А когда не выдержала и закрыла глаза, возникло лицо.
В ночь, когда из морга пропало тело профессора Джеймис-Ллойда, именно тогда мне позвонил детектив Дин и попросил помочь ему в поисках его подопечной. Он сказал, что что-то нашел в ней. Он сказал тогда: «Все дело в собаке». Детектив Дин с самого начала подозревал Леду Стивенсон, а я просто отмахнулась. Если так, то почему он внезапно уехал к своей бабушке? Он ведь принимал все, связанное с делом, на свой счет. Детектив Дин, можно сказать, одержим Криттонским Потрошителем.
Стойте-ка… Леду я нашла на обочине у выезда из Эттон-Крик. Что, если она спрятала тело профессора Джеймис-Ллойда в лесу?
Я медленно поднялась на ноги, вновь скрипнул матрас на койке. Кира следила за мной удивленным взглядом.
– Когда я уйду, пожалуйста, не оставайся одна.
Человек, напавший на нее в больнице, не остановится ни перед чем – он абсолютно невменяем, и его не пугают трудности. В то, что Леда Стивенсон – хрупкая девушка-цыпленок, гораздо, гораздо слабее меня, могла несколько раз ранить меня и убить взрослых крупных мужчин и здорового парня – верится с трудом. Однако в Эттон-Крик происходят вещи, которые едва ли поддаются логическому объяснению.
– Что это значит? – голос Киры дрогнул.
– Просто будь осторожна. Маньяк, который напал на тебя, все еще на свободе.
– Ты что, думаешь, он будет охотиться? На меня? – шепнула она, бросив взгляд на входную дверь.
– А почему, по-твоему, у двери палаты охрана? Он не довел дело до конца, так что да. Не оставайся здесь в одиночестве.
– Ты прямо как Леда говоришь, – раздраженно проворчала Кира, и я почувствовала холодок в груди.
– Короче говоря, пожалуйста, будь осторожна. Не сиди здесь в одиночку.
– Ты повторяешь это на протяжении… недели? Не дури, – отмахнулась Кира, но, судя по ее прищуренным глазам, все же она приняла мои слова всерьез.
* * *
Дом Стивенсонов не выглядел как дом маньяка-убийцы. Если особняк Харрингтонов внушал ужас, то дом Леды был вполне себе обычным на вид.
Мне пришлось ждать ночи, чтобы осуществить очередное проникновение. Все вновь связано с Дэйзи Келли, – подумала я, оставляя свою машину на соседней улице. Пришлось идти через парк, сжавшись в комок от дикого холода. Каждый шаг отдавался болью в спине. Из-под ботинок во все стороны с легким шуршанием разлетался снег.
Фонари в парке регулярно гасли, будто совершая какой-то ритуал. Свет моего фонарика скользил по белой дорожке, ведущей вперед в темноту.
А вдруг Леда дома? Ведь детектив Дин написал, что на пару недель вернется к своей бабушке. Он не стал бы оставлять в своей квартире Леду. Выходит, она дома. Пожалуй, прежде чем вламываться, стоит позвонить в дверной звонок. Может быть, я смогу проникнуть законно, а потом отвлеку ее и обследую дом. Или стоит сразу спросить, она Неизвестная или нет? Я хочу взглянуть на ее домашние альбомы с фотографиями. Маловероятно, но может быть, где-то проскользнет изображение Дэйзи Келли, ведь она была на их свадьбе и присылала фото Кейну Арнетту. Мне нужны любые доказательства моей безумной теории. Или что-то, что ее опровергнет.
В доме Леды было темно, свет не горел ни на первом, ни на втором этаже. В окружении жизни, бурлящей в соседних домах, окна которых бросали квадратики света на сугробы, он выглядел неживым. Здесь никогда не прекращались сумерки. В одном из темных углов пряталась маленькая невинная девочка по имени Леда. Когда соседние ребята лепили снеговиков в своих дворах, она не могла к ним присоединиться, потому что была не такой, как все. Она выглядела как маленький беловолосый ангелок. Ангел, которому оторвали крылья, оставив на их месте трепещущие отростки.
Думая о том, что родители делают со своими детьми, как генетика производит на свет чудовищ, я наконец добралась до пункта назначения. Затем, утопая по щиколотку в снегу, на котором не было даже намека на свежие следы, я дошла до входной двери и обогнула дом.
Если кто из соседей сейчас наблюдает за домом, они увидят просто прохожего, который скрылся в темноте. Да и к тому же никто не станет звонить в полицию с сообщением о подозрительных типах, которые ошиваются на территории Стивенсонов. Они – пропащая семейка – так теперь говорят в Эттон-Крик.
На самом деле мне было плевать, даже если меня заметят. Я не стала искать уязвимое место, чтобы проникнуть в дом – будто он был живым. Я хотела причинить ему боль, словно Криттонский Потрошитель мог вздрогнуть в могиле, когда я стянула с шеи шарф и намотала его на левую руку, прикрыв костяшки пальцев, а затем два раза стукнула кулаком по стеклу. Послышался резкий звон. На мгновение замерев, чтобы убедиться, что никто ничего не заметил, я выбила острые огрызки стекол, опасно торчащие из рамы, подтянулась и, поставив на подоконник сперва правую ногу, а затем левую, ввалилась в дом.
Кромешная тьма.
В спину задувал ветер, где-то в стороне шелестели бумажки или страницы открытой книги. Я достала из кармана фонарик и щелкнула кнопкой. Разлился тусклый свет – батарейки начинали садиться.
Все очень плохо, – поняла я, оглядывая гостиную. Связка дров у камина. Книжный шкафчик, стоящий в противоположном углу, несколько кресел и диван. Три торшера. Чайный столик. До того, как кто-то перевернул здесь все вверх дном, обстановка была скромной и несколько консервативной.
Шелест, доносящийся из книжного шкафа, не прекращался, и я, ступая мокрыми подошвами ботинок по полу, направилась в его сторону. Валялась книга. Я склонилась и подняла ее, чтобы взглянуть на название. Почти не удивилась, прочитав: «Алиса в Стране чудес».
– Ты понятия не имеешь, что мне пришлось пережить! Не лезь не в свои дела! Ты ничего не знаешь!
Леда была права: я ничего о ней не знала. Не знала о том, что ее отец – Криттонский Потрошитель; что он мучил ее на протяжении многих лет; что она пряталась в шкафу, прижимая к груди крохотного бегемота, который принадлежал ее маме, и глотала соленые слезы, молясь, чтобы папочка ее не нашел. Но он всегда ее находил, потому что вечно прятаться в шкафу она не могла.
Я захлопнула книжку и отложила ее на кофейный столик. С трудом разжала зубы, челюсть заныла. Набрав полную грудь морозного воздуха, просочившегося через окно, я напомнила себе, что монстр мертв. И в то же время он до сих пор на свободе.
Четыре года назад, когда погибла Джорджи, я не могла перестать думать о Стивене Роджерсе. И тогда в моем мозгу родился опасный вопрос: он стал чудовищем, потому что мать покончила с собой и его воспитанием занялся отец, или он родился убийцей? А Джек Стивенсон? Почему он стал таким?
Нет… Нет, он был просто монстром. У него не было ни родителей,
