Поморщившись, Хаулер проводит рукой по лицу.
— Не получится с этой девушкой, что тогда? Вернешься в хижину? Снова превратишься в гребаного отшельника? — Из него вырывается клокочущий вздох. — Я только вернул тебя, чувак. Я не могу потерять тебя снова. Твоя мама не может. Твои сестры не могут.
— Ты не потеряешь, — говорит он низким и ровным голосом. — Я здесь. И Тесси здесь, и так оно и останется.
— Лучше, блядь, так этому и быть.
Их глаза встречаются, опускаются.
Затем Хаулер застонал, перевернувшись на спину.
— Господи. — Он потирает пальцами переносицу. — Ты ударил меня по лицу, Сол.
— Не в первый раз, — отвечает Соломон. — И ты мне это сказал.
И тогда они смеются. Большой, пробирающий до костей смех, который заполняет гараж и снимает напряжение.
— Послушай, — начинает он, ожесточенно вытирая руки о бедра своих джинсов. — Достаточно того, что я ссорюсь с Эвелин из-за Тесс. Я не хочу ссориться еще и с тобой.
— Что сделала Эвелин?
— Она составила бумаги с просьбой о единоличной опеке.
Поморщившись, Хаулер издал болезненный вздох.
— Ну и дела, чувак.
— Да. — Вздохнув, Соломон покачал головой и сел на ящик. Он смотрит на своего лучшего друга. — Тесс здесь, чтобы остаться. Она держала мое сердце на поводке в ту ночь, когда я с ней познакомился, и тебе придется к этому привыкнуть. Я люблю ее.
Его лучший друг моргнул, челюсть отвисла.
— Правда?
— Да.
— Черт, почему же ты, блядь, не сказал этого с самого начала?
— Потому что я ей еще не сказал. — Он поморщился и провел рукой по бороде. — Я идиот.
— Ты собираешься попросить ее выйти за тебя замуж или что-то в этом роде?
— Да. Я, блядь, собираюсь.
Хаулер опускается рядом с ним, ошеломленный.
— Вот блин, — говорит он мягко и потрясенно.
Соломон резко смотрит на него.
— У тебя с этим проблемы?
— Нет. — Он хихикает, на его лице появляется озадаченная ухмылка. Он хлопает Соломона по спине. — Мы собираемся растить ребенка в баре, Сол.
Соломон усмехается. Они чертовски уверены в этом.
***
Когда Тесси представляла себе вечеринку по случаю рождения ребенка, она думала, что будет есть торт в ванне и плакать в бутылку безалкогольного игристого вина. А вот этого - никогда. Счастливый дом, наполненный семьей Соломона, Эш и несколькими близкими друзьями семьи Уайлдеров, которые уже давно уехали. В гостиной уютно, благодаря пылающему камину. Журнальный столик завален развернутыми подарками и упаковочной бумагой. На серванте расставлены подносы с изысканными блюдами, бутылки шампанского и большая чаша с безалкогольным пуншем. Детские фотографии Соломона и Тесси нанизаны на длинный кусок эвкалиптовой гирлянды.
Если бы ей пришлось выбирать тему, то это был бы винтажный шик. И все же она даже не может включить свою дизайнерскую критику. Потому что критиковать нечего. Все идеально.
Она никогда не думала, что хочет этого. Глупые игры, светские разговоры о детях, мизинцах и боппи, открывание подарков перед всеми. Ей нужно все, а главное - семья Соломона.
Она обожает их.
Общение с Уайлдерами показало ей, кто такой Соломон на самом деле. Родители воспитали его хорошим человеком. Человеком, который заботится о тех, кто его окружает. Он глубоко любит и предан.
Мишка даже не подозревает, какая любовь придет к нему.
Может быть, за исключением его тети Эвелин.
Эвелин сидит на диване, лицо ее постоянно хмурится. Ее поза говорит о том, что она здесь только для того, чтобы оказать услугу своей матери, и ни для чего другого. Тем не менее, эта женщина не мешала Тесси. В присутствии старшей сестры Соломона ее нервы превращались в лед. Она может быть вежливой, но ей не нужно притворяться.
— Думаю, на этом можно закончить, — с победной улыбкой заявляет Джо.
Мелоди расхаживает по комнате, собирая подарки и складывая их в аккуратную стопку. Большинство гостей уже попрощались, остались только Тесси, Эш и женщины Уайлдер.
— Это было потрясающе. — Улыбаясь, Тесси смотрит на Грейс. — Большое спасибо, что организовали это для меня.
