Но вернусь к раскрутке чеченских событий. Поначалу кажется – еще есть шанс избежать войны. Черномырдин принимает чеченских представителей, декларируя готовность к диалогу, есть надежда, что обойдется схемой демонстрации "большого кулака" как базы для конструктивных переговоров. Но вместо этого – неожиданный ультиматум Николая Егорова с предложением Дудаеву срочно прибыть в Моздок для подписания акта о сдаче оружия. Партия войны явно убеждена, что силовое решение – самое быстрое и эффективное. Война! Буксующая военная машина, страшный, кровавый итог новогоднего штурма Грозного, бомбежки по площадям, гибель тысяч мирных, ни в чем не повинных людей. Все так, как мы предполагали, только еще страшнее.
Начало чеченской войны накладывается на тяжелый экономический кризис. Плоды борьбы с "рыночным романтизмом" и "монетаризмом" налицо. Правительство не сумело воспользоваться и созданными осенью-зимой 1993 года предпосылками стабилизации, опасно ослабило бюджетную и денежную политику. К лету 1994года в полной мере ясно -крупномасштабная денежная эмиссия и быстрое разбухание денежной массы неизбежно взорвут финансовую стабильность осенью. В августе резко возрастает спрос на валюту, Центральный банк делает одну ошибку за другой. К сентябрю вложения в доллары становятся намного эффективней, чем в рублевые активы. Рост спроса на конвертируемую валюту приобретает взрывной характер. Центральный банк, валютные резервы которого истощены, умывает руки, уходит с рынка. Затем – резкое падение курса рубля, нарастание новой волны инфляции. Все результаты стабилизационных усилий осени 1993 года перечеркнуты. После "черного вторника" президент снимает председателя Центрального банка Виктора Геращенко, исполняющего обязанности министра финансов Сергея Дубинина и заместителя председателя правительства Александра Шохина. Первым вице-премьером по экономике назначен Анатолий Чубайс.
После начала чеченской войны происходит дальнейшее углубление экономического кризиса. Горящий Грозный – не лучший фон для стабилизационной политики. Рынки явно не верят в то, что вновь пропланированная линия на стабилизацию будет выдержана. Правительство, поставившее своей целью снижение к концу 1995года инфляции до 1 процента в месяц, в начале этого года занимает деньги
под 350-400процентов годовых.
Уже в ходе чеченской войны несколько раз встречаемся с Анатолием Чубайсом, думаем, что делать – должен ли он оставаться в правительстве? Советуемся с Сергеем Ковалевым, обсуждаем на фракции. Выбор тяжелый: оставаться в правительстве – значит, неизбежно нести моральную ответственность за происходящее. Уйти в условиях тяжелейшего финансового кризиса, когда буквально дни отделяют страну от полной утраты валютных резервов, – граничит с капитулянтством.
Не знаю, что бы сделал я, если бы в это время еще оставался в правительстве, продолжал бы исполнять обязанности первого вице-премьера, ответственного за экономическую политику? Наверное, все-таки подал бы в отставку. В знак протеста против войны в Чечне. У Анатолия другая роль. К этому времени он в меньшей степени связан с неэкономическими аспектами политики правительства. У него роль специалиста-профессионала, ответственного за определенный важный участок работы. Взвешивая все "за" и "против", приходим к солидарному решению: Чубайс должен остаться и попытаться сделать все возможное для того, чтобы переломить негативную экономическую конъюнктуру, защитить рыночные механизмы, попытаться и в этой ситуации проводить осмысленную экономическую линию.
Между тем, в экономике Чечня поставила правительство перед жесткой альтернативой. Ясно, что за эту авантюру придется платить, и платить немало. Есть два пути: перечеркнуть все, что было намечено в конце осени – начале зимы 1994 года в плане осуществления стабилизационной политики, вернуться к крупномасштабным заимствованиям у Центрального банка, использованию печатного станка и тогда смириться с раскруткой инфляции, вынужденным отказом от конвертируемости рубля, пойти по дороге административного регулирования цен, начать в условиях войны формирование военной экономики. Или же – предпринять резкое сокращение расходов по всем статьям, заплатить за войну сжатием бюджетной сферы, дальнейшим сокращением и без того крайне низких доходов россиян, занятых в системе образования, здравоохранения, науки, культуры. Вновь выбор между катастрофическим и плохим вариантом. Правительство выбирает меньшее зло.
Потом становится ясно: стабилизационные усилия дали результат, инфляция к лету идет вниз, валютный курс стабилизируется, валютные резервы начинают расти. Но цена стабилизации в условиях войны очень высока. Падение реальных доходов зимой 1995 года рекордно с начала 1992 года, вся бюджетная сфера в состоянии хронического кризиса. Если неудачи экономической политики 1994 года, осенний всплеск инфляции существенно поколебали базу поддержки Ельцина, то непопулярная и неэффективная чеченская кампания еще более радикально изменила общественное настроение.
