— Отлично. Я поставлю в известность генерала Хирлиса.
— Вы должны вернуться в вашу комнату и ждать.
— Или фельдмаршала Хирлиса, я уж не знаю, до какого звания он дорос.
— Вы должны вернуться в свою комнату и ждать.
* * *
Их разбудили посреди ночи. Обоим снились сны о тяжестях, расплющивании и похоронах. Пищу подали через лючок в двери незадолго до того, как свет в комнате потускнел; суп был почти несъедобным.
— Идемте с нами, — сказал нарисцин; за его спиной стояли два сплюснутых, бледных человека в форме и с ружьями. — Возьмите свои вещи, — добавил нарисцин; Холс поднял обе сумки.
Небольшой колесный экипаж поднял их по еще одному короткому пандусу. Снова двери и тускло освещенные туннели, а за ними — более просторное помещение, тоже темное. Тут двигались люди и машины и стоял урчащий локомотив, замерший между темными дырами в обоих концах зала.
Не успели они сесть в поезд, как пол под ногами задрожал и по всему громадному помещению прошла вибрация. Принц с Холсом посмотрели на темный потолок. Лампы раскачивались, сверху опускалась пыль. Интересно, подумал Фербин, какой же силы этот взрыв наверху, если он ощущается сквозь толстый слой породы.
— Садитесь здесь, — велел нарисцин, показывая на закрытую дверь в одном из цилиндрических вагонов.
Они поднялись по трапу, вошли в тесное купе без окон. Нарисцин вплыл вместе с ними, и дверь опустилась. Свободное место было только на полу, между высокими ящиками и клетями. Шар в потолке, забранный металлической решеткой, испускал слабый, но немигающий желтый свет. Нарисцин парил над одной из клетей.
— И куда мы направляемся? — спросил Фербин. — Мы увидим Ксайда Хирлиса?
— Не знаем, — сказал нарисцин.
Некоторое время они сидели, вдыхая застоявшийся, безжизненный воздух. Потом вагон дернулся, раздалось приглушенное клацанье металла — поезд двинулся.
— И как долго продлится поездка? — спросил принц у нарисцина.
— Не знаем, — повторил тот.
Вагон погромыхивал и дребезжал. Скоро оба уснули, а когда пробудились из глубокого сна, в голове стояли туман и сумятица. Они поспешили прочь из вагона — колени и спины у них болели, — сошли по трапу и погрузились в еще один приземистый автомобиль. Очередная поездка с сопровождающим-нарисцином по туннелям, затем спуск вниз по очередной спирали в большое полутемное помещение. Здесь стояло не меньше сотни сосудов с жидкостью — в два раза выше человеческого роста. Сосуды переливались голубым и зеленым.
В каждой из емкостей находились с полдюжины сплюснутых, коренастых людей, абсолютно голых. Казалось, они спят. На лицах у людей были маски, от которых к поверхности сосудов тянулись трубки. Тела были совершенно безволосыми, а многие — сильно искалеченными. У одних не хватало руки или ноги, у других были глубокие раны, у третьих виднелась обожженная кожа.
Фербин и Холс зачарованно взирали на это обескураживающее, отвратительное зрелище и даже не сразу поняли, что остались одни: маленький колесный автомобиль исчез — похоже, вместе с нарисцином.
Фербин подошел к ближайшей емкости. Вблизи было видно, что в бледной, мутноватой жидкости циркулирует слабый поток; с днища поднимались пузырьки и направлялись к герметизированной крышке.
— Как по-твоему, они мертвы? — выдохнул Фербин.
— Если так, зачем эти маски? — возразил Холс. — Вы выглядели почти так же, ваше высочество, когда вас лечили окты.
— Может, их сохраняют для чего-то, — сказал Фербин.
— Или лечат, — предположил Холс. — Тут у всех какие-нибудь раны — ни одного целого. Хотя многие раны, похоже, заживают.
— Скажем так: мы их исцеляем, — раздался чей-то голос у них за спинами.
Фербин и Холс повернулись. Принц сразу же узнал Ксайда Хирлиса, который ничуть не изменился — а ведь Фербин не видел его почти двенадцать долгих лет. Вообще такое должно было показаться странным, правда, Фербин понял это лишь позднее.
Ксайд Хирлис был высоким, если сравнивать с местными карликами, хотя уступал в росте Фербину и Холсу. Он выглядел каким-то плотным и темным; широкое лицо, крупный рот с редкими широкими зубами, яркие, пронзительные сине-пурпурные глаза. Эти глаза в детстве всегда зачаровывали Фербина. В них имелась дополнительная прозрачная мембрана, которая позволяла Хирлису не моргать, а значит, видеть мир всегда, не прерываясь ни на миг, от пробуждения и до засыпания (на сон он почти не тратил времени). Волосы у Хирлиса были черные и длинные, завязанные сзади аккуратным хвостиком. На лице также росли волосы — как всегда, аккуратно подстриженные. Форму он носил такую же, что и большинство людей здесь, только ладнее скроенную.