— С удовольствием, — говорит пожилая женщина.
Потребовав размяться, она встает со стула. Она гладит рукой свой живот, чувствуя, как Мишка толкается и перекатывается, пока она медленным шагом ходит по гостиной.
Грейс сочувственно улыбается ей.
— Там становится тесновато, правда?
— Да. Точно. — Она выдохнула, остановившись у окна, чтобы посмотреть на снег.
— Круглые мышцы грозит вывести тебя из строя? — спрашивает Эш, выщипывая бантик из ее волос.
Тесси ухмыляется.
— Ты же знаешь.
— Сколько у тебя недель? — спрашивает Мелоди.
— Почти тридцать три.
Мелоди визжит.
— Так скоро!
Пока женщины болтают, Тесси рассеянно бродит по гостиной, рассматривая уютный декор. На каминном камине в ряд стоят пять вырезанных из дерева медведей. Фотографии Грейс и Джека в Гранд-Каньоне. Рядом с камином, на стене, висит акустическая гитара.
Улыбаясь, вспоминая все классические песни в стиле кантри, которые она хотела бы сыграть для Мишки на своем проигрывателе, Тесси проводит пальцем по струнам, перебирая их. Комнату наполняет мягкий гул.
— Что ты делаешь? — Резкий щелчок Эвелин заставляет Тесси оглянуться. — Это гитара Серены.
Она убирает руку, чувствуя себя идиоткой. Затылок потеплел, и смущенный румянец покрыл ее всю.
— Простите. Я не знала.
— Ну так не трогай ее.
— Эвелин, — шипит Джо. — Прекрати.
Наступает неловкая тишина.
Тесси переминается с ноги на ногу, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Эш. Внезапно она жалеет, что у нее нет бокала с алкоголем. Она слишком трезва, слишком беременна для этого дерьма. Для осуждающего взгляда Эвелин, транслируемого ясно как день: Ты не Серена.
Уведомление.
— Тебе нужно ответить, милая? — спрашивает мать Соломона, давая ей отсрочку, передышку. Грейс натянуто улыбается, и кажется, что она вот-вот разорвет свою старшую дочь.
Тесси кивает.
— Да. Спасибо.
— Вот, я тебе помогу, — говорит Эш, беря телефон Тесси с журнального столика. Быстро схватив Тесси за локоть, она отводит ее от остальных. Они выбегают в коридор, где Тесси прижимается к стене и смотрит на телефон в своих руках.
Горячие слезы заливают глаза, на экране расплываются слова, которые она не может разобрать. Но она знает, от кого это сообщение. Нова.
Трясущейся рукой она стирает со щек влагу, а затем стонет.
— Уф, я плачу. Что со мной такое? Почему я всегда плачу?
— Это гормоны, — говорит Эш, окидывая взглядом гостиную. — Гормоны и одна засранка-женщина. — Она успокаивающе проводит рукой по руке Тесси, и выражение ее лица смягчается. — Не слушай ее, ладно?
Легче сказать, чем сделать, потому что, несмотря на тишину, голоса из гостиной доносятся до коридора.
— Зачем ты вообще здесь, если не собираешься поддержать Соломона?
— Ты хмуришься, — шепчет Мелоди. — Нельзя хмуриться на детском празднике.
Из гостиной доносится напряженный голос Эвелин.
— Соломон не забыл Серену.
— Да, — возражает Джо. — Ты не хочешь, чтобы он забыл ее.
Смешок.
— С Сереной было просто, а эта... она ужасна.
По телу Тесси пробегает дрожь. Ее щеки пылают, ноги так дрожат, что она может упасть, где стоит.
О Боже. Это слово.
— Тесс. — Рука на ее плече. Эш, подталкивая ее, уговаривает ее пойти в сторону ванной, пытаясь избавить ее от разговора.
Но Тесси стоит на месте, застыв на месте. По ее щеке скатывается горячая слеза. Ей хочется исчезнуть. Правда, сказанная Эвелин, словно жгучая пощечина.
Она все еще ужасная Тесс. Не простая. Она никогда не была простой. Никогда не могла вырваться из этого холодного, замкнутого мира, который она сама для себя построила.
Впервые с тех пор, как она оказалась в Чинуке, внутри нее поднимается острая волна сомнения в себе и отчаяния. Эта старая неуверенность в себе. В том, что она никогда не будет достаточно хороша, что ее не выберут, что ее всегда будут бросать. До такой степени, что хочется бежать, пока кто-нибудь еще не успел наболтать лишнего.
