– Когда вы говорите «хранилище»…
– Стеклянная книга. Все, что он знал, любой ценный секрет, который хранил, станут известны тем, кто изготовил эту книгу.
– И кто же это?
– У меня наихудшие предположения. Но я полагаю, что моя информация позволит вашему начальству предпринять ряд важных предосторожностей.
Отец Локарно нахмурился, задумавшись, потом кивнул, как бы одобряя этот этап их сделки.
– Мне говорили, что вы преступник.
– Ну а вы – шпион.
Локарно неодобрительно фыркнул – он это сделал инстинктивно, раздувая носовые проходы на своем лице.
– Я служу лишь высшему миру. Что у вас за вопрос?
– Что такое химическая свадьба?
– Боже мой. – Локарно хихикнул. – Это не то, чего я ожидал… необычная тема.
– Не такая уж необычная, если учесть ваши интересы.
Локарно пожал плечами. Чань знал, что его собеседник думает сейчас о судьбе епископа и других недавних важных переменах в городе, соотнося их с алхимией.
– Эта лихорадка крови – теперь, когда лорд Вандаарифф поправился, возможно, Его превосходительство, епископ…
Чань резко оборвал его.
– Лекарства нет. Епископ умер. Химическая свадьба – что это такое? Что-то существующее в реальности?
– В реальности? – Локарно удобнее устроился в кресле, готовясь объяснять. – Ваша формулировка наивна. Это эзотерический трактат. «Химическая свадьба», написанная Иоганом Валентином Андреэ, – это третья часть великого Манифеста Розенкрейцеров, созданного в 1614 году в Вюртемберге.
– Манифест для какой цели?
– Цели? Что такое просвещение без веры? Власть без правительства? Воскрешение без искупления?
Чань снова прервал его.
– Я клянусь вам, что мой интерес к этому нелепому трактату безотлагательный и конкретный. От этого зависит человеческая жизнь.
– Чья?
Чань боролся с искушением раскрыть свою бритву и заорать: «Ваша». Однако он положил обе руки на стол и наклонился вперед.
– Если бы у меня было время прочесть эту штуку, я бы так и поступил. Взрывы. Бунты. Паралич министерств. За беспорядками стоит один человек.
– Что за человек?
– Граф д’Орканц. Вы могли также его знать как художника Оскара Файнляндта.
– Я никогда не слышал этих имен.
– Он алхимик.
Локарно презрительно фыркнул через отверстия на своем лице.
– Что он написал?
– Он писал картины, в том числе картину, названную в честь этого трактата. Мне нужно знать, что он намеревается сделать.
– Но это абсурд! – Локарно покачал головой. – Такие работы – это сплошные намеки и шифры именно потому, что подобные секреты должны быть доступны только тем, кто заслуживает этого знания. Трактат, в самом деле, может рассказать историю, но ее смысл сродни символической математике.
Чань кивнул, вспоминая картины Файнляндта, на которых тени и линии были на самом деле плотно написанными символами и уравнениями.
– Например, в алхимических работах, если упоминается человек, то это также означает число один. Кроме того, посвященный поймет, что автор подразумевает и то, что составляет суть мужчины.
– Простите…
– Что такое человек, если не дух, тело и разум? Так появляется число 3…
– Итак, число 1 и число 3 – это одно и то же…
– Может быть. Но триединство…
– Что?
– Триединство.
– Что, черт побери, вы имеете в виду…
– Трехчастное, ради всего святого! Тело, дух, разум. Такое триединое строение человека в равной степени относится и к государству, и к трем сословиям, составляющим его: церковь, аристократия, третье сословие. Используя современный язык, можно заменить аристократию правительством, но сравнение остается в силе. Более того, три сословия, как и каждый человек, несут на себе тень греха – и с необходимостью содержат свою противоположность, низкие аспекты: фанатизм Церкви, тирания государства и невежество толпы. Двойственность – это именно та причина, по которой секретность имеет важнейшее значение, когда сообщаются любые…
– Подобной бессмыслицы я надеялся избежать.
– Тогда ваша миссия безнадежна.
– Разве вы не можете просто пересказать это как притчу?
– Но это не притча. Я не знаю, как объяснить по-другому. События происходят, но это не повествование, не нарратив. Вместо него появляются только детали, описания. Если это птица, можно узнать, какая у нее окраска и к какому она принадлежит виду. Если это дворец, сколько в нем комнат. Если голову палача поместили в ящик, из какого он изготовлен дерева…
– Тем не менее, святой отец, прошу вас.
Отец Локарно раздраженно фыркнул.
– Отшельник приходит на королевскую свадьбу вместе с другими гостями. Гости проходят несколько испытаний, и немногие достойные допускаются к таинствам свадьбы. Но до того как молодой король и королева могут пожениться, их и королевских гостей казнят. Затем с помощью дополнительных ритуалов и жертв они волшебным образом возрождаются. Это путешествие – химическая свадьба – символизирует соединение интеллекта и любви через божественное. Жених – это реальность, а Невеста – поскольку она женщина – его противоположность, пустой сосуд, который достигает совершенства через союз с очищенной сущностью.
– Какой сущностью?
– А как вы думаете?
Чань фыркнул.
– Это руководство для сумасшедшего или для борделя?
– Те, кто находится по другую сторону завесы, редко видят…
– И снова, Невеста и Жених. Он – реальность, а она…
– Возможность, плодовитость, пустота. Женщина.
– Насколько свежо и оригинально: плодовитость и пустота одновременно. И король и королева – Невеста и Жених – казнены?
– Во время ритуала.
– А потом возвращены к жизни?
– Возрожденные и обретшие искупление.
– И что получается из этой впечатляющей свадьбы, когда двое становятся единым целым? – Тон Чаня стал язвительным. – Или, простите меня, триединством, или также шести…
– Они создают небеса на земле.
– Что это означает?
– Восстановление естественного закона.
– Что вы имеете в виду?
Настала очередь Локарно презрительно фыркнуть.
– Что воплощено в каждом нашем сне? Возвращение рая.
В подвале Чань угостился завтраком грузчика, который тот доверчиво оставил на столе. Он ел стоя и заталкивал последние куски в рот, а потом поднял обеими руками и снял решетку, закрывавшую вход в канализационный тоннель. Через некоторое время он снова вышел на поверхность у лечебницы для душевнобольных Святой Селии. Чань вымыл руки и лицо в каменном фонтане, украшенном скульптурами: это были Забвение и Надежда, крестившие младенца. Потом он плеснул воды на сапоги – они больше всего испачкались во время его второго путешествия под землей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
