— Очень большой кусок тухлого мяса с очень длинными щупальцами, — уточнил Стас.
— Может, кракен? — прохрипел голосом Михеича динамик на панели управления.
Связь была включена, и помощник полковника слышал их разговор.
— Что за кракен? — нахмурился Гришко.
— Была такая мифическая тварь.
«Познания, однако, у старика!» — удивился Стас.
— Мифическая? — фыркнул Гришко. — Ты у нас теперь за Колдуна, да, Михеич? Сказки будешь рассказывать?
— Если то, что видит Стас, стучится нам щупальцами в борт и липнет на винт — это уже не сказки.
Как вскоре выяснилось, это было хуже, чем самая страшная сказка. Гора тухлого мяса с щупальцами оказалась не единственной падалью, плавающей в подземных водах.
За «кракеном» появились «островки» поменьше, но зато в каком количестве…
И в каком виде!
* * *
Проклятое особое зрение! Стас в ужасе смотрел на разбухшие и лопнувшие тела, на раздутые белесые брюха, вздымавшиеся над водой, на сочащиеся гноем зубастые пасти и уродливые морды невиданных тварей, на распластанные по водной поверхности и колышущиеся под ней хвосты, щупальца и клешни, на оторвавшиеся и плавающие сами по себе конечности и ошметки слезшей плоти, на растекающиеся по воде пятна густой липкой слизи.
— Что там? — Гришко не мог наблюдать всего этого, но его встревожило выражение на лице Стаса.
— Плавучее кладбище мутантов, — сглотнув, ответил Стас. — Или демонов.
Колдун бы сказал точнее, но Колдуна сейчас рядом нет.
Интересно, что здесь произошло? Или им лучше этого не знать?
— Кладбище мутантов? И что их убило?
— Понятия не имею. Может, вода, может, воздух.
Колдун бы сказал точнее…
— Повернуть назад? — Стас взглянул на Гришко.
Полковник сверился с навигационной аппаратурой, покачал головой:
— Нам нужно вперед, Стас. Прямо…
— Ну, совсем прямо точно не получится, — вздохнул Стас. — Сейчас нужно свернуть вправо, а то врежемся.
Гришко повернул.
Они обогнули гигантскую двухвостую мокрицу размером с «Боевого крота». Мерзкое зрелище. На сочленениях мертвой туши что-то пузырилось. Над разбухшим выгнутым брюхом торчали скрюченные лапки. Похожий на длинный шланг ус мертвой твари безжизненно скользнул по корме и все-таки попал под винт. Вращающиеся лопасти вырвали ус с корнем. Тварь колыхнулась и начала медленно разворачиваться. Хитиновый панцирь скрежетнул по титановой броне, оставив на ней слизистый след. Стас брезгливо дернулся, будто мазнули по его коже. Ничего не поделаешь: издержки обострившихся особых чувств…
— Теперь влево, — приказал он, с трудом преодолевая отвращение.
Субтеррина повернула налево.
— Вправо.
И — направо.
«Кроту» приходилось лавировать между большими и малыми тушами, но чем дальше они заплывали, тем больше вокруг становилось мертвечины.
Не прошло и получаса, а падаль уже лежала на воде сплошной массой — полуразложившейся, булькающей, вязкой и липкой, образуя еще более плотную и неподатливую субстанцию, чем грязь, в которой копошился Ящер.
Подземлодка шла сквозь нее, как ледокол, но густой мертвый «бульон» не раскалывался надолго. Пробитый слой падали вновь смыкался за кормой, как болотная ряска.
О брюхо «крота» что-то шуршало, скрежетало и постукивало снизу: там тоже было полно дохлятины.
Гришко велел увеличить мощность гребного винта до максимума. Пока это помогало, но продираться сквозь слипшуюся мертвечину становилось все труднее. Потревоженная субтерриной, она лениво колыхалась, как толстое одеяло, и норовила навеки «укутать» собой «крота» вместе с экипажем.
Попробовали включить бур и шнек, однако здесь от них было мало проку: не та среда. Фрезы разносили мертвую плоть в клочья и поднимали фонтаны гнойной жижи, а края шнека вспучивали воду и терзали плавающие в ней останки, но вбуриться в вязкую массу субтеррина не могла. Между тем гребной винт уже не справлялся с возложенной на него задачей.
— Скорость падает, — доложил Михеич, — напряжение на винт растет. Слышь, полковник, так нельзя, етить! У нас на лопастях уже куча всякой дряни налипла. Если винт полетит, «крот» застрянет здесь надолго.
В какой-то момент Стасу показалось, что Гришко отдаст команду двигаться назад. Это было бы глупо: они уже забрались слишком далеко, и сзади было то же, что впереди. К тому же, чтобы дать задний ход, придется сбросить даже ту небольшую скорость, которую они еще сохраняли. А вот удастся ли разогнаться снова в этом болоте из мертвечины — большой вопрос.
