– Ну да. Конечно.
Портнов хотел было ввернуть старую поговорку о том, что, дескать, на сарае "хуй" написано, а внутри дрова лежат, но решил с фамильярностями не торопиться. Эта барышня, кажется, только того и ждала.
– А еще у тебя есть песни?
– Да у меня на два альбома. Если не на три. А вы что хотите предложить?
– Что предложить? Кофе есть у тебя?
– Кофе нет. Только чай.
– Давай.
Пока Рената заваривала чай и продолжала вилять задом прямо под носом у гостя, Портнов думал о том, что вилять-то она, конечно, виляет, а вот если дойдет до дела, если он проявит инициативу, эта провинциальная барышня пойдет в отказ. Видел он таких, видел много и в разных ситуациях, и подобный разворот событий был бы для этой девушки вполне, по его мнению, закономерным.
"Нет, отставить, – решил он окончательно. – Если дело пойдет, никуда она от меня не убежит. А сейчас лучше не заострять отношения. Собственно, и отношений-то никаких еще нет".
– Значит, ты хочешь знать, с чем я приехал?
– Конечно.
– Хочешь в Москву перебраться?
– Совсем?
– Да, совсем.
– Ну-у…
– Что, тебе тут нравится больше? Ресторан твой, да?
– Нет. Мне тут не нравится. Только что я в Москве буду делать?
"Какая осмотрительность, – язвительно подумал Портнов. – Сама спит и видит, как бы ей в столицу слинять, а передо мной выдрючивается".
– Что делать? Для начала записать альбом. Потом его продать. Получить деньги. И начать работать. Для чего-то ты прислала эту свою кассету на радио?
– Да. Прислала. Так, на всякий случай… Вдруг передадут. Приятно…
– Слушай, хватит валять дурака! – Портнов почувствовал, что взял верный тон. Стоило ему заговорить резко, как с Ренаты, словно пыль, слетела вся ее наглость, не проявляющаяся внешне, но отчетливо видная опытному глазу. Девушка как-то сникла, даже, кажется, стала ниже ростом. – Хватит комедию тут мне разыгрывать. У меня времени нет. Я тебе предлагаю следующее. Ты едешь в Москву. Живешь пока что у меня. – Рената блеснула глазами, но Портнов спокойно продолжил: – Мы с женой потеснимся. У меня есть одна свободная комната. Пишем альбом у меня в студии. Это будет демо. Студия у меня домашняя, непрофессиональная, но запись сделаем получше, чем твои сибиряки. Дальше я раскручиваю песню…
– Какую?
– "Самолет". Одной достаточно. Если песня покатит, мы с тобой подписываем контракт и начинаем плотную работу. Если не покатит, я тебе оплачиваю все расходы, и ты свободна. Хочешь – оставайся в Москве. Хочешь – езжай домой. Устраивает такой расклад?
– У меня же работа тут…
Рената сняла очки и взглянула на Портнова. Хитринку, мерцающую в зеленых, узких, восточного разреза глазах, не заметил бы только слепой.
– И что? – спросил Портнов.
– Мне договариваться надо… И потом, я бы тут за это время хорошие бабки заработала. А так – неизвестно что будет. Запишем, а вы скажете – "не катит". И чего? Расходы-то вы оплатите, а работу я потеряю…
Портнов сунул руку в карман и вытащил заранее отложенную тысячу долларов.
– Это тебе задаток. Компенсация твоего, так сказать, простоя на работе… Устраивает? Или ты в своем кабаке больше зашибаешь?
Рената взяла десять сотенных купюр, рассмотрела каждую отдельно, хотела было сунуть деньги в карман, но Портнов остановил ее руку, прижав ее своей ладонью к столу.
– Стоп, стоп, стоп. Так дела не делают.
– А?.. Что?..
Леша потом долго думал, чего же вдруг испугалась эта святая простота. Скорее всего, того, что московский продюсер за эту тысячу долларов немедленно потащит провинциальную певицу в постель. "Вот дура-то, господи, прости!"
– Подожди. Да не бойся ты, ей-богу!
– Я и не боюсь.
– Подпиши расписку. Я не благотворительностью тут занимаюсь, это деньги фирмы. И мы их считаем. На ветер не выбрасываем.
Он вытащил из папки заранее отпечатанную на лазерном принтере расписку.
– Паспортные данные. Все как полагается. Давай пиши. Так, так… Хорошо. Теперь бери деньги, пользуйся. Сразу их тратить не рекомендую. В Москве получишь уже суточные, и не такие. На жизнь, конечно, хватит, но шиковать пока что не придется.
– Да ладно, я чего, я ничего…
– Паспорт дай мне.
– Зачем?
Рената пугливо махнула ресницами. Ресницы были жидкие, почти невидимые. И вообще, лицо девушки при ближайшем рассмотрении оказалось каким-то сереньким, невыразительным. До определения "красавица" от него было так же далеко, как от Симферополя до Чикаго.
