— Ого! — оценил Виль. — Ржавый Нож так орал.
— Он и орёт, — пояснила Магда. — Эрне снятся кошмары… про твою «работу». Вот, полюбуйся, на что похоже.
Вопль сменился невнятным бормотанием, которое перемежалось со скулежом и стонами. Потом последовал ещё один вопль, громче прежнего.
— И так каждую ночь? — уточнил Виль.
— А то! А днём плачет по углам. Ну, как, нравится?
— А что ты на меня киваешь, Маглейн? Я, что ли, её к подружке отправил?
— Представляю себе твоих подружек, — съязвила Магда.
— Заткнись.
Крики не прекращались. В доме потемнело, потускнел и огонь в очаге и стоящий на столе светильник, а потом они загорелись красным, как будто бы кухню освещало пламя преисподней. Кровать девочки тоже осветилась багровым светом и над ней в темноте проявилось лицо.
— Видал, какая у тебя рожа паскудная? — кивнула Магда.
Лицо гнусно ухмылялось и шевелило губами.
— Видать, хорошо запомнился, — усмехнулся батрак.
— Крики даже в лесу слышны, мне Исвар говорил. Скоро до деревни достанет. Что людям тогда скажу?.. А там и до рожи твоей дело дойдёт. Вот тогда нам с тобой очень весело будет. Как я людям объясню, почему твоя рожа в воздухе висит?
Парящее в воздухе демоническое лицо (в котором хорошо узнавался сам батрак) отодвинулось в сторону и вверх и над детской кроваткой появились скрюченные болью руки. Магда отвернулась, но это не слишком помогало. Иллюзия создавалась так, что её видно было всем. Хоть ты отворачивайся, хоть ты глаза закрывай, всё равно. Не заткнуть уши, не проспать, всё равно будешь слышать вопли боли и ужаса.
— Как она это делает? — заинтересовался батрак.
Магда поспешно отпила своего горького зелья. Её тошнило.
— Магия, — пояснила она, стараясь, чтобы голос не слишком дрожал. — Магия, которой она не может управлять. Чёрные волшебники… чтобы они могли колдовать, они должны быть очень обижены. На других, на себя, на весь мир… Здесь… я плохо это понимаю. Лонгин пытался объяснить, но я не хотела слушать.
— А зря, — наставительно произнёс батрак.
Магда пожала плечами.
— Я бы посмотрела на тебя, что бы ты сказал, если бы оставлял здоровую весёлую девочку, а получил рыдающую тень.
— Так посмотри, — предложил Виль. — Оставлял здоровую весёлую девочку, прихожу — а она меня и видеть не желает. Что там с магией, говори, что поняла?
— Да ничего я не поняла. Вот ведьмам сила даётся, чтобы они могли выполнить своё заветное желание, но именно его они и не могут выполнить. Но если всё-таки оно сбудется, ведьма теряет силу. А чёрным магам сила даётся, чтобы покарать обидчиков. Только они правда могут. Поэтому их учат… сдерживаться. А то одному отомстил, второму отомстил — и всё, колдовать не можешь. Лонгин говорил… То, что случилось с Эрной… для неё чересчур. Поэтому ей снятся кошмары, но и во сне она ничего не может изменить. Поэтому её силы растут. Силы чёрной волшебницы и только во сне.
— Здорово же, — оценил батрак. — Теперь её бы научить наяву такие фокусы выделывать.
Ведьма покачала головой.
— Она слишком маленькая. Она… теряет очень много сил от этой магии. К тому же она всё-таки ведьма, просто колдовство ей не помогает, вот оно и вырывается в магию.
— Ну, ведьма, ну, и что?
Магда обнаружила, что, если смотреть прямо на Виля, то наносимые Ржавому Ножу раны не так лезут в глаза. А если прислушиваться к разговору, то и вопли не так уж слышны. Было ли это связано с присутствием живого человека или с тем, что именно он — герой кошмаров её девочки, Магда не знала. Знала только, что не может которую ночь смотреть на эти издевательства. Она ругала себя за слабость, бедная Эрна не может вот так отвернуться, но… ведьма чувствовала, что сходит с ума.
— Мы не можем заниматься магией, — пояснила она. — Она противна самой сути того, как мы общаемся с миром. С силами природы. Магия калечит. Колдовство — помогает.
— Очень оно тебе помогает, — хмыкнул батрак.
— Не мне. Миру.
— Мир — это зло, — напомнил Виль.
— Я отказалась от Посвящения, — ответила Магда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Оно не отказалось от тебя, — возразил убийца.
