правому делу.
— Это правое дело дорого обошлось нашей казне, в которой и так было пусто.
— Ты поэтому решил не платить выкуп за меня?
— Расстроился? Что дядя оставил тебя совсем одного? Тебя пытали?
Джон с криком бросился в атаку, а мое сердце заболело. Шрамы на его теле от пыток? Обманул ли меня Джон, если я и сама так успешно обманывалась? Думала о нем лишь плохое, постоянно подозревала.
— Убийца! Плетешь паутину из слов, словно ядовитый паук! Но я спасся от твоих ищеек и убийц. Бог на моей стороне.
Это я была на твоей стороне. И простая торговка Вив. И даже подозрительный вор Этьен. Это все мы помогали и спасали тебя. Было ли это божественным проведением? Надеюсь, что нет. Не хотелось бы думать, что в этом мире даже Бог заботиться лишь о знати.
Леди Изабель ужасно переживала об исходе поединка. Она неотрывно смотрела на ристалище, и лицо ее было искажено тревогой. Мне хотелось уйти. Поспать в теплой постели и притвориться, что последние несколько дней были лишь фантасмагоричным сном. Но из-за плотности толпы я даже уйти не могла, и вынуждена была смотреть, как невеста человека, которого я любила и о котором ничего не знала, переживает за него, поддерживаемая своими отцом, братом и знатью.
Поначалу столь осторожный, теперь, почувствовав слабость Джона, король Георг постоянно атаковал. У него тоже не было щита, и это немного не вязалось с моими о нем представлении. Неужто вспомнил о чести? Или не мог поступить иначе, под взглядами всех знатных людей королевства?
Его выпады становились все быстрее, а Джон пропускал все больше ударов. Да, король был значительно старше, но он не сражался весь день и не был ранен. Я чувствовала черное беспросветное отчаянье. Мне было страшно, и рядом не было никого, в ком бы я могла найти утешение.
«Милостивые боги. Защитите его! Молю!»
Джон пропустил очередной удар, пришедшийся ровно на рану, пошатнулся и упал на колено. Он едва успел защититься от следующего удара, направленного в голову. Король отступил, позволяя Джону собраться с силами.
— Думаешь, они поддерживают тебя из-за того, что твои претензии ко мне законны? Граф пообещал тебе поддержку, подделал родовые грамоты, обеспечил доспехами, и все только от доброты душевной и чувства совести и чести? Он хочет сделать свою дочь королевой, а внука — королем. И управлять страной через тебя, наивного юнца, кто ничего в этом не смыслит! Я был глуп, не казнив всю их семейку за измену. Если все-таки сможешь выиграть, не совершай такую же ошибку. Сразу убивай тех, кто может стать предателем.
— Только ты можешь говорить о чей-то смерти, как о благе, — Джон оправился, и вновь поднялся на ноги.
— Продолжишь думать так же, обнаружишь себя выпившим яду вскоре после рождения сына. Не удивлюсь, если тебе подаст его твоя же жена.
Битва продолжалась, и под палящим солнцем я почти не могла смотреть на короля, хотя и вглядывалась до рези в глазах. Было больно — болели и душа, и тело. Я хотела, чтоб этот поединок закончился. Я хотела, чтоб Джон был в безопасности. Я хотела, чтоб этот поединок никогда не случался.
Джон пошел в атаку. Удар сыпался за ударом, и теперь уже король Георг отступал. Его разозлили слова короля? Сил придало желание мести? Жажда власти? Или Бог и впрямь был на стороне Джона? В атаках больше не было изящества, с которым он сражался против барона де Плюсси или рыцаря Розы. Только сила. Удар-блок-удар-пропуск-удар. Теперь это вовсе не напоминало танец, а больше было похоже на потасовку в трактире. Только вот ставки в этой драке были куда выше. Король отбивался, но и он начинал пропускать удары. Не могло быть и речи о том, что моя повязка все еще держалась. Он должен был победить до того, как потеряет сознание от потери крови. Наверняка Джон чувствовал это, потому и бросился в лобовую атаку безо всякого изящества. И она увенчалась успехом. Все произошло в один миг, но из-за тишины, палящего зноя, общего напряжения, движения казались будто замедленными. Вот Джон ныряет под удар короля, выбивая меч у него из рук. Прежде, чем тот успел коснуться земли, Джон уже нанес несколько ударов, заставляя короля Георга встать на колено. Приставил меч к его горлу. Сорвал с него шлем, и снял свой. Волосы Джона были мокрыми, сам он был бледен. Губы были сухими и потрескавшимися, а глаза лихорадочно блестели. Он и правда держался в сознании из последних сил. Король Георг был запыхавшимся, но не умолял о спасении, не просил прощения. Молча смотрел на Джона все с той же насмешкой, что и раньше.
— Сдавайся! — прохрипел Джон. Хотя он и выглядел плохо, меч у горла его соперника не дрожал.
— Убей его! Долой узурпатора! Смерть Георгу! — вновь словно круги по воде начали расходиться призывные крики.
— Слышишь? Я еще не умер, а граф уже хочет тобой помыкать, как ребенком. Или думаешь, чернь сама догадалась призывать к убийству своего короля?
— Узурпатор! Наш король — законный наследник Эдвард!
— Стража! — приказал Джон. — Схватить Георга, и его верных помощников. Всех в темницу.
Вооруженные люди появились из толпы, словно по волшебству. Взяв под арест стражу короля, они приблизились и к самому Георгу, направив на него свои мечи. Королева вскрикнула, и лишилась чувств. Излишние тревоги в ее положении были опасны. Рядом уже хлопотали фрейлины, который не пугали добравшиеся и до них рыцари.
— Ваше величество, — осторожно начал граф. — Не лучше ли закончить все здесь? Он ведь не пожалел ваших отца и матушку. Будь ситуация обратной, он бы убил вас, немедля.
— Он прав, — подтвердил король Георг. — Я бы не сомневался, и уже убил тебя.
Толпа заулюлюкала, называя короля, которому утром рукоплескала, злодеем. Я больше не хотела смотреть на этот спектакль и молилась, чтобы он закончился как можно быстрее.
— Знаю. Но вы, дядя, тоже были правы. Если мой отец украл трон, убив предшественника, и вы сделали тоже самое, то как могу я быть лучше вас, поступив так же? Вы будете судимы за ваши преступления, и только после этого наказаны.
Король Георг устало закрыл глаза.
— Ах, эта наивность и благородство. В суде ведь будут дворяне — либо те, кто помогали и сочувствовали мне, либо те, кто помогал и сочувствует тебя. Думаешь, выиграет справедливость, а не та сторона, где больше денег? Думаешь, до суда не случится переворота? Пей вино осторожнее, Эдвард.
— В темницу его. И
