Или это не вьюнок так быстро растет, а он сам слишком долго стоит на одном месте?
Оторванные и упавшие на каменистую землю стебли шевельнулись, будто живые. Вцепились сочащимися соком концами в щели между камнями. Наверное, теперь будут расти отсюда.
Киря отключил фонарик. Диодики светились совсем тускло: батарейки садятся. Значит, действительно времени прошло не так уж и мало.
Он тряхнул головой. И что все это было? И как все это понимать?
«Это все» было похоже на сон. Или на галлюцинацию.
Киря помнил, как, задыхаясь в тяжелом воздухе затопленных подземелий, он прислонился к одной стене, а вот теперь оторвался от другой. Но как он перенесся из одного места в другое? Может, просто перешел в полубессознательном состоянии на грани бреда? А Алёна с ведрами ему лишь привиделась? Или все же не привиделась? Или она была здесь на самом деле?
В заросшем фиолетовым вьюнком провале под башней — пусто и тихо. А вокруг…
Он огляделся. Все тот же Нижегородский кремль. И все та же разруха.
И снова дышится трудно. И давят, будто душат, сталкерский костюм с противогазом.
«Не психуй! — приказал себе Киря. — Успокойся!»
Он двинулся к пролому, на который указала… якобы указала ему Алёна. Остановился у Тайницкой — так, кажется, ее назвала баба с ведрами — башни. Выглянул за оплывшую кладку.
По ту сторону бреши сидел человек. Точно в таких же, как у самого Кири, противогазе и «химзе» с натянутым на голову капюшоном. Тоже с «калашом». Похож на часового, кстати.
Автомат незнакомого сталкера лежал на коленях. Руки — на автомате. Вроде, расслабился, но в любой момент может схватиться за оружие.
Мужик контролировал территорию сверху и пока ничего тревожного внизу не замечал. Со стороны кремля он, похоже, нападения не ожидал. Наверное, уже проверил кремль и успокоился.
Рядом, под башенным фундаментом, Киря увидел небольшой лаз, в который спускалась веревка. Тот самый схрон? Наверное, его-то и сторожит часовой.
Судя по всему, человек в противогазе был, в отличие от Алёны, живым и вполне себе материальным. Это радовало. Обращаться с живыми Киря умел. И имел представление о том, как обращать живых в мертвых.
Вступать с местными в мирные переговоры он не собирался. В Казани уже были одни переговоры, и ни к чему хорошему это не привело. Здесь все, что нужно, он узнает по-своему.
Ну-ка, ну-ка, голубчик…
Киря прислонил автомат к краю пролома и вытащил из ножен на поясе штык-нож. Сейчас лучше обойтись без шума. Скорее всего, этот тип здесь не один.
Киря нырнул в брешь. Часовой с «калашом», кажется, все-таки услышал его, однако сделать ничего не успел. Киря пинком сбил оружие с колен дозорного. Самого схватил сзади. Чужак попытался было приподняться, но Киря уже повис на нем всем телом. Руку — на фильтр, нож — под фильтр. Задрать голову, резиновый затылок — на себя. Теперь не вырвется. Если начнет трепыхаться — лишится противогаза, а лезвие полоснет по горлу.
— Сидеть тихо. Отвечать быстро, — глухо просипел Киря. — Сколько вас? Где остальные? Что делаете? Ну!
Мужик не захотел. Ни сидеть, ни отвечать. Все-таки попытался вырываться. Причем извернулся довольно грамотно. Чуть-чуть не освободился от захвата. Но чуть-чуть — не считается.
Киря полоснул ножом под противогазным фильтром. Разрезал плотную резину и податливое горло. Отпихнул хрипящее и брызжущее кровью (точно — живой, пока еще живой…) тело под стену, в фиолетовые заросли безлистного вьюнка.
Переплетение гибких стеблей, цеплявшееся за кладку, вдруг опало вниз, как оборвавшийся занавес. Фиолетовая сеть бесшумно накрыла и умирающего человека, и забрызганную кровью землю. Все произошло так быстро и неожиданно, что Киря сам едва успел отскочить. Он не смог даже выдернуть из-под вьюнков автомат часового.
В стеблях открылись похожие на надрезы складки. Послышались отвратительные чавкающие звуки: фиолетовая дрянь жадно всасывала человеческую кровь.
Так вот что это за ползучие кустики! Вьюнок оказался вампиром-клептоманом! Не в силах справиться с жертвой самостоятельно, он поджидает, пока кто-нибудь более сильный пустит кровь жертвы, а когда это происходит — старается урвать свое и впитать побольше живительной влаги.
Возможно, кровь и не была единственной пищей растения-упыря, но она явно была для него излюбленным лакомством.
