Она краснеет.
— Извини, надеюсь, ты не возражаешь. Я решила украсить комнату.
Покачав головой, он придвигается к ней, наклоняется, чтобы поцеловать ее, затем притягивает ее к себе.
— Вовсе нет. — Он сглотнул, глядя на их фотографию в Мексике. На ту, которую она сделала, когда они лежали в гамаке. — Мне это нравится.
Тесси машет рукой на небольшое пространство, которое она украсила. Кресло-качалка с вязаным детским одеялом, накинутым на каркас.
— Все готово. — Она морщит нос. — Теперь нам нужна только кроватка.
Соломон улыбается, уловив небольшой зевок, который она пытается скрыть.
— Устала? — спрашивает он, проводя рукой под ее волосами и по шее.
— Ты как пахучая соль Эш. — Она прижимается к нему. — Ты поддерживаешь во мне жизнь. Не спишь.
— Ты думаешь, что сможешь не заснуть из-за сюрприза?
Ее шоколадно-карие глаза загораются.
— Я всегда готова к сюрпризу.
Пригнув голову, он прижимает поцелуй к уголку ее рта.
— Оставайся здесь. Закрой глаза.
С этими словами Соломон исчезает в маленьком, наклонном чердачном помещении и достает то, над чем работал последние две недели. Это его способ расслабиться в темные тихие ночи, когда Тесси спит в их постели, а звезды ярко светят через световой люк.
— Вот, — говорит он, когда его сюрприз готов. — Смотри.
Она смотрит.
Тихий вздох заполняет пространство между ними. Темные глаза Тесси заливает серебристый свет. Перед ней стоит простая серо-коричневая кроватка с дугообразными концами.
Она медленно подходит к ней, проводя руками по гладкой деревянной раме.
— Это ты сделал? — Ее голос стал мечтательным.
— Я. Я хотел, чтобы у Мишки был кусочек Чинука. Это голубая сосна, — говорит он. — Она соответствует стандартам безопасности детских кроваток. Я в этом убедился.
Она улыбается ему, ее полные розовые губы дрожат. По ее лицу текут слезы. Он уверен, что она пытается его убить. Плач Тесс - обычное дело в наши дни, но ему все равно неприятно это видеть. Ее слезы способны полностью уничтожить его.
— Может, повесим это на стену? — Тесси всхлипывает.
Он легко поднимает ее и переносит под наклонный карниз крыши. Фотография Тесси и его в гамаке висит над головой. Когда он поднимает одеяло с кресла-качалки, чтобы перекинуть его через перила, резкий вдох воздуха от Тесси заставляет его повернуться.
— Детка, что случилось?
— Ты похож на отца.
Он сглатывает комок в горле, ее слова грозят поставить его на колени.
Когда он замолчал, она прикоснулась кончиками пальцев к своим губам.
— Тебя это пугает?
— Нет. Это делает меня счастливой. — Он делает огромный шаг и притягивает ее к себе, любуясь тем, как легко она прижимается к нему. Большими пальцами он убирает слезы с ее щек. — Не плачь, Тесс. Ты убиваешь меня, когда плачешь.
Она смотрит в его блестящие глаза. Кладет ладонь на сердце.
— Кроватка прекрасна, Соломон. Мне она нравится. Мишка будет в восторге.
— Всю свою жизнь я буду заботиться о тебе и об этом ребенке.
— Я знаю, ты будешь.
Ее вера, ее вера в него - это все. Быть мужчиной, который ей нужен, мужчиной, которого она выбрала, - это успокаивает его.
Он улыбается ей, запустив руку в ее золотистые волосы. В ее лице, в ее широких карих глазах он видит свое будущее. Он видит все.
И в ее объятиях, сияющих, как солнце, его мир, не затухающий, его вечность - Тесси.
***
В ночь, когда на Чинук обрушилась снежная буря, Тесси проснулась от спазмов в животе. Она свернулась калачиком в объятиях Соломона, его стальная рама накинута на нее, как одно из тех успокаивающих одеял от тревоги. Широкая ладонь накрывает ее макушку, одна рука защитно обхватывает талию. Мишка бьет ее изнутри, и она кладет ладонь на живот, как будто это может его успокоить. Затем она медленно вырывается из цепкой хватки Соломона. Не привыкшая к холоду, она натягивает мохнатые носки и рубашку и идет по паркету к креслу-качалке.