Ведьма махнула рукой.
— Радуешься небось, Маглейн? — внезапно засмеялся батрак. — Ты ведь так хотела прогнать папашу Виля… а теперь и повод такой. И ты сама ручек не запачкала. Ты ж не любишь ручки пачкать.
Магда стукнула кружкой по столу.
— Нет! — с тихой яростью ответила ведьма. — Нет, я не радуюсь. Это моя дочь и только я решаю, кому и как её воспитывать! То, что сотворила Виринея — это…
— Не ори, Маглейн, ребёнка разбудишь, — лениво отозвался батрак. — Кстати, будить-то не пробовала?
— Пробовала, — пробурчала ведьма. — Она только хуже сны видит после этого. Вот если сама проснётся, тогда всё хорошо.
Внезапно всё стихло.
Эрна шевельнулась. Ведьма вскочила на ноги.
— Мааам… — потянула девочка сквозь сон.
— Да, моя маленькая, — заворковала ведьма, склоняясь над кроваткой. — Мама здесь, мамочка рядом…
Она быстро обернулась, что-то зачерпнула и поднесла чашку ко рту девочки.
— Выпей, моя хорошая. Выпей, золотко.
— Мамочка…
— Мамочка здесь, — повторила Магда. — Спи, золотко. Мамочка рядом.
Она стояла над кроваткой, пока девочка не уснула.
— Доволен? — сухо спросила она и снова отпила своего горького зелья. — Теперь проваливай.
— Что ты ей дала? — не двинулся с места батрак.
— Зелье, — сухо ответила ведьма. — Чтобы крепче спать.
— Куда уж крепче, — хмыкнул батрак.
— Не твоё дело.
— Сначала «смотри, что ты наделал», а теперь «не твоё дело», — заворчал Виль.
— Отстань.
Батрак встал. Посмотрел на входную дверь, на Магду, на спящую девочку.
— Вот что, Маглейн, иди-ка ты спать.
— Отвяжись, — мрачно ответила Магда и глотнула ещё своего зелья. — Я теперь по ночам никогда не сплю. Она может второй раз за ночь проснуться.
— Иди-иди. На тебя смотреть страшно. Была здоровая баба, а теперь…
— Проваливай, — процедила ведьма.
— Иди спать, — повторил батрак. — Сам посижу с твоей девчонкой. Да не смотри на меня так, Маглейн. За дурака меня держишь? Думаешь, я её схвачу в охапку и в окно выскочу? Сама рассуди, куда я её потащу? А хотел бы — так ты меня не остановишь.
— Зря ты так думаешь… — начала было ведьма, но Виль её не слушал.
— Брысь спать. Если надо, разбужу.
— Утром визгу будет, — предупредила Магда.
— Это уж моё дело.
Ведьма тоже встала.
Надо было отказаться. Надо было выставить этого проходимца. Надо…
Она споткнулась. Потом ещё раз. Виль поддержал её под локоть, потом толкнул в сторону комнаты.
— Ляжешь там. Я с утра кашу сварю. Могу поспорить, ты даже не готовила.
— Иди ты… — вяло отозвалась ведьма.
Дальше была безоглядная тьма. Ведьма только смутно помнила, что до кровати она всё-таки дошла.
* * *
Эрна проснулась, когда день был в самом разгаре. Во дворе чирикали воробьи. Солнце светило в окно. А позавчера шёл дождь и вчера тоже то и дело накрапывало. А сегодня светило так ясно, что ночь с её мрачными видениями казалась сном. Она и была сном. Мутным, тяжёлым… пугающим. Сном, который преследовал Эрну уже давно.
Девочка сладко потянулась.
— Мамочка? Мааам!
Никто не ответил. Эрне стало страшно. Мама всегда откликалась. Девочка протёрла глаза.
— Мамочка!
Мамы не было. У очага стоял… он. Точно такой же, как во сне. Стоят и смотрел на неё. А в руке он держал… держал…
Большую ложку, которой помешивал бурлящее в котле варево.
Эрна захлопала глазами. Она так удивилась, что даже забыла закричать.
— Проснулась? — хмуро спросил Виль. — Каша сейчас готова будет. Живо умывайся — и за стол.
Девочка сглотнула.
— А где мама?!
— Я её убил и съел, — буркнул Виль. Потом покосился на онемевшую от ужаса девочку. — Да шучу, дурочка. Спит твоя мамаша. В комнате. Она уже с ног валилась. Вставать будешь, твоё дюкское высочество?