Шевелящиеся стебли ворочали истекающее кровью тело. С головы часового соскользнул противогаз. То ли его стянули ожившие побеги, то ли в агонии сорвал сам человек, но на миг в переплетении стеблей Киря увидел… себя. На начохра смотрело его лицо — искаженное и окровавленное, с выпученными глазами.
Кровоточащую шею опутало толстым слоем фиолетовых стеблей с надрезами-«пастями», в рот, из которого лилась красная жидкость, тоже вползал целый пучок шевелящихся отростков. Но Киря узнал себя даже в таком виде. Он замер в ужасе, судорожно сжимая штык-нож. Один из фиолетовых стеблей, поднявшись над дергающейся кучей, потянулся к окровавленному лезвию клинка, раскрыл щелеобразный рот… Киря рубанул тонкий гибкий побег. Обрубок упал на землю и тут же врос-впился в нее обоими концами. Видимо, это растение нисколько не страшилось расчленения.
* * *
Из состояния ступора Кирю вывели выстрелы. Автоматная очередь грянула снизу — из провала под башней. Потом — еще одна очередь. Потом раздался чей-то дикий крик. Спущенная в лаз веревка задергалась, и через пару секунд на поверхности показался еще один человек в защитном костюме и противогазе.
Сталкер что-то заорал. Причем, кричал он ему, Кире. Наверное, принял за часового, которого погребла под собой фиолетовая дрянь. Что ж, неудивительно: в костюмах химзащиты и противогазных масках люди становятся похожими друг на друга.
— Туман-мутан! Туман-мутан! Туман-мутан! — разобрал Киря приглушенный противогазом панический вопль. — Там туман-мутан! Помоги!
Туман? Мутан? Не тот ли это туман, о котором упомянула Алёна?
И — новый крик, полный боли и ужаса:
— Помоги-и-и!
Сталкер задергался так, словно кто-то или что-то схватило его снизу.
Киря сунул штык-нож в ножны и бросился к бреши в крепостной стене, где оставил автомат. Схватил оружие.
Когда он вновь выглянул в пролом, сталкер уже выбрался на поверхность и попытался уползти. Только что-то с ним было не так, с этим сталкером. Вернее, не с ним — с его ногами. И еще как не так!
Обе ноги были в крови. Резиновые штаны и сапоги словно разъело кислотой. И не только их. Рваная резина смешалась с лоскутами пузырящейся кожи и плоти. А еще…
Киря увидел, как что-то окутывало ноги бедолаги и тянулось за ним по кровавому следу. Какая-то аморфная муть, вытекающая из пролома, плотная, молочная, лениво клубящаяся, действительно похожая на густой туман.
Туман-мутан?
Белое марево полупрозрачными потоками заструилось по склону вверх и вниз, словно раскинутые щупальца, ищущие добычу. Кажется, Алёна говорила, что это живой туман из живой воды. И, наверное, не зря она так говорила.
— Сука! — проорал сталкер непонятно кому.
Перевалившись на спину, он выпустил по бесформенно-молочной массе очередь во весь рожок. Стрелять по ЭТОМУ, впрочем, оказалось бесполезно. Все равно, что стрелять по…
По туману, в общем.
В следующую секунду туман-убийца накрыл сталкера с головой.
Раздался новый крик. Отчаянный, долгий, громкий и надсадный.
Что-то держало Кирю у бреши в стене и заставляло смотреть. Страх? Нездоровое любопытство? Или это было парализующее действие клубящегося тумана?
Киря смотрел, как противогаз и «химза» чужого сталкера расползаются, словно оплывая под воздействием высокой температуры. Только огня не было. Над бьющимся телом вился лишь белый дымок, который почти сразу же смешивался с таким же молочно-белым туманом.
Сначала туман («Туман-мутан! Туман-мутан! Туман-мутан!» — все еще звучал в голове крик сталкера) разъел резину, потом принялся за то, что было под ней. Кожа несчастного вспухала волдырями, волдыри лопались, обращаясь в глубокие кровавые язвы.
Крики из-под рваного противогаза перешли в истошный визг. Сделав над собой усилие, Киря все же вышел из ступора и заставил себя поднять автомат. Оружие показалось тяжелым, как коромысло Алёны с пустыми ведрами.
Короткая очередь разнесла на куски череп и разъеденную резину сталкера.
Еще одна очередь — по туману. И — ничего.
Туман уже слизнул плоть несчастного до костей, да и сами кости истончались и крошились буквально на глазах. Мутный, аморфный и полупрозрачный, он еще переваривал мертвого сталкера, а струящиеся молочные щупальца уже выискивали новых жертв. Туман-хищник не поднимался высоко, он слепо шарил по земле, порой оставляя после себя проплавленные следы на каменистом склоне.
