После этого я пошел в свой подвальный кабинет. Проверил и отослал электронную почту, почитал свои обычные страницы новостей в Интернете. Отправил запрос в один из журналов, которому надеялся продать кое-какой материал, и предложение написать статью о радикально новой хирургической процедуре, которая впервые применялась в одной из клиник Дальнего Востока. Обычный день – вот только новый американский президент и его выбор вице-президента крепко засели в глубине моего сознания.
В полдень я вернулся в гостиную, теперь теплую и уютную. Подкинув еще пару поленьев, подошел к окну, чтобы посмотреть на погоду. Ветер гнал над заливом низкие облака, с неба косо падала туманная изморось.
Я включил новости Эс-ти-ви из Эдинбурга – главной темой, конечно же, был новый президент США. Это была внушительная победа с явным перевесом голосов как избирателей, так и членов коллегии выборщиков. Многие комментаторы сочли это хорошим результатом. Огромное количество правительств по всему миру уже отправили поздравительные послания следующему президенту, а вот шотландское правительство – нет.
В выпуске теленовостей вновь показали запись заключительной части приветственной речи избранного президента, а затем реакцию публики на его слова о создании новой комиссии по расследованию событий 11 сентября. Нескольких высокопоставленных политических деятелей, давно пребывающих на заслуженном отдыхе, вытащили из забвения, чтобы спросить их мнение. Все они дружно заявили, что удивлены и обеспокоены тем, что практически остывшие угли давно минувшей трагедии будут ворошить снова.
В конце сюжета теленовости вернулись к застывшей улыбке Виклунда, его торжествующе вскинутой руке. Телевизионщики заморозили картинку и не стали комментировать. Почему они это сделали? Безмолвная картинка порой производит куда более мощное воздействие, чем та, которую сопровождает комментарий.
Люсинда встрепенулась и повернулась на своем стуле так, чтобы видеть экран. Она подалась вперед, глядя на избранного президента.
– Это Виклунд, – сказала она. – Он выиграл?
– Его партия победила… он будет новым вице-президентом.
– Виклунд – тот самый человек, к которому Дугала вызвали на следующий день, в тот день, когда его нашли мертвым в номере отеля. Он позвонил мне накануне вечером… я уже легла спать, но его звонок разбудил меня.
– Вы знали о Виклунде? – удивился я.
– Только его имя. Только то, что Дугалу было велено пойти к нему.
Фильм закончился, но она продолжала смотреть на экран. В студии появился политический обозреватель, который начал краткую оценку вероятного влияния нового президента на Белый дом.
– Почему Дугал позвонил вам той ночью? – спросил я у Люсинды, не дождавшись конца трансляции. – Он наверняка знал, что вытащит вас из постели из-за разницы во времени.
– Он сказал, что хочет, чтобы я знала имя этого человека и запомнила его. Связь была не очень хорошей, на линии было эхо. Я знала, что он встревожен, но все время думала, что кто-то нас подслушивает. Мы говорили недолго. Он велел мне просмотреть его бумаги, его записи… по его словам, он сохранил экземпляр своей рукописи. В подвале, где он спрятал ее. И он велел мне быть осторожной. Он не сказал, какую книгу – только «ту книгу, ту книгу». Он заставил меня сказать, что я поняла, какую книгу он имел в виду. Конечно, я точно знала, о чем он говорил, но была уверена, что на линии оставался кто-то еще. Я сказала ему, что сделаю то, что он хочет. Потом мы закончили разговор. Это был последний раз, когда я разговаривала с ним.
– Вы нашли его документы?
– Не в тот день. Я смогла найти их только несколько недель спустя. Известие о его смерти пришло на следующий день, и все остальное не имело значения. Жанна, ты должна помнить тот день.
Жанна подошла к креслу матери. Они взялись за руки и быстро, но крепко сжали друг другу пальцы.
– Я все еще жила в Берлине, – сказала она. – Уже был вечер, когда я услышала об этом, так что я не смогла улететь домой до следующего дня. Но и тогда я вернулась в Эдинбург лишь после полуночи. Я никогда этого не забуду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Значит, вы нашли документы Дугала позже. Они все еще там, где он их оставил? – спросил я у Люсинды.