— Ксайд Хирлис, — сказал Фербин, кивая. — Рад вас видеть снова. Я — принц Фербин, сын короля Хауска.
— Рад вас снова видеть, принц, — сказал Хирлис. Он посмотрел вбок и, видимо, заговорил с кем-то, невидимым для них. — Сын моего старого друга, короля сарлов Хауска, с Восьмого уровня Сурсамена. — Хирлис снова перевел взгляд на Фербина, который смотрел прямо ему в глаза. — Когда я в последний раз видел Фербина, он едва доставал мне до поясницы, — добавил Хирлис, обращаясь все к тому же воображаемому существу сбоку; но рядом с ними никого больше не было — и ничего, к чему можно обратиться.
— Мне нужно о многом вам рассказать, Хирлис, — заявил Фербин. — Правда, хороших новостей у меня нет. Но сначала скажите, как к вам обращаться. Какая у вас должность?
Хирлис улыбнулся и снова поглядел вбок.
— Хороший вопрос, вам не кажется? — Он посмотрел на Фербина. — Называйте меня советником. Или верховным главнокомандующим. Трудно сказать.
— Выберите что-нибудь одно, милостивый государь, — предложил Холс. — Будьте так добры.
— Позвольте мне, — холодно сказал Фербин, взглянув на невинно улыбающегося Холса, — представить вам моего слугу Хубриса Холса.
— Господин Холс, — сказал Хирлис, кивая.
— Милостивый государь...
— «Государь» тоже подойдет, — задумчиво сказал Хирлис. — Так меня все называют. — Тут он заметил, что Фербин стоит с натянутым видом. — Принц, я знаю, вы с самого совершеннолетия обращались к отцу «государь». Что ж, ублажите меня таким обращением. Я здесь вроде короля, более могущественного, чем ваш отец даже в его величайшие моменты. — Он усмехнулся. — Если только он не захватил весь пустотел. А? — Он снова повернул голову. — Да-да, Сурсамен есть пустотел, если кто еще не знает, — сообщил он невидимому спутнику.
И тут Фербин (Холсу показалось, что взгляд его остается напряженным) вновь обратился к Хирлису:
— Итак, сударь, я должен о многом рассказать.
Хирлис кивнул в сторону сосудов за их спинами, где тела легонько покачивались в жидкости.
— Захваченные в плен враги, — пояснил он. — Им сохраняют жизнь. Подлечивают немного. Мы очищаем им мозги, и они становятся нашими шпионами, наемными убийцами, живыми бомбами или разносчиками болезней. Идемте. Мы найдем вам место, чтобы полежать. И одежду получше. В этой вы напоминаете насекомых-палочников.
Принц и Холс последовали за ним к открытому экипажу без дверей. Невидимые прежде фигуры вышли из темноты со всех сторон, так, словно составляли с ней одно целое. На незнакомцах была почти черная камуфляжная форма, в руках — уродливые огнестрелы. Фербин и Холс замерли на месте, когда четыре тени быстро и беззвучно окружили их. Но Хирлис, даже не оглянувшись, махнул рукой, сел за руль маленького экипажа и сказал:
— Моя охрана. Не волнуйтесь. Садитесь.
Поняв, что темные фигуры ему не угрожают, Фербин обрадовался их присутствию. Хирлис, видимо, зачем-то говорил именно с ними.
* * *
У Ксайда Хирлиса была прекрасная кухня в глубине скалы, под многокилометровой толщей породы. Зал имел куполообразную форму, слуги — юноши и девушки — бесшумно скользили взад-вперед. На каменном столе оказались весьма красочные и экзотические блюда — и ошеломляющее разнообразие бутылок. Еда была великолепной, хоть и иноземной, напитки лились рекой. Фербин приступил к своей истории лишь по окончании трапезы.
Хирлис слушал принца, задав по ходу дела всего один-два вопроса. Когда Фербин замолк, он кивнул.
— Примите мое искреннее сочувствие, принц. Меня больше печалит даже не сама кончина вашего отца, а ее обстоятельства. Нериет был воином и ожидал и заслуживал смерти воина. Судя по вашему рассказу, его убили трусливым и жестоким образом.
— Спасибо, Хирлис, — сказал Фербин, опустил глаза и громко шмыгнул носом.
Хирлис, казалось, не заметил этого. Он не сводил взгляда со своего бокала с вином.
— Я помню тила Лоэспа, — сказал он, затем помолчал и тряхнул головой. — Если он лелеял в душе такое предательство, то, значит, и меня провел. — Хирлис снова посмотрел вбок. — Вы там наблюдаете? — негромко спросил он. На этот раз в зале точно никого не было, к кому он мог бы обратиться, — четверых охранников Хирлис отпустил у входа в свои покои, а слугам приказал оставаться за порогом трапезной, пока их не позовут. — Это часть развлечения? — все так же негромко спросил Хирлис. — Записано ли убийство короля? — Он поднял глаза на Фербина и Холса.
