– Стоп! Стоп! Стоп! Прошу прощения!
Кислицын выпучил глаза и потряс головой. Не ослышался ли?
– Я нарочно провоцировал вас, хотел убедиться в ваших чувствах. Полина призналась, что любит вас, а вы ее. Но она молода, неопытна, а вы хоть и прекрасно сохранились, но морщинки вокруг глаз выдают человека прожженного. Не так ли? Вдруг вы ради денег закрутили с ней роман? Или ради связей ее отца? Я убедился, что вы – человек чести, и еще раз прошу меня простить!
– Вы согласны на развод? – с придыханием спросил Кислицын.
– К сожалению, нет. Во всяком случае пока. Жена мне нужна, формально нужна, иначе упущу наследство. Но препятствовать вашей любви не стану. Езжайте за границу, живите там. Только в уединении, дабы избежать сплетен. О деньгах не беспокойтесь! Я очень виноват перед Полиной – женился на ней из-за корыстных побуждений.
– А сама Полина согласна на такие условия? – не веря своему счастью, прошептал Кислицын.
– Да, любимый! – раздался голос Полины. Видимо, она пряталась за ширмой.
– Кажется, мы больше здесь не нужны! – грустно сказал Тоннер.
– Терийоки в шестидесяти верстах? – уточнил Терлецкий. – Вот что я вам скажу! Налединский всех и убил!
После духоты натопленного особняка обоим захотелось пройтись. Они вышли на набережную. Звезды – редкие гости туманного города – чуть оживили зловещую бездну неба.
Летевшая навстречу карета резко затормозила. Чуть не на ходу из нее выскочил Дашкин:
– Илья Андреевич! Илья Андреевич! Глядите! Вот что мне под входную дверь подкинули!
– Князь Дашкин! – Тоннер представил Арсения Кирилловича Терлецкому. – Прошу простить, князь, этого человека я представить вам не могу – врачебная тайна.
Доктор затащил князя обратно в карету, где в свете фонаря прочитал очередное послание шантажистки. Учитывая новое положение князя, она требовала уже сто тысяч. Завтра в восемь вечера князь должен зажженной на подоконнике свечой дать сигнал о готовности денег. А потом ждать указаний.
– Езжайте домой, ложитесь спать. Завтра, клянусь, я привезу вам это письмо! До встречи, князь!
Дашкин долго еще сидел в карете, сжимая письмо, и только когда гулящая девка, приоткрыв дверцу, принялась расписывать ему свои способности, опомнился и поехал домой.
Тоннер, вернувшись к себе и перекусив, быстро настрочил письмо – текст придумал еще дорогой.
– Отнесешь на почту. Спозаранку! – наказал Илья Андреевич Даниле, протягивая запечатанный личной печатью конверт.
Тот, прочтя имя адресата, перекрестился:
– Она ж умерла!
– Вот и отлично! Значит, непременно прочтет!
Данила с тревогой покачал головой.
Глава двадцать девятая
– Батюшки! Денис Кондратьевич! – женским голосом воскликнул ангел с золотым нимбом вокруг головы. – Слава богу!
– Катерина! – узнал Угаров.
– Побегу Илью Андреевича обрадую! Жаль, Данила уехал! Весь за вас испереживался!
– Где я?
– В больничке! С крыши вы упали, поломались! Может, пить хотите?
Денис попытался сесть, но боль острыми крючьями вцепилась в спину, спицей пронзила ногу. Он вскрикнул.
– Осторожней, Денис Кондратович! Попить вам принести? – повторила Катерина.
– Ага! – согласился Денис. – И поесть!
– Мигом обернусь! – обрадовалась служанка.
Угаров прикрыл глаза, чтобы помолиться, поблагодарить Господа за спасение, и услышал, что кто-то храпит сбоку. Денис осторожно повернул голову. Оказалось, что больничную палату он делил с многопудовым богатырем, еле умещавшимся на сдвоенных кроватях.
– Вот ты где! Насилу сыскал! – раздался знакомый неприятный голос. Денис повернул голову. Яхонтов!
– Убирайтесь! – язык плохо слушался Дениса.
Петр Кузьмич, словно не слышал, присел на кровать и развернул вчетверо сложенный листок.
– Слушай внимательно и шевели мозгами! Показания служащих балабинского трактира: некий молодой человек ворвался туда вчера вечером и с пистолетом гонялся за одним из постояльцев. Позже, на углу Большой Садовой и Грязной, этот постоялец был найден застреленным. Извозчик Кузьма Мартынов, который молодого человека с пистолетом туда привез, утверждает, что видел, как тот гонялся за будущим покойником по крышам, а когда подоспевший помощник полицейского пристава Кокурин попытался их обоих задержать, застрелил беглеца. Кумекаешь? Ты застрелил Тихона! Означенный Кокурин, стремясь не допустить падения раненого, схватил его, в результате чего они свалились вместе.