– Они в той же коробке, – ответила она.
– Вы их читали?
– Я читала его рукопись или ее часть. К тому времени я ненавидела все, что связано с угонами самолетов. Я не хотела, чтобы мне напоминали о них. Мне было любопытно, но в глубине души я ничего не хотела знать.
– Вы можете вспомнить, упоминался ли там Виклунд?
– Я лишь бегло ее просмотрела, но если бы его имя было там, я бы запомнила. О нем там ничего не говорилось.
– Но с тех пор, как умер Дугал, вы узнали о Виклунде больше? – спросил я.
– До сегодняшнего дня я знала только его имя.
– Вы хотите сказать, что он имел отношение к смерти Дугала?
– Нет. У Дугала случился сердечный приступ. Так говорили, так было написано в свидетельстве о смерти.
– Тогда какая связь с Виклундом?
– Есть разница между тем, что я считаю правдой, и тем, что, по моему мнению, могло случиться на самом деле. Но я видела, как выглядит теперь Виклунд. Я никогда не забуду его лицо. Почему он так улыбался?
– Он только что выиграл выборы.
– Что ж, я никогда ему не прощу, что бы они ни говорили сейчас о своем расследовании. – Люсинда раздраженно тряхнула плечами. – Он будет продолжать делать то, что делает, что бы мы о нем ни думали. Теперь он стал всеобщей проблемой.
По телевидению показывали его старые фотографии, его прошлую карьеру, отрывок одной из его речей во время избирательной кампании. За этим последовал странно настораживающий кадр, которого я никогда раньше не видел: Виклунд вместе с другими официальными лицами в деловых костюмах идет по лужайке Пентагона, а за их спинами все еще горит здание. В руках он держал кусок окрашенного в белый цвет металла.
– Ваша подруга Лилиан была за ним замужем, не так ли? – неожиданно спросила Люсинда
– Откуда вам это известно?
– Догадалась. Теперь у меня достаточно времени подумать и послушать. То, что произошло тогда… все закономерно, все взаимосвязано. Или вы верите в совпадения, Бен?
Люсинда откинулась головой на подушку и отвернула лицо в сторону. Я попытался сосредоточиться на том, о чем шла речь в выпуске новостей. Политическая обозревательница обсуждала обещание нового президента провести тщательное расследование событий 11 сентября.
– Хотя факты этой истории были исчерпывающим образом изучены много лет назад и обнародованы, – вещала она, – в Америке есть немало тех, кто утверждает, что важная информация все еще утаивается от общественности. Удовлетворит ли инициатива нового президента сторонников теории заговора, еще предстоит увидеть.
Люсинда закрыла глаза и завернулась в одеяло. Вскоре она уже дышала ровно и спокойно. Жанна села рядом со мной.
– Она когда-нибудь говорила что-нибудь о Виклунде раньше? – спросил я ее.
– Мне нет.
– И мне тоже.
Поленья осели в дровяной печи, треща и рассыпая искры. Я услышал свисток прибывающего парома, тот неторопливо направлялся к пристани. Я встал с дивана и подошел к окну. Мне всегда нравилось наблюдать, как причаливают паромы. Их рейсы на материк и обратно были подобны медленному сердцебиению острова, регулярному и надежному, сохраняющему этому месту жизнь.
Мелкая холодная изморось падала настойчиво, как туман, скрывая холмы, сливая море с небом, так что горизонта не было видно. Жанна последовала за мной и встала рядом.
– Ты собираешься искать папины документы? – тихим шепотом спросила она.
– Не знаю, – сказал я. – Ты считаешь, что нужно?
Я полез в карман, нащупал пальцами кольцо для ключей и потрогал два маленьких гагатовых диска. После того как я нашел тот, что принадлежал Лил, я надеялся, что это все, что осталось от этой истории. Увы, теперь моя уверенность дала трещину.
Примечание автора
«Американская история» – это, конечно, вымысел, роман, художественное произведение, а не журналистское расследование. Однако рассказчик – журналист, и он занимается именно этим. Взгляды Бена Мэтсона не обязательно совпадают с моими, но мы с ним прошли почти по одному и тому же пути.
