Командир коротко кивнул ожидающему у аппарата внутренней связи офицеру, тот быстро проговорил в трубку распоряжение.
Пост РЛС подал «высокое» на антенны.
Разобрались походя и быстро, установив множественные надводные контакты на среднем удалении 23 километра…
— Цели в зоне пуска!
…потратив секунды на вычленение из десятка «вспыхнувших» на экране РЛС засветок три самых «жирных». Возможно, что и створившихся, сливавшихся с какими-то кораблями, оказавшимися на директрисе. Эти неясности решило измерение доплеровского приращения частоты.
Штурман отметит, что немного «промахнулся», проскочив на контркурсах, оправдывая это тем, что «британцы поднажали».
— Цели в параметрах. Выбор целей!
— На лаге — 221 — допустимая скорость хода при пусках ракет.
— Стрельба на правый траверз противолодочным комплексом «Вихрь» по надводной морской цели на предельной дистанции!
Всё происходило автоматизировано, данные с РЛС поступили на центральный прибор управления стрельбой: вычислительная машина приставки «Тифон» определяла оптимальный алгоритм поражения цели, учитывая параметры бортовой и килевой качки, курс и скорость корабля, сориентировав пусковую установку по азимуту и углу места, произведя предустановку глубины подрыва ракеты.
— Есть решение!
— Пуск.
Сошла!
Проводив взглядом, уходящий по касательной огненный факел, убедившись — всё без сбоев, Скопин приказал:
— Всё! Лево на борт. Уходим! В темпе!
Вслушиваясь — докатится ли до них звук ядерного взрыва?
Нет?..
Сильный амплитудный всплеск, с последующими колебаниями зафиксировали на своих приборах акустики…
Стало быть рвануло.
За ними, по всей видимости, так никто и не погнался.
Когда заканчивается стратегия
Сказать бы, что командующий британским соединением адмирал Мур, как одна из ключевых фигур развернувшихся событий, лично и воочию увидел «прилёт»… Нет.
Сэр Генри сидел в салоне в окружении штабных офицеров, разбираясь с текущими вопросами, которые, в общем-то, могли и подождать, поскольку хватало неотложных.
— И действительно, — брюзжал вслух адмирал, не обращаясь к кому-то конкретно, — с чего бы ему так настаивать?
Речь шла о всплывших новых подробностях в докладах палубных лётчиков. Контр-адмирал Вайен ссылаясь на ограничения радиосвязи, предлагал даже выслать эсминец с пакетом письменных рапортов лётных экипажей, а так же проявленную киноплёнку — передать прямо на борт флагмана.
Командующий полагал подобную суету излишней. Ранее он уже ознакомился с первичным отчётом контр-адмирала, где по свидетельству одних пилотов что-то якобы очень сильное взорвалось в воздухе, повредив множество самолётов, другие же заявляли лишь о необычном атмосферном явлении*.
— Не понимаю, чего он с ними носится⁈ Отправьте Вайену «квитанцией»: не надо эсминцем. Подождёт до берега. Там и разберёмся.
Недолюбливая и не очень доверяя сообщениям авиаторов, Генри Мур между тем понимал, что последняя и главное — визуально-наглядная информация о кораблях противника, их состоянии, включая другие оценки, сейчас могла быть представлена только лётчиками палубной авиации.
— Что тут ещё? Гидроавианосец? Большие антенны? Так вот где кроется объяснение прекрасному радарному обеспечению советской эскадры.
— Объяснения мы получим, когда утопим их линкор, сэр! Взяв пленных, сэр! Желательно компетентных, из офицерского состава.
Командующий несколько удивлённо воззрился на запальчивого тридцатилетнего капитан-лейтенанта: — Бога ради, Джон…
Снисходительно позавидовав: «Вот она молодость». На лицах большинства штабных офицеров читалось предвкушение. Люди рвались в бой.
«Предвкушение, — мысленно передразнил себя же Генри Мур, — годно ли подобное, эмоционально окрашенное словцо нам — военным, морякам Королевского флота, коим в своих формулировках должно оперировать больше конкретикой глаголов и объективностью существительных».
Отвлёкшись на своё, он краем уха всё же слушал, о чем говорят офицеры…
Станут ли русские осуществлять попытку воздушного налёта базовой авиацией в сложившихся погодных условиях? Если отбросить неизбежные навигационные издержки и потери, задача, используй противник береговые радиоэлектронные средства пеленгации, а так же самолеты с поисковыми радарами, представлялась вполне посильной. Именно поэтому приказ о радиомолчании по британской эскадре по-прежнему сохранялся, радиолокационные станции оставались в пассивном режиме — не следует давать врагу лишние возможности их обнаружить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Но то, что Королевский флот ещё тут и всё ещё не закончено они должны догадываться, высланный на слежку эсминец „Scourge“ наверняка не остался незамеченным и должен навести на правильные мысли. Возможно, поэтому один из кораблей советской эскадры по сообщению ушёл… Полагаю, вывели из-под угрозы бесполезный сейчас авианосец», — успел подумать Мур…
Он его услышал!
