. Он и сам думал — да, невероятно, но ведь факт…
84
Мария Лизунова была сильно напугана. Сначала ей на работу позвонил Олег и попросил выйти в больничный двор для разговора с людьми, которых он пришлет. Важного разговора. И встреча должна произойти вне стен больницы, чтобы этих людей не видел никто из персонала. Дело пахнет большими деньгами, намекнул Олег.
Заинтересованная, Мария вышла. Но встречавшие ее, не говоря ни слова, схватили за руки, затолкали в машину, пригрозили прикончить, если пикнет, залепили глаза пластырем и куда-то повезли. Мария решила, что ее похитили. Но при чем тогда здесь Олег? Ведь, кроме как с него, выкуп за Лизунову требовать не с кого…
Спустя некоторое время она сидела в просторной гостиной какого-то явно загородного особняка. Сидела в уютном дорогом кресле, а напротив нее прохаживался худощавый поджарый мужик с колючими глазами. Марии по-прежнему было страшно.
— Простите моих ребят, они грубоваты, — начал Столетник. — С пластырем, конечно, перебор. Вам, наверно, сделали больно, когда сдирали его?
— Больно… — пробормотала Мария.
— Простите их. Они дурно воспитаны. Сами понимаете — тюрьмы да лагеря никого не красят. Но бояться вам нечего. Просто мне срочно понадобилось поговорить с вами.
— Оригинальный способ знакомиться! — кокетливо заявила осмелевшая Маша. Страх отпускал, уступая место любопытству. Мужик даже начинал ей нравиться. Немолод, но крепок, как втулка, это видно. И любить небось умеет сладко, сильно, по-мужски…
Столетник тоже оценил женщину. Ох, как надоели насквозь фальшивые девчонки-проститутки, подумал Федор. Пожалуй, сегодняшнюю ночь он проведет с этой бабой. Она явно согласится — вон как глаза горят. Но сначала — дело.
— Я, признаться, очень рад нашему знакомству, — галантно объявил Столетник. — Однако позвольте задать вам несколько вопросов, прежде чем мы перейдем к более приятным вещам.
— К каким? — тотчас спросила Лизунова.
— Предлагаю вам отобедать со мной! — поклонился Федор.
— А кто вы? — стрельнула глазами Мария.
— Какое это имеет значение? — улыбнулся Столетник. — Скажем так: я человек, обладающий некоторым влиянием в обществе. И мои дела достаточно важны — для меня по крайней мере. Поэтому я с сожалением должен чуть-чуть отсрочить наш совместный обед — он будет самым изысканным, я ручаюсь, — чтобы поговорить с вами о том, что касается моих дел.