Выход был только один. Рискованный, но…
— Стоп машина, — хмуро приказал Гришко. — Приготовиться к погружению.
Натужный гул работающего на пределе винта стих. Скорость упала. Плотная вязкая масса погасила инерцию. Они остановились.
— Внизу вообще-то тоже полно падали, — напомнил Михеич.
— Попробуем пробиться. Надо нырять.
— А вынырнуть-то потом из этого дерьма сумеем? — задал Михеич вполне закономерный вопрос.
— Должно же это дерьмо когда-нибудь кончиться? — ответил Гришко.
— А хрен его знает! — вздохнул Михеич. И неохотно добавил: — Ладно, к погружению готов.
— Таня? — позвал Гришко молчавшего все это время медика. — Ты как?
— Готова, — тусклым голосом ответила она. Таня только-только начала приходить в себя после смерти Кири.
— Погоди-ка. — Стас остановил полковника.
Ему показалось или… Вон там, впереди. Он напряженно вглядывался особым зрением сквозь титановую обшивку.
— Отставить погружение! — среагировал Гришко. — В чем дело, Стас?
Точно, так и есть. Не показалось.
Стас улыбнулся:
— Вода! Вижу чистую воду.
Прямая широкая полоска рассекала неподвижный слой мертвечины. Странно, что дохлятина ее не затянула. Течение там сильное, что ли? Впрочем, неважно, только бы туда добраться!
— Где вода? — встрепенулся Гришко. — Далеко?
— Не очень. Прямо по курсу.
— Вперед! — распорядился Гришко. — Слышишь, Михеич, полный вперед! Винт — на максимальную.
— Да он же…
— На максимальную, я сказал! Выдержит.
— Есть на максимальную, — неохотно сдался Михеич.
За кормой снова надсадно взвыло. «Крот» тяжело сдвинулся с места. По бортам и днищу зашуршала падаль.
Дотянуть бы, только бы дотянуть!
* * *
Они не доплыли. «Крот» дернулся и остановился, уткнувшись бесполезным буром в мертвую массу. Корму ощутимо тряхнуло и… И все. Тишина.
«Увязли — пронеслось в голове у Стаса. — Застряли. Обидно-то как!»
— Винт вырубился, — прохрипел в динамике внутренней связи усталый голос Михеича. — Перегруз. Я предупреждал.
— И навигация накрылась, — полковник качнул головой. — Ох, чувствую, не к добру это.
Стас тоже усвоил: когда навигация взбрыкивает — это верный признак приближающихся неприятностей.
— Михеич, центр тяжести на нос, — велел Гришко. — Поднять винт.
Пол под ногами накренился. Морда «крота», увенчанная буровыми фрезами, ушла под воду. Корма приподнялась.
Гребной винт выглядел ужасно. Собственно, винта как такового даже не было видно: на лопасти намотался огромный ком разлагающихся ошметков плоти, оторванных конечностей, хвостов и раздувшихся потрохов. Определить, каким тварям все это принадлежало раньше, не представлялось возможным.
Омерзительная картина. «Иногда особое зрение начинает напрягать», — подумал Стас. И, между прочим, уже не в первый раз промелькнула такая мыслишка.
— Нужно выбираться наружу и чистить винт, — распорядился полковник.
Интересно, кто пойдет, а кто останется?
— От меня там толку мало. — Гришко глянул на больную ногу. — А работы будет много. Короче… Полковник склонился к коммуникатору: — Переключаю все системы на свой пульт. Михеич, вырубай панель.
— Ну, вырубил, — недовольно доложил Михеич. — И чего?
— Я остаюсь, остальные — на выход. Займитесь винтом.
— Я тоже? — уточнила Таня.
— Ты тоже. У нас равноправие. Михеич, ты — за главного. А ты, Стас, как выйдешь — смотри в оба. Если почувствуешь что — сразу гони всех обратно. Да, и еще… Что там, за бортом, с кислородом, я не знаю. Почему твари передохли — тоже непонятно. Может, траванулись чем-нибудь. А обычный противогаз не от всякой гадости защитит…
— Во-во! — подхватил Михеич. — И падали снаружи столько, что, наверное, в противогазе задохнуться можно.
— Поэтому возьмете ребризеры, — закончил полковник.
— Что? — не понял Стас.
— ИДА, — вздохнул Гришко. — Изолирующие дыхательные аппараты. На борту есть с полдюжины исправных. По паре каждого размера. Михеич, поможешь Стасу разобраться. Он раньше только обычную резину носил.
— Помогу-помогу, — без энтузиазма проворчал Михеич.
