какую-то другую. В этот раз я поступила умнее и, не глядя на этикетку, поблагодарила ее и положила в карман халата.
– Так и что у тебя с Ледой Стивенсон?
– Ты что, не оставишь меня в покое?
– Ты первая о ней заговорила.
Тонкие брови Киры сошлись на переносице, и я тоже нахмурилась, будто ее зеркальное отражение.
Ну почему она не может спокойно ответить на вопрос?
Будто услышав мои мысли, она закатила глаза и откинула голову на подушки. Ее волосы разметались в разные стороны, пока она поудобнее устраивалась.
– Ну ладно, – сдалась она. – Все равно… Майи уже нет.
Майя? При чем здесь она?
– Леда лживая сволочь, вот поэтому мы и доставали ее. А что? Она сказала, что мы просто так ее мучили? Она сказала, что мы первые начали? – После того как Кира выделила слово «первые» тем особенным насмешливым тоном, у меня появилось очень плохое предчувствие. Но Кира не видела моего встревоженного лица, потому что по-прежнему смотрела в потолок. – Нам было все равно, мы ее не замечали. После смерти мамы я вообще мало кого замечала. Только Майя помогала мне… не сойти с ума. Потому что была такой же как я.
Я помолчала несколько секунд, позволив Кире проникнуться прошлым, затем спросила:
– И что?
– И ничего. Леда меня еще с самой школы настораживала, потому что я чувствовала: с ней что-то не так. Я всегда напоминала себе, что просто плохо ее знаю. Но… я не знаю, как объяснить. – Кира вздохнула, затем сложила руки на животе и сцепила пальцы в замок. – Может быть, мне было страшно, потому что лицо Леды… оно так же, как и твое, не отражало никаких эмоций. В школе мне часто казалось, что она вообще ничего не чувствует.
– Что она вам сделала?
– Отстань.
– Тебе стыдно за свой поступок?
– Отвали! – Кира резко вскинула голову и с прищуром посмотрела на меня.
– Держи себя в руках, – предупредила я. – Или выкатишься отсюда. – Она сжала губы в тонкую полоску.
– Почему ты все время пугаешь меня этим?
– Я тебя не пугаю. Быстро говори, что случилось с Ледой в тот день. В мой первый день в Эттон-Крик. Когда ты толкнула меня на профессорской автомобильной стоянке.
Я едва не назвала имя Дориана и от этого испугалась. Произносить его имя все еще было больно, да и говорить о нем с ней не хотелось.
– Ну ладно, кому какое дело, – опять повторила Кира. Голос прозвучал так, будто она окончательно сдалась и теперь ответит на все мои вопросы. – Уже все и так в курсе, каким был отец Майи.
Он был еще одним чудовищем. Но при чем тут Майя?
– За два дня до того… как ты переехала в Эттон-Крик, Майя пришла в УЭК с подбитым глазом. Сказала, что налетела на дверной косяк, но я ведь не идиотка. Хоть мы с ней не были лучшими подружками, и она больше с Аспеном тусовалась…
– Что, прости? – перебила я. – Аспен и Майя были друзьями?
– До того, как мы познакомились. Майя, она… Аспен говорит, ей постоянно доставалось от отца. Мне ее было жаль. И в общем, – сбивчиво продолжила Кира, отвернувшись к окну, – за два дня до того, как ты приехала, все и случилось. Майя пришла с синяками, Леда это увидела и стала приставать с расспросами.
Мне не надо было спрашивать, какими были те вопросы, потому что все встало на свои места. Фигура на шахматной доске сделала ход и превратилась из пешки в ферзя. Леда Стивенсон была не той, кем кажется.
Кира уставилась на меня, видимо, ожидая, когда я задам вопросы, и я спросила:
– Ну?
Невесело хмыкнув, она продолжила:
– Спрашивала, кто ее избил. Вот что меня в ней всегда удивляло! – Кира всплеснула руками, яростно нахмурившись. – Она не была из болтливых. Все время ходила со своим тупым альбомом и что-то чиркала. Фотографировала команду по плаванию… К ней никто не приставал, но когда дело доходило до споров, она никогда не могла отстоять свою точку зрения. Леда никогда не могла постоять за себя.
– Но?
– Но к Майе она буквально пристала. Словно сумасшедшая, пыталась выяснить, кто ее так… А потом она вдруг спросила: «Твой отец тебя насилует?» перед нами всеми. Майя не выдержала и влепила ей затрещину.
– Ты уверена, что все было именно так?
– Ты издеваешься?
Странно. Лаура ведь говорила, что Леду мучили, что она приходила вся в синяках, утверждала, что однокурсники издевались над ней. Что ж, либо лжет Кира, либо Лаура. Складывается определенная картинка. Очень странная картинка. Пугающая.
– То есть вы никогда не били ее?
– Чего? – Кира глянула на меня с отвращением. Я изогнула брови, поощряя ее ответить. Она закатила глаза и рыкнула: – Нет! Никто ее не бил! Никто ее не избивал и вообще: она ведь незаметная, как серая мышь на сером фоне! Мне вообще на всех плевать.
– Странно, а вот на меня тебе не было плевать, – заметила я бесстрастным тоном. – Когда ты попросила Згардоли подкараулить меня на стоянке…
Кира возмутилась:
– Ты заслужила! И я знала, что ты справишься! Но Леда Стивенсон? – Она насмешливо фыркнула. – Эта рохля ни за что не смогла бы дать отпор! А я не убийца.
Не смогла бы дать отпор.
Я ошибаюсь? Я ошибаюсь, думая, что Леда могла дать отпор? Что, если за себя она не могла постоять – не хватало смелости – но за другого – да? А вдруг, увидев, что с Майей творит ее отец, она вспомнила о собственном чудовище в шкафу? Что, если она убила Скалларк и остальных? Вдруг Аспен именно это узнал? Что, если Лаура Дюваль хотела спасти племянницу и, вместо того чтобы отправить ее в соответствующее учреждение, взяла на себя вину за содеянное ею?
Даже когда я разговаривала с Ноем, я не чувствовала себя так отвратительно, как сейчас. Будто на моей спине сидит дьявольская многоножка, и она шевелит своими тоненькими холодными лапками, вызывая дрожь.
Джек Стивенсон был ее отцом и Криттонским Потрошителем. Он насиловал Леду, избивал ее, мучил годами. Она должна была сойти с ума, ведь вокруг не было абсолютно никого. Вот почему она пытается себя убить. А теперь Лаура пытается освободить ее от тюрьмы.
– Все в норме? – Кира скептически изогнула бровь, глядя на меня как на невменяемую. Я очнулась, кивнула и спросила:
– Ты знаешь, где живет Леда?
– Конечно, знаю, мы же учились в одном классе.
Мое сердце билось в груди тяжко и медленно.
Леда придет за ней опять.
– Чего ты на меня так уставилась?
Если Лаура взяла на себя вину за убийства, то Неизвестный все еще на свободе, и это Леда Стивенсон. Она могла быть в тот день в туалете и слышать слова Киры о призрачном отце, она могла решить «спасти» ее. Но тогда где тело профессора Джеймис-Ллойда?
– Дать воды? – спросила Кира, потянувшись к полупустому стакану. Я очень медленно покачала головой, уставившись в одну точку, не могла моргнуть.
