— В ту треклятую ночь, в Ригме, я изгнала столько людей, что душа демона, закованная в косу, ужаснулась.
На первый взгляд, после ее слов ничего не изменилось. Но так было только сперва. Так подумал бы кто угодно, но не Иво. Он прекрасно чувствовал ее ауру, чувствовал, как она разжигалась и становилась чудовищнее, страшнее, опаснее. Изгнанник не боялся, он ждал и наблюдал, но отмечал поведение девушки эффектным. Далее он моргнул, и после того, как моргнул, увидел уже десять стоящих фантомов позади. А Тереза предпочла не ждать.
— Алюнай. Правая рука Каная, лорда Когтейма, самого страшного отродья этого мира — того самого, чью душу впоследствии Фальтерн разделил между нами, создав род Вальнов. Твой истинный род.
— Мне было позволено создать свой род самостоятельно, чем я и воспользовался. Я Эль Гарден, первый и единственный. Не Вальн.
Тереза усмехнулась. Потом улыбнулась, после чего отдала приказ косе. Она ничего не сказала, но это виделось по глазам и сияющим изумрудам. В ту же секунду позади изгнанницы, словно слепленные из тумана, воссоздались еще пятеро фантомов, а сама Шепот Смерти не прекращала улыбаться.
— Твое право. Но черный медведь отличается от белого лишь цветом шерсти. Он все еще остается медведем, с присущими медведям повадками и способностями. Сейчас мы не об этом, — она сделала секундную паузу, Иво не перебивал ее. — В Фаэдре закована душа Алюная. Он был ужасной тварью. Даже у демонов есть понятие чести, но не у этого ублюдка. Он был первым, кто додумался сделать живое оружие. Это была уникальная реликвия — толстый гримуар с тысячей пустых страниц. И имя ему — Конромнардар.
Иво заметил, как в глазах девушки блеснула искра ненависти и злости, а с ней подле изгнанницы появилось еще пятнадцать фантомов. Тереза была пылкой и страстной, но она всегда умела сдерживать порыв своей ярости. Лишь единожды в Ригме не смогла, что было, скорее, исключением. Либо простым и искренним желанием не сдержаться.
— Конромнардар уникален во всем. Душа, закованная в книге — ее там не было, однако оружие было живым. Магия? Нет, скорее контракт. Гримуар был сшит из тысячи страниц шелкового огневика — единственного и самого редчайшего растения Эксодии, которое больше нигде и никогда не сыщешь. После, как сшили, гримуар прожгли в черном пламене, в кузне замка лорда Геенны. Так и родилось первое оружие. Однако, души в нем не было, зато было черное пламя. Конромнардар становился живым, когда ему жертвовали души. Мертвые, живые — без разницы, гримуару подходили любые. Лишь пожертвуй душу, сожги ее и измельчи пеплом, и обычный толмут становился ужаснейшим оружием. Но что было самым интересным, так это его сила… Она была безграничной, Иво. Оружие исполняло любой каприз, если он соизмерим количеству душ, вознесенных владельцем.
Иво был прямой противоположностью Терезы — пока девушка пылала, он являлся гладким штилем средь бушующего костра. Взгляд его был хладнокровен и спокоен, лицо безэмоциональным, тело — неподвижным. Такая реакция возбуждала девушку.
— И эта тварь не стеснялась в своих желаниях. Она жертвовала тысячами ради целей. Помню, во время смуты и войны, Фальтерн рассказывал мне, что Алюнай пожертвовал десятками Высших демонов, чтобы обрушить огненный дождь на Златой лес. Представь силу тех душ. Каждый Высший демон стоит десяти изгнанников, что физически, что духовно. А он принес в жертву не один такой десяток.
Тереза, словно по щелчку пальцев, развеяла всех фантомов и вернула облик своих глаз из черных в изумрудные. Но улыбаться девушка не перестала.
— И как ты обрела его душу? Твои слова дают понять о том, что правую руку лорда Геенны было невозможно уничтожить. Что же ты сделала? — звучало из уст Иво, все также безэмоционально и холодно.
Тереза подмигнула.
