— Эта дрянь распространяется по планете, и скоро у вас кончатся места, где можно будет спрятаться, — возразил Маркус.
Дом не знал: известно ли Маркусу нечто такое, что неизвестно ему, или он блефует? Но он взял себя в руки и замер рядом, словно тупой подручный, стараясь не показывать своего удивления. Олливар несколько мгновений рассматривал Маркуса, но проиграл эту игру, моргнув первым.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
Маркус ответил совершенно спокойно:
— Мы наблюдаем за стеблями, которые уничтожили нашу платформу. Но если вы считаете, что вам не нужна помощь, отлично — я буду только рад, что мы избавимся от подонков, мешающих нам справиться с серьезными врагами. — Он нажал на кнопку на наушнике. — «КВ Восемь-Ноль», это Феникс. Забирайте нас, у нас здесь все.
Олливар молча скрестил руки на груди. Но что-то в выражении его лица подсказало Дому, что он отнюдь не так легкомысленно относился к Светящимся, как хотел показать. Маркус стоял опустив руки, сжатые в кулаки. Дом понимал — это оттого, что он не знал, куда девать руки в отсутствие «Лансера», но Олливар вполне мог решить, что это воинственный жест. Маркуса нелегко было разгадать.
— Предупредите нас, когда соберетесь высаживаться на берег, — сказал Маркус, — для того чтобы наш флот знал о вашем появлении. Вы же знаете, какие они нервные.
— Только не говори, что вы не хотите разбомбить наших людей к чертовой матери за то, что они воюют с вашими солдатами.
— Я бы с радостью, — возразил Маркус. — Но у меня сейчас проблемы посерьезнее. Да и в любом случае всем вам скоро конец.
Геттнер зависла у них над головой, создавая могучий ветер. Барбер спустил канат с ремнями.
— Как неудачно получилось с этой буровой, — заметил Олливар. — Если бы у вас было побольше мозгов, вы бы разогнали ваш так называемый военный флот и убрались с Вектеса к чертовой матери.
Дом думал о разговоре с пиратом всю дорогу до военно-морской базы, скрестив руки на груди и закрыв глаза, чтобы никто не вздумал приставать к нему с болтовней. Он не знал, сможет ли выдержать еще одну эвакуацию. С него хватило бегства из Хасинто в Порт-Феррелл, а потом на Вектес. Настал момент, когда легче было стоять насмерть и защищать свою землю, чем блуждать по планете, обезумев от страха и ежеминутно ожидая нападения. Он слушал, как Маркус разговаривает с Хоффманом по рации, и у него создалось впечатление, что полковник тоже не думает о бегстве и решил окопаться на острове.
А что ему еще оставалось делать, когда от него зависел целый город?
— Отлично, Хоффман рад, что они уходят, — сообщил Маркус, вытаскивая наушник и почесывая ухо. — Хоть какой-то плюс. Одной проблемой меньше. Может быть, они будут так любезны и оставят нам уцелевшую взрывчатку.
— А ты что, притворялся? — спросил Дом. — Я имею в виду — с Олливаром.
Маркус лишь едва заметно пожал плечами. Точнее, шевельнул ими.
— Я не умею притворяться.
— Наверное, именно поэтому ты меня убедил.
— В чем? В том, что им тоже крышка, как и нам?
— Ага.
— Пусть подумают на досуге. — Маркус поднялся; «Ворон» пролетал над стенами базы. Полдюжины доисторических бульдозеров, извлеченных из гаражей для расчистки площади под жилые дома, выстроились в ряд, и вокруг них суетились солдаты. — Похоже, Хоффман действительно настроен окопаться.
Дом вытянул шею:
— А что именно они делают? Он не сказал?
— Он сказал только — если это сработало в Кузнецких Вратах, то может сработать и здесь.
Хоффман никогда не говорил о Кузнецких Вратах, точно так же как Маркус и Дом не распространялись о долине Асфо. Дом решил, что у Хоффмана имеется та же причина, что и у него, — некий поступок, вызванный необходимостью, о котором не хочется вспоминать лишний раз. Но награды и повышения, связанные с тем и другим событием, не давали их забыть.
Однако Хоффман сам заговорил о своем «скелете в шкафу». Возможно, это означало, что он сумел справиться со своими призраками прошлого быстрее, чем Дом.
Старик прав. Некоторые вещи лучше всего встречать лицом к лицу.
Новые укрепления, военно-морская база Вектес, три дня спустя
Посудины, составлявшие флот Олливара, еще не добрались до острова. Полипы и стебли тоже не появлялись. Бандиты сидели тихо. У Хоффмана создалось впечатление, будто весь мир по какой-то причине затаил дыхание.
