— Товарищ командир, — окликнул вахтенный, — вызов с флагмана.
Наконец на трубке радиотелефонной связи Р-860 оказался сам вице-адмирал, торжественно сообщив: информация об отходе британцев подтвердилась.
В штабе Северного флота приняли радиограмму одной из подводных лодок завесы, Щ-404 обнаружит большое соединение противника, установит его точные координаты и укажет курс, из которого следовало, что англичане действительно повернули назад.
Только потом выяснится, что радист-шифровальщик «Щуки» при передаче курса неверно отстучал, спутав «восток» с «западом».
Британские эсминцы загонят советскую лодку под воду, утюжа глубинными бомбами. Снова выйти в эфир, чтобы исправить ошибку она сможет лишь через два часа.
— Херня какая-то, — Скопин склонился к штурманским отметкам, — так, смотрим. Митиков видел их тут. А вот координаты, что дала подлодка. И они хотят сказать, что британское соединение за всё это время намотало столько миль, чтобы вот прям сейчас повернуть назад?
Сообщите на флагман: сомневаюсь в предоставленной информации, намерен произвести радиолокационный обзор поисковыми средствами вертолёта.
Взлетевшему «Камову» достаточно было подняться на полуторакилометровую высоту, чтобы заглянуть за радиогоризонт и увидеть…
Передача данных с борта вертолёта на обработку в БИЦ осуществлялась в автоматическом режиме, локализуя дистанцию, курс, скорость, как всего британского соединения, так и отдельных кораблей.
Снимая показания с выносного индикатора, штурман быстро вручную сделал вычисления прямо на полях карты:
— Их средняя скорость — не особо, в пределах двадцати узлов, но, при сохранении существующих условий есть все основания к ночи оказаться вовлечёнными в артиллерийскую дуэль с кораблями, как я предполагаю, линейного класса. Нам так и крейсерские калибры смерти подобны.
— Вот же сука… и вся эта «красота» прёт на нас, — кэп взялся за гарнитуру радиостанции, сообщить на флагман плохие новости.
* * *
— Не понимаю я Левченко, чего он тянет?
— А какая альтернатива? — очень спокойно крыл штурман, — оставить линкор? Не может он его потерять. Сталин не простит, любит он всё монументальное, а тут любимая игрушка и символизм — «Советский Союз» в одном флаконе. Опять же, вопрос честолюбия. Одно дело прийти с триумфом. И с артефактом. А перенести флаг на «Кронштадт» и бежать, бросив повреждённый корабль? Мало чести.
— Какая-то презервативная позиция — и удовольствие получить и проблем на конец не намотать. Это безответственно — держать всех подле. «Чапаев» уже можно было бы отпустить, У нас и вовсе позиция привилегированных. Понятно, что мы сейчас единственное ПЛО эскадры. Уйдём, а вокруг да окрест будут ходить косяками субмарины. Район тут такой: британцам конвойными операциями не в диковинку, и немцами намоленный — гнездятся где-то в фиордах наверняка. И пусть там на подходе лидер й два эсминца, способные хоть как-то прикрыть от субмарин, но что это меняет, если в перспективе надводный бой с превосходящими?..
* * *
Вице-адмирал Левченко искал варианты. И не находил.
Сохранить консолидацию? Разделиться, направив линкор неочевидным курсом, в надежде, что противник его потеряет?
Запросить, настоятельно, у Головко авиацию? Уже сейчас над морем фактически сплошной ковёр из серых туч нижней кромкой не выше трёхсот метров. В таких условиях экипажам торпедоносцев увидеть вражеские корабли можно, только если проходить прямо над ними. А если принять в учёт метеосводку: «дожди на эшелонах со срывами снежных зарядов», воздушная операция скорей всего будет сорвана ещё на начальной стадии, и многим лётчикам по возвращению скорей всего придётся выпрыгивать над сушей с парашютами. Отдаст ли Головко приказ? Ради линкора. Со столь мизерными шансами успеха. Вряд ли.