Она сидит, раскачивается и смотрит на световой люк.
На черном, как мгла, небе кружит снег. Она знает, что там, за горами, альпийский лес, ручей, в котором Мишка будет ловить рыбу, но сейчас там только темнота. Звезды. Неподвижность. Здесь и сейчас. Может быть, это и есть тот урок, который хотела преподать ей мама. Что где-то там звезды сходятся, и человек находит свое место.
Урок, который она хотела бы, чтобы усвоил и Мишка.
Вздохнув, Тесси провела рукой по вздувшемуся животу. Грудь тяжелая, ноги болят. Живот твердый, как камень.
Скоро, думает она, и ее сердце бьется быстрее. Он скоро будет здесь.
Вся эта надежда. Их сын. Она не может дождаться встречи с ним.
— Тесс. — Тревожный голос Соломона проникает в затемненную комнату. Он обыскивает комнату, но не находит ее. Он садится в постели, освещенный лунным светом, его широкие плечи, сухожилия мускулистой спины.
— Я все еще здесь, — тихо говорит она. — Я не ушла.
При ее словах его напряженные плечи расслабляются. Затем раздается быстрый шорох простыней.
Рука Соломона прижимается к ее плечу.
Не разговаривая, они обмениваются взглядами. Она встает, а Соломон усаживается в кресло. Затем он пересаживает Тесси к себе на колени. Она сворачивается калачиком в его объятиях, упираясь головой между его воротником и челюстью. Она закрывает глаза, вдыхая лесной аромат его бороды. Соломон покачивается. Это движение успокаивает, словно мягкая волна, набегающая на нее.
— Не можешь уснуть? — спросил он, поглаживая ее по животу.
— Нет. Этот ребенок - абсолютный маньяк. — Она вздыхает. — Прости, что разбудила тебя.
— Ты не разбудила.
Он прав. Она не разбудила. Если ее не будет рядом с ним, он проснется. Он будет искать ее. Она это поняла. За последний месяц она узнала так много нового о своем Торжественном Мужчине, и все они ей нравятся.
Хриплым от сна голосом он спрашивает:
— О чем ты думаешь?
— О многом.
— Расскажи мне.
Она улыбается. Это Соломон. Всегда готов выслушать. Исправить. Человек, который всегда рядом, который никогда не уйдет. Ни от нее, ни от Мишки.
Она целует его бородатую щеку.
— Мне нужно найти работу.
Ворчание несогласия.
— Тебе надо расслабиться.
— Но у меня есть идеи.
— А пока я зарабатываю более чем достаточно.
— Как? — Она дергает его за бороду. — Ты живешь в хижине. У тебя одна фланелевая рубашка.
В его груди вибрирует смех. Через ее грудь.
— Я владею баром вместе с Хаулером. Это не миллионы, но я зарабатываю больше, чем достаточно для нашей семьи.
Нашей семьи.
О Боже. Если она и раньше не была влюблена в Соломона по уши, то теперь по уши.
Он прижимает ее лицо к себе, заглушая ее протесты поцелуем.
— Я хочу дать тебе все, Тесс. Так позволь мне.
Она улыбается, прижимаясь к его груди.
— Ты говоришь, как будто это легко.
— Это легко. Потому что ты моя. — Он притягивает ее ближе. — Дальше?
— Я думала о еде.
С губ Соломона срывается усмешка.
— О еде?
Она улыбается.
— М-м-м. Шампанское. Стейк. Жареный. Гора бри.
— Готово. И готово. Еще?
— Я думала об именах, — начинает она. — Я не знаю, что будет между нами... если мы поженимся...
— Когда.
— Хорошо, когда мы поженимся, но как бы то ни было, когда бы это ни случилось, я хочу, чтобы у Мишки была моя фамилия. Это была фамилия моей мамы.
Она садится. Ее глаза метнулись к его глазам, не зная, как он это воспримет.
Соломон только кивнул. Задумчивый. Серьезный. Затем он говорит:
— У него должно быть это.
Тесси вздыхает и прислоняется к его широкому плечу. Можно ли опьянеть от человека? Потому что каждый раз, когда этот человек открывает рот, мир плывет. В самом лучшем смысле этого слова. Она продолжает, испытывая внезапную робость. Запустив тонкие пальцы в волосы на его груди, она прошептала:
— Я подумала, что мы могли бы назвать его Уайлдером.