Он надеялся, что это просто небольшая передышка, которая позволит ему достроить укрепления прежде, чем разверзнется ад. Это даст им некоторое разнообразие; хватит уже каждый день бегать от надвигающихся катастроф, таская за собой скудные пожитки, — ведь даже бегство никогда не получалось у них как следует. Рвы и ямы, тянувшиеся вдоль северной границы лагеря, уже были достаточно глубокими; их вид создавал у жителей чувство защищенности и укреплял веру в армию. Тем не менее все это вполне могло оказаться лишь напрасной тратой сил.
«А что, если стебли выползут из-под земли прямо в лагере? А что, если мы не сможем загнать полипов в нужное место? А что, если… наступил момент, когда я провалю оборону?»
По крайней мере, Диззи Уоллин был счастлив. Он вскарабкался в кабину своего чудовищного агрегата — он называл машину «Бетти» — и завел мотор. Монстр затрясся, затем ожил. Хоффман стоял на валу, образованном из земли, извлеченной из ям, — и они с Диззи оказались почти на одном уровне.
Диззи провел ладонью по рулю, словно успокаивал машину.
— Доброе утро, дорогая, — обратился он к экскаватору. — Ты хорошо отдохнула? Готова немного поработать для Диззи? Хорошая девочка. — Он положил локоть на раму открытого окна. — С дамами нужно обращаться деликатно, полковник. Показывать, как ты их ценишь.
Хоффман был совершенно уверен в том, что Диззи имел в виду свой экскаватор, но нечистая совесть не давала ему покоя. Все водители, завербованные во время операции «Спасательная шлюпка» — так Прескотт окрестил проект по вербовке бродяг в обмен на помощь их семьям, — были помешаны на своих машинах. Возможно, эта полубезумная любовь к механизмам просто помогала им выполнять тяжелую работу — да еще пьянство, в котором Диззи погряз по уши.
«Ну и что? Дело свое он делает. Бедняга. Скоро совсем загубит себе печень».
— С утра у них у всех плохое настроение, — ответил Хоффман. — От женщины лучше держаться подальше, пока она не выпьет первую чашку кофе и не накрасит губы.
Диззи разразился хохотом:
— В самую точку. Послушайте, сэр, а откуда вы знаете, что этот фокус сработает? Может, эти штуки, полипы, слишком тупые, чтобы идти за приманкой.
— Они придут к нам, Уоллин. Мы и есть приманка. — «Я уже проделывал это. Я подставил врагу беззащитное брюхо. А потом, когда он оказался в пределах досягаемости, я убил его». — Мы постараемся сделать так, чтобы они пришли именно туда, куда нам нужно. Мы заманим их в ловушку. Мы сгоним их в одну кучу. Черт возьми, будем пихать их бульдозерами. Но мы загоним их в ловушку и перебьем.
— Бетти это не слишком понравится, сэр.
— Она крепкая старушка. Как и почти все женщины. За нее не волнуйтесь.
«Но даже самые крепкие иногда не добираются до базы».
Стройка ожила: водители, инженеры и рабочие пришли продолжать копать и разравнивать землю. Старший сержант Парри, самый опытный человек в Инженерных войсках, вскарабкался на земляной вал вместе с Ройстоном Шарлем, и они склонились над планами.
Они знали, что делать. Хоффман им был не нужен. Но ему хотелось понаблюдать за ними какое-то время, хотелось убедить себя в том, что он не напрасно тратит горючее и время, когда нужно чинить машины, строить дома и выращивать хлеб.
Если они считают, что вся эта затея — безумие, они дадут ему это понять так или иначе. Он был в этом уверен.
— А ты в детстве любил копать ямы в саду, Виктор? — По земляному валу шагал Майклсон. — Я вот любил. Один раз закопал любимый фарфоровый чайник моей матушки в качестве пиратского сокровища. Она была не в восторге.
— Если ты сейчас скажешь, что именно это побудило тебя пойти служить на флот, — ответил Хоффман, — мне придется тебе наподдать, чтобы вышибить из тебя дурь.
— Ты договорился с Прескоттом насчет того, сколько горючего потратить на раскопки?
— Он прекрасно знает, сколько я потрачу. И еще он знает, что если экономить это горючее сейчас, то, когда нам всем наступит крышка, его Имульсия уже никому не будет нужна.
— Значит, именно так ты поступил в Кузнецких Вратах.
— Именно так. Только там я не копал ям.
— В официальных отчетах я читал о минах-ловушках, но это не дало мне полной картины.
— Я не писал этих отчетов. Мой вариант почему-то не понравился командованию.
Да, этот способ среди прочего Хоффман применял во время обороны Кузнецких Врат. Точнее, не сам способ, а старый принцип: если ты боишься, что враг одолеет тебя и прорвет укрепления, сделай так, чтобы он пожалел об этом. Войти в твою крепость для него должно означать смерть.