– Зачем вы читаете мне этот бред?
– Это мой доклад, основанный на свидетельских показаниях. А теперь ознакомлю тебя с резолюцией, собственноручно наложенной его высокопревосходительством гражданским губернатором Крабовицким: «Найти подлеца и задержать!»
– Задерживайте! Я очень рад! Все губернатору расскажу! И кто Тихона отыскал, и кто его застрелил! И, главное, почему!
– Я слушаю! Следствие поручено мне!
Денис осекся, секунду помолчал, а затем в запале пообещал:
– Значит, на суде расскажу!
– Если доживешь! В тюрьме-то вряд ли… Но ежели желаешь – поехали, арестантская подвода во дворе.
– А ежели не желаю? – спросил, помолчав и обдумав невеселое свое положение, потухший Угаров.
– Тогда у меня другие показания найдутся! Про то, как геройский молодец Кокурин преследовал мерзавца Тихона, он же Баляйкин. Тот на него с кастетом, Кокурин из пистолета выстрелил, ты пытался их спасти, в результате чего вы все свалились с крыши. А меня там вообще не было! Понял?
Яхонтов рисковал. Отчаянно рисковал. Откажись Денис, и неизвестно, как бы дело обернулось. От Шнейдера он узнал, что к расследованию подключилось Третье отделение.
– Понял! – процедил Денис.
– Люблю понятливых! Клянись!
– Клянусь! – Денис скрестил за спиной два пальца, средний с указательным. Этому его научил тучинский лесничий, который десять лет на каторге провел: если не хочешь клятву или обещание держать, скрести за спиной пальцы.
Но хитрость не помогла.
– Расписывайся! – Яхонтов достал подготовленную бумагу, походную чернильницу и гусиное перо. – Протокол твоего допроса.
Угаров разозлился и неожиданно для себя выпалил:
– Пятьдесят тысяч верни!
К такому повороту Яхонтов был готов. Ухмыляясь, вытащил из кармана шинели пачки денег.
– Расписывайся, мне некогда.
Петр Кузьмич торопился к Шнейдеру, уточнить, отправил ли тот доносы на Тоннера. Один за подписью Макара, второй – Ирины Лукиничны. Достопочтенная старая дева жаловалась, что Илья Андреевич домогался ее сестры.
Тоннера срочно следовало опорочить! Третье отделение неспроста делом заинтересовалось, явно с его подачи! Сам Яхонтов тоже заготовил докладную записку на имя Крабовицкого, в которой сообщал, что приват-доцент Тоннер поставлял преступнику Баляйкину сонное зелье.
– А переезжайте-ка ко мне! – предложил Тоннер, наслушавшись богатырского храпа. – Можно, конечно, подыскать другую палату, но в домашних условиях выздоравливать лучше всего! Данила с Катериной будут за вами ухаживать, а я – развлекать вечерами.
– Я хотел бы сопровождать Сашин гроб в имение.
– Что ж, не вижу препятствий. Гипс можно снять и там, а если что не так срастется – вернетесь.
Угаров поморщился.
– Еще и еще раз, – торжественно сказал Тоннер, – хочу выразить свое восхищение вашим мужеством и вашей интуицией!
Денис опустил глаза, чувствуя себя последним подлецом. Он так никогда никому и не признался, что смалодушничал в то утро, взял деньги у Яхонтова. Успокаивал себя тем, что, отправься он в тюрьму, погибло бы множество людей.
– Расскажите мне все по порядку! Как вы отыскали Тихона?
– Леондуполос подсказал.
Тоннер выпучил глаза:
– Он же шарлатан!
– Шарлатан! – согласился Денис. – Тихона убийцей назвал. А он не убийца, Илья Андреевич…
– Знаю, Денис! Тише! Вам не стоит волноваться! Скажу по секрету, я вычислил убийцу!
– Кто же это? – Угаров попытался привстать.
– Скажу через неделю!
– Почему через неделю? – оторопел юноша.
– Надо дать ему время покинуть страну.
– Что?!
– Денис, вам тяжело будет это услышать, тем более согласиться. Понимаю, убит ваш друг! Но есть очень важное для меня обстоятельство! Я обещал князю Дашкину вернуть украденное письмо. Убийца и известная вам шантажистка – одно лицо. Предав это лицо правосудию, я обреку доверившегося мне князя на вечную каторгу. Поэтому я пообещал убийце неделю молчания!
– Вы с ним встречались?
– Еще нет! Сегодня утром я отправил ему письмо, а полчаса назад получил ответ. Мы договорились встретиться в час. Он передаст мне письмо князя и письменные признания в совершенных убийствах.
– Он… Или она… убьет вас!
– Я подстраховался: оставил Катерине запечатанный конверт, который, если не вернусь к трем часам, она передаст Терлецкому. И убийца это знает.
– А вот и завтрак!