Куда не кинь всюду клин. «Советскому Союзу» не убежать, и не избежать. Будет ли при нём линейный крейсер или нет… сколь долго «Кронштадт» сможет галсировать вокруг шестиузлового линкора, под огнём, с учётом, что артиллерия у него там у самого повыбита? Лидер «Баку» и две «семёрки»*, они даже в убийственную атаку выйти не смогут, и не потому, что мало их. У противника там своей контрминоносной своры будет более чем — не дадут. Как и не дадут им заняться спасением команды, когда таки добьют линкор. Надеяться на благородство «просвещённых мореплавателей»? Увольте. Перетопят всех и дело с концом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Если только они со своими «поисковыми средствами вертолёта» не ошиблись…
Начальник штаба взглянул на командующего без тени укоризны, догадываясь о ходе его мыслей: побуждение усомниться в предоставленных данных — всего лишь «законное» желание верить в другие более удобные обстоятельства. Однако досель сомневаться в технических средствах «союзников из будущего» или в неверном ими интерпретировании информации не приходилось.
Капитан 2-го ранга честно попытался обелить ожидаемое фиаско:
— Мы и без того сделала немало, уничтожили ударный авианосец, несколько боевых кораблей, крупный войсковой транспорт-лайнер и те пузатые «Либерти». Мы и так вышли за пределы, по сути, истратив весь лимит отпущенного везения.
— Я знаю наши пределы, — не был бы адмирал крайне расстроенным, брошенное сошло бы раздражение.
Начальник штаба, как и не заметил, решая для себя непростые задачи:
— Гордей Иванович, дальнейшее пренебрежение угрозой исходящей от противника чревато. Линкор обречён. Практически обречён. Личный состав придётся снять, на это уйдёт немало времени, поэтому необходимо заняться этим уже прямо сейчас. Оставим минимальный наряд: в машинном и в трюмах аварийные партии должны продолжать работы. Вдруг успеют. Остальным кораблям уходить. Сколько «Кондор» даст? Двадцать узлов? Нельзя допустит того, чтобы небронированный крейсер попал в огневой контакт или с ним что-то случилось. Ничто не мешает британцам выслать вперёд на опережение 30-узловые тяжёлые крейсеры со всякой мелочью.
Линкор от вражеских подлодок прикроют лидер «Баку» и эсминцы. Им тут всего час нужен добежать. Они же, если британцы настигнут линкор, — кавторанг словно избегал названия «Советский Союз», — они же, в виду неизбежной угрозы, снимут оставшийся людей и торпедируют корабль.
— Нам следует доложить в штаб. Обо всём.
— Разумеется.
* Советские эскадренные миноносцы «проекта № 7».
Надо было подготовить почву,
О характере полученных повреждений, причинах, и возможных причинах, с предварительным анализом, повлёкших столь значительные проблемы, они уже сообщали. Как и доложили о принимаемых мерах для восстановления корабля. И о времени, которое на это потребуется.
Сейчас им предстояло донести, что этого времени у них вероятно не будет.
«…по предварительным расчётам, если противник не оставит своих намерений, изменив курс или скорость, предположительное время артиллерийского контакта, подчёркиваю, выход вражеских линкоров на дистанцию стрельбы главных калибров исчисляется несколькими часами. Ко всему есть все основания полагать, что в составе вражеского соединения числится линкор типа „Кинг Джордж“, корабль обладающий скоростью хода под 28 узлов, а так же и то, что неприятель может бросить авангард из быстроходных кораблей, включая тяжёлые крейсера. В связи с чем допускаю возможность огневого контакта намного раньше».
Быстрого ответа они не ждали, как и ожидали всякого, включая категорические приказы из разряда «ни шагу назад».
«Квитанция» из штаба флота: «…линейный корабль „Архангельск“ атакован подводной лодкой, получил торпедные попадания и возвращается в базу», настроения не улучшила. Впрочем, моральной составляющей всё и ограничилось — старый дредноут в сложившихся обстоятельствах уж точно не воспринимался какой-то значимой «палочкой-выручалочкой».
По высокому тарифу Разговор с командующим продлился минут пять, не больше, «поджимало» у Левченко — ему, если начинать, то надо было уже сейчас. В общем-то, не дав много времени на обдумывание. А он долго и раздумывал, взвесив в разумных пределах выбранный вариант и вероятности. Капитан 1-го ранга Скопин вернул трубку радиотелефона вахтенному, отдавая необходимые распоряжения.
