— А погибший экипаж?
— Отправился за борт.
— Огромная работа, — Ален откинулся на спинку стула. — Теперь мы плывем по курсу или вслепую? Марика сказала, у нас остался только грот?
— Бушприт еще, — отозвался я. — Идем мы не вслепую, ты плохо меня знаешь. Курсом на Тур, курс проложил покойный Валенсий, и я ему верю.
— Скорость менялась?
Я оценивающе посмотрел на Алена.
— Зачем тебе?
— Нужно определить наше положение, хочу понять, долго ли еще тянуть до берегов. Сейчас я принесу карту…
— Лучше ее не трогать, — отрезал я. — В карте несколько дыр, как и во всем вокруг. Давай поедим, а потом посмотрим на нее.
— Хорошо, дори, как скажете.
— Не бери в голову, Ален, — оптимистично заметила Марика, внося сковороду со шкворчащей рыбой. — Он в последнее время стал совершенно невежлив, потому что не спит.
— И ты этой ночью тоже не спала, — согласился я.
— Ничего, я перехвачу несколько часов днем, пока с тобой побудет Ален, только не груби ему, — она журила меня так, будто была моей опекуншей. Я поймал себя на мысли о том, что мне это противно. Не то, какую заботу проявляет девочка, а то, насколько низко я опустился.
Судя по всему, эмоции отразились на моем лице, потому что Ален внезапно сказал:
— Не представляю, как вы выдерживаете это, дори. Держать корабль на воде, не спать и все это после того, как вы чуть не погибли в бою…
Я хотел бы его поправить, объяснить, что я был недостаточно осмотрителен, и все это — расплата за мою самонадеянность, но промолчал. Возможно, мне и вправду угрожала опасность, как и всем на Бегущей. Водяной змей оказался достойным врагом, проявившим себя неожиданно и страшно.
— Нужно будет обязательно написать трактат о морских змеях, — пробормотал я и сам поймал себя на мысли о том, что говорю невпопад.
— У вас еще будет на это время, — согласился Ален.
— А по-моему это отличная идея! — оживилась Марика. — Нужно будет начать сегодня же. Писать будешь в книге Херта, а чернила я видела у него в ящике! Ты должен описать все, что узнал, чтобы другие были готовы.
Я добродушно улыбнулся — девочка нашла мне отличное занятие для того, чтобы я не засыпал.
Она разложила по тарелкам большие куски слегка подгоревшей рыбы и обратилась к Алену:
— Помнишь, ты хотел посмотреть на лодку? Сейчас мы поедим, и я покажу ее тебе. Когда ты сказал, что ее залатать легче, чем корабль, я решила пойти посмотреть, в каком она состоянии. Дыр много, сам увидишь, но возможно ты прав!
«О, — подумал я, — кажется, вскоре мне уже не нужно будет всех спасать. С другой стороны, оказаться посреди моря в шлюпке — не лучший вариант».
— Обязательно все осмотрю. Марика, мне понадобится веревка определенной длины и груз.
— Этого добра у нас навалом, — засмеялась девушка. — Подыщем то, что нужно. Зачем только?
— Чтобы определить хотя бы примерно, где мы находимся, нужно знать скорость. Я глядел в окно, второй день звезды затянуты тучами, и только дори Демиан способен продолжать следовать курсу при такой погоде. Но если привязать груз к веревке и знать время, за которое она размотается, можно понять и нашу скорость. Так в навигации частенько считается пройденный путь.
— Какое полезное знание! — обрадовалась девушка, и я внезапно осознал, что ее эмоции — столь живые и ярки — наигранный спектакль, чтобы будить меня ото сна. Я не стал ничего говорить, памятуя о том, как из моей памяти пропадали целые часы. — А лодку как чинить?
— Забить клиньями, — принялся объяснять Ален. — Взять сухую древесину и плотно-плотно вбить в пробоины. Потом, когда дерево намокнет, оно разбухнет и не даст стыкам течь. Но я думаю, у Бегущей на борту есть запас смолы, чтобы замазывать швы. Надо только найти ее и нагреть. Если мы обмажем клинья смолой, лодке вообще ничего не будет угрожать.
— Кроме шторма, — произнес я, и они оба посмотрели на меня встревожено.
— Погода с сильным ветром, вы считаете, будет шторм?
— Не знаю, — признался я. — Похоже, ты и вправду знаешь толк в мореходстве, Ален, а, значит, я передаю все бразды правления на этой почве тебе.
— Он что же, теперь капитан Бегущей? — с сомнением спросила Марика, и я ответил, улыбаясь:
— Да, совершенно верно.
Ален поджал губы, и я понял, что только что обидел его, но это от того, что он не понял всей значимости произошедшего. Я отдал ему не разваливающийся корабль, готовый в любой момент утонуть, но наши жизни. Это было слишком много для раненого юноши, и я не стал объяснять ему смысла. Все равно, в конечном итоге, ответственность лежит на мне, и нечего перекладывать ее на других.
Остаток дня я медленно водил пером по бумаге в тщетной попытке написать что-то стоящее. Боюсь, я потерпел фиаско, потому что мысли мои путались. Я никогда не отличался особым умением писать, и сейчас, перечитывая последнее предложение обнаружил в нем целых три «было» и не нашел того смысла, который пытался передать.
Борясь со своими сомнениями, я все же изложил о морском змее все, что смог понять или запомнить, после чего пошел зажигать ламы, потому что наступил очередной долгий вечер. Чем дальше мы уходили от материка, тем раньше наступала ночь.
Пятый день. Или десятый…
Я окунулся в состояние бреда, когда вещи кажутся незнакомыми и знакомыми одновременно, смысл слов затухает в голове, а звуки кажутся гулкими и мучительными. Теперь я искал способ, чтобы меня оставили в покое, но никак не мог избавиться от назойливого внимания молодежи. Я для виду окунал перо в чернильницу и писал что-то в книге, вяло водя по странице заостренным концом, но если бы они удосужились взглянуть мне через плечо, то удостоверились бы, что я вывожу даже не буквы.
Помню, как я ударил Алена. Хорошо, что это была не Марика, иначе сгореть бы мне от стыда. Впрочем, боюсь, к тому моменту мне было уже почти все равно. Я чувствовал пробоины в корпусе корабля так, будто это были раны в моем собственном теле. Ален пытался мне что-то доказать, и я несколько раз проигнорировал его, а когда он взял меня за плечо, ударил.
Юноша, по-прежнему едва стоящий на ногах, рухнул на пол, и мне повезло, что Марика была на палубе с Гарретом и не видела этого. Я почти сразу пришел в себя, помог Алену подняться, убедившись, что не сломал юноше скулу.
— Впредь прошу, не прикасайся ко мне, — попросил я. — Видишь, я не в себе.
— Эй, вы должны это видеть! — взволнованная Марика вбежала в каюту. — Демиан, Мастер все также?
— Да, — я поднялся. — Что там?
— Шторм.
Ален замер, опираясь о стол. Он стоял спиной к девушке, и потому она не видела его покрасневшей от удара скулы. Я прошел мимо, оставив его в каюте, поднялся наверх, чтобы определить масштаб бедствия. И он поистине ужасал. Черные, густые, будто гранитные тучи висели по всему горизонту прямо по курсу Бегущей. В их глубине отчетливо сверкали молнии. Стоящий на носу ветровой тихо подвывал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
