— Уильямсон умеет оценить хорошего шпиона, — заговорил он, — а вы давно уже работаете на него — с тех самых пор, как ваш внук начал сдавать дом заговорщикам и мятежникам.
Глазки Маргарет польщенно блеснули. Пройдя к столу, она налила вино в два серебряных кубка тонкой работы.
— Ну, кто-то ведь должен этим заниматься.
— Я считал Хэя опасным бунтовщиком, а он всего лишь обманывает казначейство.
Маргарет погрозила ему пальцем.
— Это тоже преступление. Правительство не так-то легко отказывается от причитающихся ему денег.
— Ваш внук не знает, чем вы занимаетесь. Он честно поддерживает Хэя.
— Потому-то мне и удалось так долго водить их за нос. Хэй уверен, что я никогда не выдам «мятежников», потому что мой внук — преданный член их тайного общества. Но я давно сговорилась с властями, и помилование подписано заранее. Так или иначе, мне не удалось бы шпионить без «содействия» моего безмозглого родича, так что пощадить его будет вполне справедливо.
— Вы упоминали, что сдаете дом и министрам правительства, замышляющим убийства старых кромвелианцев?
Она с улыбкой кивнула:
— Слишком ревностные сторонники бывают опаснее врагов. Вам ли не знать! Не прикидывайтесь, будто не понимаете, о чем я говорю. Я умею узнать собрата-шпиона — ведь и вы узнали меня. С чего бы, по-вашему, я спасала вас от Парра?
— Он будет обыскивать дом, покуда меня не найдет, а если увидит нас вместе, догадается, что вы мне помогали.
— Думаю, на этот счет можно не беспокоиться, — она с блаженным вздохом опустилась в кресло и знаком предложила ему сесть напротив. — Видите ли, неделю назад Уильямсон решил, что следующая встреча общества Хэя станет последней — в основном из-за Парра, который становится опасен. Злобный фанатик убедил Хэя закупить порох и мушкеты, что переводит «заговор» на совершенно новый уровень. Я сообщила Уильямсону о времени собрания и ожидаю его с минуты на минуту.
— К сожалению, Хэй нашел ваше сообщение. В стене погреба.
Она рассмеялась:
— Я не так проста, мальчик! Я посылала Уильямсону несколько записок, а письмо в стене, когда Хэй его расшифрует, поведает ему историю призраков Бермондси. Это развлечет его в тюрьме, и может быть, он даже припишет свою неудачу проискам духов.
— Если люди Уильямсона уже на пути сюда, то я оказал вам дурную услугу, мэм. Мои действия прервали встречу в самом начале, и кое-кто из заговорщиков успеет скрыться.
Маргарет улыбнулась своей бесовской улыбочкой.
— А мне кое-кто из них по душе, и я вовсе не хотела бы видеть их в тюрьме — или хуже того. Уильямсону достанутся Хэй и Парр — главные заводилы. Меня вполне устраивает такой оборот, хотя Уильямсон, надо думать, будет не так доволен. Пожалуй, не стоит рассказывать ему, какую роль вы сыграли — он становится злопамятным, когда кто-нибудь срывает его планы, и ни к чему, чтобы он решил, будто вы сделали это нарочно.
— Да уж, — горячо согласился Чалонер, — совсем ни к чему!
III
Разоблачение злоумышленников из Бермондси восторженно описывалось в новостях и обсуждалось во всех тавернах. Чалонер с изумлением прочел, что главарь мятежников, пастор Бермондси, повесился, чтобы не даться в руки начальника разведки. Об участии Хэя нигде не упоминалось, зато несколькими неделями позже Чалонер узнал, что «Корабельная компания Хэя» взялась финансировать постройку нового здания казначейства — в старом, по его словам, бедные аудиторы ютились в ужасающей тесноте. Заинтересованная публика так и не узнала имен заговорщиков. Однако в следующем году несколько богатых купцов из Бермондси жаловались на значительное снижение ежегодного дохода.
Чалонер встретился с Ганной в гостинице «Ямайка» и пересказал ей все, что сумел узнать об убийстве Брауна. Она внимательно выслушала и согласно кивнула. Ее огорчило известие о ненависти, которую ее муж внушал своей команде, и она наотрез отказалась признать, что Браун мог обмануть Уолдака при дележке трофеев. Чалонер считал, что она права, и предположил, что Уолдак и дал ненависти ослепить себя, когда подобрал булыжник и обрушил его на голову своего капитана.
— Итак, повесив Уолдака, правосудие не ошиблось, — подытожил Чалонер. — Он думал, что сумеет убедить всех, будто смерть твоего мужа — случайность, будто его убил вывалившийся из стены камень, но никто ему не поверил. А те, кто поверил — как ты и Йорк, — ошибались. В отчаянии он стал твердить, что был пьян, надеясь, что опьянение послужит ему оправданием. И ошибся.
— Он ошибся, — тихо повторила Ганна и взяла его руку в ладони. — Спасибо, Томас. А теперь я должна тебе кое-что сказать. Капитан Йорк просил меня выйти за него замуж, и я согласилась — ради детей. Я не могу позволить, чтобы они голодали, а своих денег у нас не осталось. Он говорит, что винит себя в том, что случилось с Джоном, и хочет загладить вину.
