— Без преувеличений, Родион. — что в лоб, что по лбу. — Во всей истории только тебя считают помоями. Каким нужно быть неполноценным, чтобы вести себя, как трудный подросток. Твои родители из кожи вон лезут, чтобы завлечь тобой с помощью блестящих историй, а по факту ты дно пробил своими настоящими достижениями.
— Даже так? — смеётся придурок. — Что ещё обо мне скажешь?
— Пожелаю тебе становиться мужчиной. — вот-вот закачу глаза. — Не упиваться своими комплексами, а саморазвиваться. Сделать подлость за спиной — это самый примитивный способ выделиться.
— Ты злишься, что осталась одна. — хлебает дерьмо ложками Родион. — Я был бы удивлён, если бы ты по-другому реагировала. Можешь кусать меня сколько захочешь, но ты всё равно станешь моей.
— Не станет. — появляется мама и протиснувшись между нами, открывает дверь нараспашку. — Тебе русским языком сказали! Проваливай!
— Я её люблю. — идёт напролом Травицкий, накаляя обстановку до предела. — И готов обеспечить ей безопасность.
— Себе обеспечь! — рубит весь диалог мама и принимает позу королевы. — Марк, спасибо, что приехал!
Повернув голову, впадаю в замешательство.
Действительно. Мне не послышалось. На пороге стоит Барсов-старший и буравит взглядом Травицкого.
— Девочка только из больницы. — хрустит он костяшками кулака. — Только что пережила разрыв с женихом. — плавным шагом подбирается к парню. — Тебе ясно дали понять, что твои притязания неуместны. — пригвождает его к месту сокрушительным взглядом. — Обе женщины так напуганы, что звонят мне и просят помощи. — голос снижается до угрожающего. — Знаешь, что это значит?
— И что же? — усмехается смертник.
— Что ты переходишь в мои руки. — и даже не сминая свой костюм, Марк Миронович отвешивает Травицкому мощнейший размашистый удар в живот.
Мы с мамой обе беззвучно ахаем и с ужасом смотрим, как парень складывается пополам.
— Дядя не спасёт. — гневно обещает мужчина и без промедления ударяет его по затылку ребром ладони, мгновенно отправляя в глубокий нокаут.
— Жив. — поворачивается к нам генеральный, сканируя наши перепуганные лица. — Парни, в машину его! — щёлкает кому-то пальцами и в коридор вваливаются трое крупных мужчин.
Дружно подняв тело Родиона, они, не особо церемонясь с углами утащили его в подъезд.
— С такими только так. — по-отечески объясняет Барсов-старший. — Больше он не потревожит.
Медленно киваю, боясь тоже попасть под тяжёлую руку босса.
— Иди отдыхай. — легонько подгоняет он меня к спальне. — Всё наладится.
Аккуратно ступаю задним ходом и не свожу с него ошарашенных глаз.
Хочется сказать спасибо, но язык распух от шока.
— Правильно, что позвонила. — хвалит Марк Миронович маму. — Не нужны вам эти разборки. Отныне это моя забота. Хорошо?
— Х-хорошо. — заикается она, поглядывая на мужчину восторженным женским взглядом.
Предполагаю, что она не задумывалась каким образом Барсов будет решать проблему. А тут так явно и по-мужски.
Мужчина, что надо!
Немного отойдя от произошедшего, впервые улыбаюсь.
Они оба так взбудоражены, что ещё чуть-чуть и на их головах воспламенятся волосы.
Это очень мило.
— Не против, если я загляну вечерком? — захватывает крепость наверняка Марк Миронович. — Вино захвачу… — и заметив подслушивающую меня, машет рукой. — Тебе нельзя. Иди!
— Соглашайся, мам. — бросаю ей подсказку.
— Алиса! — шипит она недовольно.
Делаю вид, что слушаюсь и ухожу, а сама прячусь за стенкой. Сердце стучит быстрее, радуясь за то женское счастье, что, хотя бы будет у мамы.
— А ещё конфеты прикуплю… шоколадные. — подводит к ответу генеральный.
Ну это запретный приём. Теперь она точно не сможет устоять.
Ну?
— Буду ждать… — звучит кокетливый голос, и я с грустной улыбкой забираюсь под одеяло.
Воздух наэлектризован чужой любовью и это лишний раз напоминает об отсутствии моей.
