из каких-то ящиков, на них я положил кошму и свой походный мешок, и мы отлично провели ночь. Легли мы осенью, а проснулись глубокой зимой. Всю ночь шел, не переставая, снег, и температура сразу упала до -9°R.
Утром рано я немедленно приступил к рекогносцировке всего Кушкинского района. Зима разыгралась в этот год не на шутку. Каждый день с тяжкими усилиями выполнял я свою нелегкую задачу, в которой мне помогали выбранные мною казаки. С утра и до заката солнца бродили мы и конные, и пешие, изучая и нанося на план все, что было надо. Работа подвигалась вперед, но медленно. Зная всю ее важность и срочность, я, наконец, стал отчаиваться в успехе вот, что записал я в дневнике от 6/I 91 г.: «Грустное, тяжелое чувство на душе: точно отупел я.
Жду и сам не понимаю, чего жду: я ли погоды или она меня. Вот уже 16й день, как я живу на посту Ключ (урочище Гюмбезли). Работа не окончена, и чувствую, что мало охоты ее кончать, а с другой стороны, чувство самолюбия не позволяет мне все бросить и уехать. Лучше пережду и докончу, о чем и послал телеграмму с джигитом Аманом в Тахта-базар (а оттуда через г. Мерв в Асха-бад). Утром сегодня в 9½ часов было -16°R, затем температура резко изменилась и к 2 ч. дня было +6°R. Вечером всего только —2°R. Если погода будет такая же завтра, непременно пойду в поле на работу, сегодня еще глубок снег и совершенно нельзя слезать с лошади – грузнешь по поясницу. Объявил сегодня, что принимаю, как старший, внешнее командование, не вмешиваясь в дела сотни. Кажется, это сильно не понравилось С[азоно] ву, который надулся. Вообще, мне кажется, что мое присутствие, как заезжего «глаза» не совсем по нутру, хотя мириться приходится и мне, и другим с этим. Однако, как только окончу работу, хотя бы вечером – немедленно уеду. Вчера вечером к нам постучались два едва живых полузамерзших чабана, которые бросили свое стадо околевать с голоду и холоду: их пригрели в околотке, растерли замерзшие ноги, словом, возвратили в жизни, причем казаки выказали много теплого участия. Офицеры дали валенки, казаки – полушубки; сшили им штаны взамен мокрой рвани, примерзшей к голому телу, благодарности, видимо, не было пределов. Сегодня приезжали за ними товарищи их, которым сообщил Аман, уехавший в тахта-базар. Пытались казаки пригнать стадо, покинутое чабанами в ущелье: невозможно – все овцы полегли и большей частью подохли. Чабаны просились еще остаться, чувствуя себя очень плохо, и не поехали с товарищами. Новостью дня служила охота: по ту сторону р. Кушки по склону ходило два зверя. Сотник Миленький с охотниками погнался за ними: оказалось, что это волки. Не захотели охотники взбираться на гору, так как снег очень глубок. В конце концов затравили двух зайцев, которые совсем не могут бегать по глубокому снегу: одного дикого кота убили, а одного нашли замерзшим. Вечером в долину р. Кушка спустился кабан, в 3/4 вер. от поста. Погнались за ним хорунжий Феськов с охотниками: собаки догнали, остановили кабана, и казаки зарезали его кинжалами. Весьма тяжело заболела лошадь».
Так в упорной работе в поле днем и вечером при плохой лампе на своей кровати (вместо стола) протекали сутки за сутками. С Божией помощью преодолел я и трудности зимы, и разные другие неудобства и закончил свою задачу 11/I 91 г. вечером. Решил выехать 12/I обязательно. Это день штурма Геок-Тепе 10 лет тому назад, и я хотел в этот день обязательно уехать с Кушкинского поста с готовой работой. Условились с подъесаулом С[азоновы]м относительно конвоя, и я решил возвращаться, не теряя даром времени, т. е. не по старой дороге (обратно на г. Мерв), а верхом обрекогносцировать всю нашу афганскую государственную границу, а далее границу с Персией, направляясь из долины р. Кушк[а] на запад, через разв[алины] Акробат[130]к г. Серахсу, а оттуда уже проехать до ст. Теджент и по жел[ез-ной] дороге а Асхабад.
Об этом я заготовил телеграмму и поручил отправить ее немедленно в тахта-Базар и далее в штаб Области, прося содействия в посылке мне навстречу поддержку продовольствием и топливом из г. Серахса, так как приходилось теперь идти по совершено пустынному району, да притом в холодную зиму.
Когда я кончил свою работу и кратко познакомил с сутью дела офицеров сотни, которые видели мои труды все время, удивляясь, зачем я так мучаюсь, настроение у них резко переменилось: они и доктор наперегонки старались быть теперь чем-либо мне полезными, усердно помогая снарядиться для предстоящего трудного пути. Заснули очень поздно, так как из кабанятины и зайцев устроили ужин с вином, песнями и добрыми пожеланиями. Нет худа без добра: страшно суровая зима этого года разогнала афганцев по теплым закоулкам, и за все время разъездов и разведки я не видел и не встречал никаких препятствий с их стороны.
Утром 12/I 91 г. поднялись рано, а с поста выехали только после обеда в 2 ч. 30 м. дня, но сначала я проехал еще раз по выбранной окончательно позиции. В 4 ч. 10 м. дня после проводов меня всей сотней (с криками «ура») выехали окончательно из ущелья. Оборвался вьюк у лошади. Оказалось, что передовые казаки дороги не знали и ожидали нас недалеко. Случайно встретили казака-охотника с собакой, и я послал его за знающим местность проводником. Прислали казака Плотникова, но он тоже скоро сбился. Пошли дальше сами. Перевалив через высокую гору, спустились в длинное ущелье, по которому в 8 ч. 15 м. вечера дошли до соленых колодцев в долине Егричай. Переночевали, натопив воды из снега. Всю ночь шел сильный дождь.
Утром 13/I 91 г. – сильный туман. Я отправил казака Плотникова назад в сотню. Все, слава Богу, прошло благополучно. Подле колодцев – сухое место для бивака на 1 батальон. Дорога легко может быть обращена в колесную; грунт глинисто-песчаный. По дороге снега мало.
Выступили 13/I 91 г. с ночлега в 8h05myrpa. Дорога следует правым берегом р. Егричая; грунт песчаный. Через % часа влево, у подножья высоты – колодезь. Долина шириной в этом месте до Уч версты. В 9 ч. 45 м. утра достигли родников Ислим-четме. Колодцев 5. Родник 1. Вода прекрасная, хватит на большой отряд войск. Встретили здесь текинца.
Выехали дальше в 10 ч. утра. По дороге много дохлых баранов. Отары ходят по левым высотам. Ровно в 11 ч. утра достигли пограничного столба посередине долины на пологом бугре и уже полуразрушенного. Через 40 м. встретили 3-х туркмен. По их словам, пост афганский