— Понимаю, — коротко отозвался Чалонер, подозревавший, что свою роль в потере состояния Брауна Йорк сохранил в тайне.
Ганна глубоко ушла в свои мысли.
— Он не Джон, но и он не плох. Да к тому же он почти все время будет в море.
Чалонер, ради них обоих, надеялся, что она права.
На следующей неделе он явился навестить Маргарет Кастелл. Король, признавая ее заслуги, пожаловал ее отличным домом неподалеку от Винчестерского дворца. Более того, король уплатил все долги ее внука, с условием, что тот поступит во флот. Рука у молодого Кастелла зажила, и он поступил на «Розовый куст», где Йорк научил его правильно заряжать оружие. Увы, все усилия Йорка по обучению своего нового лейтенанта пропали втуне, потому что несколько месяцев спустя, перебрав за обедом вина, он упал за борт. Тела его не нашли.
— Все обернулось к лучшему, — сказала Маргарет, прогуливаясь с Чалонером в саду нового дома. Стоял прекрасный, не слишком жаркий летний день, и в беседке царила приятная прохлада. — Уильямсон рассердился, что слишком мало купцов застал на месте преступления, но они были моими друзьями, и я благодарна вам. Одна я не сумела бы устроить их побег.
— Верно, — согласился Чалонер, с некоторым беспокойством думая, сдержала ли она слово — оставить начальника разведки в неведении относительно роли агента лорда-канцлера.
Она угадала его мысли.
— Не бойтесь, ваш секрет сойдет со мной в могилу. Уильямсон не из тех, кого стоит иметь врагом — потому и я предпочла принять этот дом и прекратить работу на разведку. Когда-нибудь он перехитрит самого себя, и я решила больше не иметь с ним дела.
Чалонер в душе был согласен с ее оценкой, но не торопился критиковать одного из самых влиятельных членов правительства перед почти незнакомой ему женщиной.
— Меня удивило, что Хэй на допросе не назвал своих друзей, — сказал он, переводя разговор на другое. — На вид он не из тех, кто жертвует собой ради других.
— Он выдал всех, — заверила Маргарет. — Еще как выдал — писари Уильямсона едва успевали за ним записывать. Но у меня хватило времени навестить друзей и дать им совет, как уладить неприятности.
Чалонер искоса взглянул на нее:
— Что же вы им посоветовали?
— Предложить Уильямсону процент от утаенных налогов, — улыбнулась она. — Он берет мзду не хуже всякого другого, если речь идет о больших суммах.
Чалонер открыл рот, чтобы заявить, что не верит, но сообразил, что только докажет свою наивность. Как-никак речь шла о правительстве, а в этой организации голос денег заглушал глас истины и справедливости.
— А что с Парром? — спросил агент. — Он и вправду покончила собой?
Маргарет приняла благочестивый вид.
— Мне случайно попался документ, доказывавший, что он много лет обманывал казначейство. Он сказал, что не вынесет позора — быть разоблаченным, как заурядный грешник, — и избрал самый простой выход.
Чалонер нахмурился:
— И где теперь этот документ? Что-то я о таком не слышал.
Маргарет усмехнулась хитро и довольно злорадно.
— Может, его никогда и не существовало. Но он был злобный тип, и я не стану горевать о его кончине. Я же говорю, все устроилось к лучшему. Самым наилучшим образом.
Исторические заметки
Аббатство Бермондси стало жертвой кампании по разрушению католических монастырей. В то время была снесена большая часть зданий, хотя уцелели три надвратные постройки и часть стены, а дом Бермондси — Бермондси-хаус — со временем вырос на территории внутреннего двора. Это здание простояло до семнадцатого века, хотя в 1660-х годах оно уже нуждалось в серьезном ремонте, и маловероятно, чтобы владельцы жили в нем. Они, скорее, сдавали его внаем, и жильцы, судя по запущенности жилья, были не слишком высокого ранга.
Джон Браун, капитан «Розового куста» погиб в апреле 1663 года, и записи современников свидетельствуют, что он был убит собственным матросом, спьяну кинувшим в него камень. В предшествующие годы Браун имел ссору с судовым экономом Страттом, которая привела к увольнению Томаса Стратта с корабля. Уильям Хэй был владельцем корабельной компании, действовавшей на южном берегу Лондона, напротив Тауэра. Корабельщик Уильям Кастелл проживал в Бермондси, его жену звали Маргарет. Имя капитана Ричарда Йорка (умер в 1665) увековечено на плите в старой церкви Бермондси, как и имя бондаря Эдуарда Уолдака. Ричард Парр в середине семнадцатого века был пастором Бермондси и прославился зажигательными проповедями. И, наконец, Джозеф Уильямсон возглавлял разведывательную сеть с начала 60-х годов семнадцатого века и на его счету множество подавленных мятежей, многие из которых были столь же мелкими и непродуманными, как и вымышленный заговор в доме Бермондси.