Кладу голову на подушку и тихонько вздыхаю.
Как я уговорю сердце больше не ждать и не надеяться? Как донести до него, что Игорь больше не появится и не затискает до икоты? Что больше не поцелует и не скажет полушёпотом, что я смысл его жизни. Что больше не разбудит утром, щекоча мне пятки и не задавит собой ночью…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Что он больше не мой, а я не его.
Что теперь мы порознь.
Глава 46
АЛИСА.
Почему я такая безвольная?
Как перестать вести отсчёт времени с его ухода? Гнаться за несбыточным будущим и рассыпаться прахом, проживая его остатками разума?
Не скажу, что пять дней разлуки с Игорем пролетели. Я честно пыталась бороться с щемящей нехваткой его голоса и неповторимого запаха. Загружала себя повседневной суетой, чтобы отодвинуть тоску на задний план. Бывало даже испытывала сладостный трепет, валяясь на кровати с планшетом и выбирая для своего малыша одежду и игрушки. Пробовала включать и релакс-музыку, чтобы остановить мысли и подпитать себя тихим счастьем, но мой, привезённый Милой, Гоша, услышав щебетание своих дальних собратьев, начинал кричать дурным голосом матерные частушки и всю ночь напролёт негодовать, почему я сплю и не подпеваю.
Сначала это вызывало смех, но к утру мнение кардинально менялось, и я с бешеным взглядом врывалась к маме в комнату, чтобы сдать дебошира на исправительные работы.
У меня и так недостаток сна и энергетическое истощение, болтанка во времени будет нежелательной. Я не хочу ещё и днём лежать в отрубе. Жить когда-то нужно, иначе я застряну в том травмирующем событии, когда вернулась домой и получила страшный удар.
Я верю, что наступит момент и кошмар рассеется. Я переосмыслю свою жизнь, освобожусь от обиды и сниму с головы невидимый чёрный платок.
Превозмогая тяжесть, но выращу в себе веру, даже, если её до сих пор нет.
Приму свой путь, укреплю дух и буду помнить только хорошее.
Но пока… я только думаю об этом, цепляясь за единственную благодарность. За мой бесценный дар. За моего малыша.
— Ты таблетки выпила? — заглядывает ко мне в комнату мама.
— Да, остались только вечерние. — отрываю взгляд от ассортимента детских кроваток и поражённо приковываю его к маме. — Боже, мама, какая ты красивая! — прикрываю рот рукой и импульсивно спрыгиваю с кровати. — Какое шикарное платье!
— Нравится? — заливаясь краской смущения, кружит кружево подола длинного чёрного платья мама. — Ты не против? Я продала старую технику в квартире и… не удержалась, купила себе пару нарядов…
— Ты ещё спрашиваешь? — провожу пальцами по жемчугу на её груди и от совершенной красоты вспыхиваю восторгом. — Ты настоящая красавица! Можно подумать, что ты моя сестра!
— Ага, младшая! — отпускает шуточку завидная невеста и прикладывает руку к сердцу. — Руки дрожат… поможешь уложить волосы? Барсов пригласил на свидание…
Что-то такое я подозревала уже пару дней.
Мама, хоть и сосредоточена на моём самочувствии, но ходит, словно опьянённая. Мечтательные взгляды в окно, дольше прежнего любование собой в зеркале, на кухне вдруг появился зарубежный чай для похудения.
Естественно, он убирается подальше в шкаф, когда вечером на огонёк заглядывает наш галантный кавалер. Барсов настолько вскружил маме голову, что на её лице даже появилась косметика. Уже начало входить в привычку сталкиваться с генеральным в гостиной и наблюдать за его спиной густо краснеющую маму.
В эти секунды я начинаю внутренне умиляться, но в последнее время это резко сходит на нет. Сначала скидывала на то, что убита напрочь сама и не в состоянии радоваться за других, но потом заметила, что с каждым днём взгляд Марка Мироновича мрачнеет. И проявляется это сильнее, когда он смотрит мне в глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Спросить не решаюсь. Но догадки сформировались сами собой.
Березин.
Я за версту чувствую, что он выбит из колеи. По-своему скучает. И ненавидит своё одиночество.
Барсов этому свидетель и невольно винит меня. Игорь его названый сын. Было бы странно, если бы козлом отпущения сделали его.