Глухой своей объёмной мощностью громовой удар- Он смазывался характерным для всех подводных взрывов клёкотом кипящей воды и взбитой пены, только, наверное, в сотни раз сильнее, набирая пиковой экспонентой децибелы, проникая через толстые металлические стены корабля, наглухо задраенные переборки и иллюминаторы.
Сквозь рёв прорвался голос кого-то из офицеров, первым прильнувшим к иллюминатору.
— Сэр!!!
Он бы проявил сдержанность, но что-то подсказывало — случилось нечто! Вскочив с кресла, командующий почти отпихнул подчинённого, выглянув…
Адмиральский салон располагался в корме главной палубы по правому борту — отсюда и прямой вид: свинцово-зеленоватая гребёнка волн на сотни ярдов, не близко… и вдруг вертикальная стена- Белая! Как будто… нет, не Баренц, а сам Ледовитый океан вздыбил паковый пласт, закрыв полнеба. Догадываясь: белое это пена, поднятая настолько мощным подводным взрывом, что тот заполонил весь вид, выпадая верхушкой из угла обзора. Сэр Генри пригнулся, прильнув к иллюминатору, ошалело заглядывая — насколько, чёрт возьми, высоко?
На них уже набегала волна…
За время, проведённое на больших линкорах, начинаешь привыкать к их непоколебимости, к тому, что корабль подобного тоннажа и веса трудно стронуть с остойчивости, даже в сильный шторм…
В следующий миг водяной вал дошёл, ударив!
Мур отпрянул. Иллюминаторы выдержали, мокро не стало.
227-метровое тело «Кинг-Джорджа» качнулось, содрогнувшись. После первого хлёсткого напора брызг, накатившая волна неожиданно текуче подхватила корабль от кормы — палуба подалась вверх, подгибая людей в коленях, сопутствующий крен с прекосом на деферент потащил всех в сторону, валя тех, кто успел неосмотрительно вскочить. Помещение салона помимо всего прочего сотрясало мелкой дрожью, что-то загремело, с сервисного столика посыпались чашки и тарелки, со стены упала картина «Трафальгара», пробивались чьи-то возгласы и крики. Со стоном, разбив голову, сползал кровавым следом по переборке капитан-лейтенант…
Водяной накат поднял их до пика, а затем корабль неожиданно резко пошёл вниз, окончательно дезориентированным вестибуляром дав ощутить все моменты невесомости, когда твердь под тобой проваливается и сердце ухает в пятки. Теряя самоконтроль и когнитивную ориентацию, распластавшийся на мягком ковре адмирал всё ещё пытался поймать в «экране наружу» — иллюминаторе скачущую картину взбесившейся реальности: глаза видели, тело ощущало… разум не верил! Ему вдруг показалось, что это не он лежит, это линкор опрокинулся набок!
* И, наверное, неудивительно. Те из лётчиков кто мог бы описать мощный взрыв в воздухе либо не пережили его или были мгновенно ослеплены. Те же, кого миновало, наблюдали уже остаточные явления: клубящееся облако, что-то похожее на атмосферный вихрь закрутившегося смерча, с очень характерным всасывающим из моря отростком.
* * *
Популярные и близкие ли к официальным источники, освещающие номенклатуру и боевые характеристики советских вооружений, указывают, что при пусках РПК-1 «Вихрь» на максимальную дальность, КВО (коэффициент вероятного отклонения) ракеты мог доходить до 1200 км. Столь большая погрешность объяснялась тем, что полёт совершался по баллистической траектории неуправляемым методом*. Суровые советские адмиралы, не склонные считать вероятности, в итоге заменили все неядерные боевые головки на специальные, чтобы бить наверняка. Законы жанра, настырно требующие справедливых компромиссов (хотя бы номинальных, учитывая исходники), воспользовались заявленным КВО и положили боевую часть ракеты «Вихря» в стороне от кильватерной линии линкоров. Что, впрочем, в нынешней ситуации, учитывая те самые исходники — 40 килотонн, едва ли имело большое значение. Пожалуй, лишь, что все три желаемые цели избежали эпицентра и воистину эпических последствий**…