По всем социологическим опросам, да и просто по общению с избирателями видно: в 1995 году число тех, кто готов поддержать Ельцина, сокращается на глазах. И это не его личная проблема. Негативная оценка деятельности президента распространяется на всех демократов, и в первую очередь на наиболее тесно связанную с ним "ДВР". Осенью 1993 года мы дорого заплатили за отсутствие четкой и однозначной позиции президента, лишившее демократов их естественного лидера. Весной 1995 года платим еще дороже за стремительное падение его популярности.
Быстро падающая вместе с популярностью Ельцина привлекательность демократических лозунгов объективно прокладывает коммунистам дорогу к власти. На следующих выборах явно будем идти против течения. Значит, тем важнее сделать все возможное, чтобы добиться единства демократов. Эта проблема, и ранее значимая, становится просто жизненно необходимой для России.
Выше я уже рассказывал о попытке демократов объединить свои усилия в период подготовки к парламентским выборам 1993 года. Тогда ничего путного из этого у нас не получилось. Относительно наших предостережений насчет реальной опасности коммунистической и национал-социалистической угрозы партнеры из "ЯБЛока" отшучивались: где это Гайдар обнаружил коммунистическую угрозу?
Уже после выборов Григорий Явлинский попросил о встрече, по возможности не в здании правительства. Я пару дней собирался отдохнуть в Барвихе. И заказал ему туда пропуск на машину, по его просьбе не называя фамилии. Григорий подъехал ко мне, мы часа полтора гуляли и беседовали. Он объяснял мне свою позицию – почему должен был в максимальной мере дистанцироваться от власти, но уверял при этом, что стратегически мы единомышленники и союзники, а значит, должны вместе думать о том, как обустроить Россию. Говорил о тактических выгодах положения, при котором все убеждены в нашей взаимной неприязни, и что в нужный момент мы сможем удивить своих политических оппонентов, договорившись о совместной деятельности.
Пару недель спустя он опять позвонил, попросил с ним встретиться, и мы договорились, что заедем к моим родителям и там все обсудим. В это время в Думе уже шли межфракционные переговоры по формированию парламентских комитетов. При встрече Григорий Алексеевич продолжал развивать тему совместной работы и очень просил поддержать претензии "ЯБЛока" на стратегически важный для него Комитет по бюджету. Я хорошо знал Михаила Задорнова, на мой взгляд, наиболее способного человека в команде Явлинского, считал возможным поддержать его кандидатуру, о чем и сказал. Это обязательство свое мы, разумеется, выполнили.
Объективная трудность для парламентской фракции "Выбор России" состояла в 1994-1995 годах в сочетании парламентской ответственности с ограниченными возможностями реально влиять на власть. Мы твердо голосовали против вотума недоверия правительству, убежденные в том, что смена его на пользу не пойдет, противостояли популистским решениям, способным подорвать финансовую стабильность. Короче говоря, мы всячески старались поддержать президента и правительство в любых разумных начинаниях. По многим проблемам, которые им необходимо было решать, они шли на широкий диалог с другими фракциями, иногда, чего греха таить, откровенно выторговывая за поддержку решение тех или иных депутатских проблем. На поддержку же "Выбора России" они могли рассчитывать и без торга, кроме тех случаев, когда речь шла о решениях, противоречащих нашим принципиальным программным положениям. В результате мы не получали серьезных политических преимуществ, создаваемых реальной властью, и вынуждены были дорого платить за поддержку конфликтных решений власти в социально-экономической области.
Небольшая по численности фракция "ЯБЛока" твердо стояла на антиправительственной позиции и голосовала, как правило, за вотум недоверия. Не отягощенная никакими обязательствами, она активно критиковала непопулярные в народе решения правительства, завоевывая себе политические очки. Григорий Явлинский нередко заходил ко мне поговорить не на публике. Нас объективно сблизила начавшаяся чеченская война. Мы оба считали ее опасной и бессмысленной авантюрой, не имеющей военного решения, выступали за прекращение боевых действий. Наши депутаты вместе работали в Чечне, пытались добиться освобождения раненых, обмена военнопленных. Мы совместно выдвинули в Думе ряд законодательных инициатив, совместно их подписали, поддержали ряд общих заявлений. Одновременно чеченская война развела нас и с правительством, и с президентом. Казалось, само развитие событий с неизбежностью подталкивает демократов к тому, чтобы объединиться и совместно выступить на следующих парламентских и президентских выборах.