"Нужно будет что-нибудь придумывать. В таком виде ей нельзя выступать на сцене".
– Билет тебе куплю. До Москвы. Когда можешь вылететь?
– Вылететь? А вы когда?
– Я сегодня вечером.
– А можно с вами?
– Прямо так – сразу? А родители, работа?
– Если вы билет купите, я все успею… Всех предупрежу… Да, а музыканты-то?
Рената хлопнула себя по бедрам совершенно по-бабьи, словно хотела крикнуть: "Господи, а молоко-то у меня убежало!"
– Пока мне нужна только ты. С музыкантами разберемся. Ну, что?
– Сегодня… Да, я с вами… Можно? А?
Ее взгляд вдруг еще раз изменился. Теперь она смотрела на Портнова, как ребенок, выпрашивающий у родителей понравившуюся игрушку. Беззащитный, наивный, очень хороший такой взгляд.
– Можно. Все, я поехал в кассы. Где встретимся?
– Так где скажете…
– Я за тобой заеду. Через два часа. Управишься?
– Да! Да, конечно… Я буду ждать. Да, я все успею…
– Ну, что? Молчите? Спокойной ночи, господа журналисты! Приятных снов. Если вопросов больше нет, то я пошла!
Не дожидаясь ответа, Рената встала и, перешагнув через колени сидевшего рядом Портнова, вышла через боковую дверь в служебные помещения клуба.
Алексей Павлович кашлянул, сказал бесцветным голосом: "Спасибо всем, пресс-конференция окончена", – и последовал туда же, надеясь, что Рената не свалит немедленно из клуба черным ходом.
Она ждала его в одной из артистических гримерок.
– Ну, Леша, блин, что за херня? Опять ехать с этими уродами?
– Рената, другого выхода нет. Твои парни не потянут, это же ясно. Серьезный тур, неужели не понятно? Ты ведь сама музыкант, елки зеленые. Неужели не понимаешь, что они не тянут? Ты же круче их на голову. Тебе нужен нормальный профессиональный аккомпанемент.
Это был единственный способ хоть как-то повлиять на певицу – сказать ей, что она "круче всех". А еще лучше – это нравилось ей больше всего – что она "профессиональный музыкант".
– Ладно. Хрен с вами, бизнесмены долбаные. Достали все. Сколько концертов у нас там?
– Десять.
– Десять? И это тур? Что это за тур такой – десять концертов? Ты что, Леша, издеваешься?
– Рената, кончай скандалить. Работать надо.
– Работать… Когда вылетаем-то?
– В двадцать два ноль-ноль, – терпеливо ответил Портнов. Этот вопрос певица задавала ему в десятый раз. Последнее время Алексей Павлович начал считать подобные казусы и потихонечку пришел к выводу, что это не просто забывчивость творческой натуры, а один из способов вывести его из равновесия. – В двадцать два ноль-ноль, – еще раз повторил он, стараясь сохранять спокойствие. – Летим в Киев.
– Да знаю я, куда летим. – Рената закурила. – Слушай, Леша, а на попозже там есть самолет?
– А что? – внутренне похолодев, спросил Портнов. Похолодел он не от страха, что Рената решит изменить время вылета или выкинет еще что-то в этом роде, а от бешенства, вызванного бесконечными капризами девчонки, которую он своими руками вытащил из полного дерьма и вознес на вершину популярности.
– Ты мне купи билет на попозже, ладно?
– Так. Что еще? Ты что говоришь, Рената? Ты понимаешь? Ты себя слышишь?
– Я себя слышу. У меня со слухом все в порядке.
– Объясни, пожалуйста, что происходит.
– У меня запись вечером. Собственно, я сейчас уже туда еду.
– Какая запись? Куда ты едешь?
Рената тяжело вздохнула.
– Ну, если тебе так уж хочется все знать, то запись у меня с Бояном. Слушай, Леша, я когда-нибудь срывала гастроли? Что ты бздишь, как маленький? Я тебя когда-нибудь подводила? Дай мне Гришу в сопровождающие, купи билеты на раннее утро. Мы прилетим, ничего со мной не случится. Мне нужно сегодня песню закончить.
– Что еще за песню?
– Ну, Боян попросил. Он клевый такой чувак, прикольный. Мы уже начали. Надо доделать. А то неудобно – подведу человека. Хороший человек. И песня классная.
– Да что за песня?
– Лековская. Он, Боян, альбом делает. Памяти Лекова. Я на прессухе ничего не сказала, потому что еще ни договоров нет, ничего. А когда конкретика будет, тогда объявим.
– Что за дела, Рената? Почему ты без меня решаешь такие вещи?
– А ты кто такой? Ты мне папа? Или мама? Я артистка, ясно тебе? Пою, что хочу и с кем хочу. И не надо мне тут гнать про контракты, понял? Тебе что-то не нравится? Или ты меня с бандюками сейчас будешь держать? К Бояну не пускать? А?