— Была битва под лесной чащей Златого леса. Та, в которой мы перевернули все и обрели надежду на победу. Я настигла Алюная. Настигла в момент, когда он остался наедине, без тех, кого мог пожертвовать. Я разрубила его пополам, сделала это с большим удовольствием. После чего забрала его душу. Утырка погубило его величие, самомнение, что он непобедим. Я надолго запомнила его взгляд перед смертью. И когда принесла его душу Фальтерну, попросила сковать оружие, коего свет еще не видал, заковав в него душу Алюная. Фальтерн дал добро. Так и родилась Фаэдра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Иво слегка улыбнулся.
— Дивная история. Но не дает ответа на начальный вопрос: почему коса тебя боится?
Тереза повела плечом, затем подошла поближе к Иво. Она обняла его, второй рукой продолжая удерживать косу. Изгнанник не ответил взаимностью. Тогда Тереза усмехнулась, а Иво почувствовал жжение внутри себя такое, что стало тяжело стоять на ногах. Все ауры, что он встречал до этого, блекни на фоне ауры Терезы, увядали и испарялись. Все, что было до нее, было каплей, а теперь он столкнулся даже не с морем. Он столкнулся с океаном.
— Потому что даже он не изгонял пятьсот живых душ за считанные часы.
Иво видел, что было за спиной Шепота Смерти. Видел, но предпочел бы лишиться зрения, дабы не лицезреть этого. В один миг абсолютно все, что он видел за ней — пепельное поле, дальние леса, вся мертвая земля заполнилась фантомами. Их было так много, что изгнанник даже предположить боялся о их примерном количестве.
А Тереза перестала улыбаться. И Иво почувствовал, как плечо начало намокать.
— Я чудовище, и это факт, который не смыть. Все, чего я желаю, это исправить все свои грехи.
Она отошла чуть назад, косу отбросила, и та мигом влетела в тело Иво, испарившись и забрав с собой всех фантомов. Тереза видела, что Иво был слегка напуган — он не боялся ее, он просто не встречал раннее подобного. Страх перед неизвестным — самый сильный страх, который не скрыть и от которого не скрыться.
— Конромнардар уничтожен, хотя он мог бы исполнить мое желание, принеси я в жертву достаточное количество душ. Но у меня есть ты… И я молю тебя. Молю о помощи.
Тереза резво обхватила лицо бауманца руками и поцеловала его. Иво был ошарашен, он не оттолкнул девушку. После поцелуя она отошла и он взглянул на нее. Девушка была напугана, ее лик еще недавно был грозным и напористым, а сейчас он был самым спокойным и милым, что он видел. Было тяжело признать, но он был добрее и милее даже, чем лицо Инелы. Это было тяжело признать именно ему, любой иной бы расценил, как только пожелал. Но для него это было непростое принятие, сделанное за долю секунды.
И аура. Ее аура вдруг стала самой спокойной, что он встречал в этом мире. Идеально доброй и невинной.
Он не ответил ни слова, но устами сложил:
— Я тебя вытащу отсюда.
Клятва эта звучала лишь в его голове. И только там она была, есть и будет.
Заветные желания 1
I. Убита, но не изгнана I
Дорога была протоптанной. Как и всякий прочий тракт, по которому ежедневно проходили десятки караванщиков, торговцев и еще сотня-другая иных путников. И сейчас проходила очередная телега с очередным отрядом.
Первое, о чем подумал Иво, так это насколько же странники болтливы. Второе — насколько они глупы, третье — как они его уже достали.
Он разместился в обозе на куче сена, наваленной с целью имитации лежбища. Глаз не смыкал, хотя и устал в дороге. А еще потому, что скверно доверял местному люду. Они казались ему неприятными, людьми с низким уровнем восприятия всего живого. Простыми словами, они казались ему обычными разбойниками, ведь таковыми могли стать все, если покажется идеальный момент. А тут еще и ребята прямиком из Хельсинга у него под боком, что само собой уже являлось достаточной причиной для остережения.
Хельсинг — государство небольшое, однако неприступное. Место, которое было тяжело взять даже великим державам, стоящим у штурвала всего континента. Расположившееся севернее Анаретты, вассального княжества Баумании, южнее Аурамского густого леса, западнее Баумании и восточнее рожденного в огне Руллема, оно было прикрыто отовсюду «природными щитами»: лесами, известными лишь местным, возвышенностями, раскрывающими взор пред любой напастью, реками, мешавшими продвигаться пехоте и дарующими жизнь всей стране.
