– Боже мой! Почему вы ничего не сказали?
На широкой шинели Свенсона было пулевое отверстие чуть выше сердца. Чань распахнул шинель… крови не было. Учитывая, сколько они прошли, шинель Свенсона на груди должна уже пропитаться кровью. Поморщившись, доктор достал свой портсигар – тот был погнут расплющившейся об него свинцовой пулей. Свенсон перевернул портсигар, чтобы все увидели обратную сторону – пуля оставила изрядную вмятину, но насквозь его не пробила. Он осторожно просунул носовой платок под мундир, крепко прижал к ребрам, а потом вытащил и рассмотрел: пятно крови размером с кулак.
– Сломано ребро – я это почувствовал, когда мы бежали, но я жив, хотя не должен был выжить.
Чань встал. Франческа Траппинг подняла глаза и испуганно посмотрела на него. Позади в темноте журчала сточная вода. Он почувствовал остатки едкого дыма в легких, когда заговорил:
– Я не видел Селесты. Не смог отыскать ее.
Свенсон ответил таким же сдавленным голосом:
– Вы были заняты тем типом – и спасли всех нас.
– Нет, доктор, я не сумел.
– Селеста устроила взрыв. Она выстрелила в часы. Я не знаю, как она догадалась, что в них еще один заряд взрывчатки. Кто знает, сколько жизней она спасла, ведь, если бы он взорвался завтра… – Свенсон приложил свою грязную руку к глазам. – Я сумел дотянуться только до ребенка…
– Я не виню вас.
– Я сам себя виню, и виню жестоко. Она была… Боже… замечательной, храброй девушкой…
– Я снесу голову этому ублюдку.
Слова Чаня отдавались эхом в сточном тоннеле. Доктор Свенсон с трудом встал и положил руку на его плечо. Кардинал повернулся к нему.
– Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы продолжить путь?
– Конечно, но…
Чань указал на деревянную дверь, к которой вели ступени.
– Выйдите в переулки позади собора. Взрыв, который там был, объяснит, почему вы так выглядите, и вы сможете свободно пройти.
Он перевел взгляд на Франческу.
– Ты отведешь доктора туда, куда просила графиня?
Девочка утвердительно кивнула. Кардинал сжал руку Свенсона и поднял фонарь.
– Удачи, – сказал он и шагнул в темноту. Доктор окликнул его:
– Чань! Вы нужны. Вы нужны живым.
Кардинал с разбегу перепрыгнул зловонный поток. Они остались позади. Он побежал трусцой, уже решив, что собирается сделать.
Главная библиотека, как и любое общественное учреждение, была пронизана привилегиями и льготами. Внутри были искусно размещенные ниши, похожие на приделы собора, где хранились частные коллекции, которые библиотека сумела вырвать у университета или Королевского института. Хотя в каждой такой нише хранились одна или две библиографические драгоценности, эти коллекции собирали больше пыли, чем посетителей, и доступ к ним можно было получить только по рекомендации. Чань узнал об их существовании случайно, когда искал новые пути, ведущие на крышу. Вместо этого он нашел на шестом этаже такой спрятанный раздел библиотеки, а в нем – старого священника-иезуита.
Коллекция Флюистера никогда не привлекла бы интереса Чаня при нормальных обстоятельствах. Причуды адмирала, чей интерес к туземным религиям пробудился после путешествий в Ост-Индию, щедро тратившего свои призовые деньги на любые книги, имевшие отношение к верованиям аборигенов, еретическим учениям, эзотерическим или забытым культам, представлялись Чаню пустой тратой денег. Для Церкви же наследие адмирала Флюистера, который публично объявил о своем даре библиотеке, было собранием опасных ядов, хотя благодаря тому, что кто-то прошептал нужные слова в нужные уши, до коллекции было невозможно добраться. Добиваясь покорности с помощью доброты, епископ предложил услуги ученого святого отца, чтобы каталогизировать это внезапное приобретение. Библиотека, для которой знания были гораздо менее важны, чем собственность, естественно, приняла предложение, и вот отец Локарно прибыл. Не менее десяти лет он сортировал наследие адмирала (в библиотеке архивариусы заключали пари на то, когда грузчики обнаружат труп усопшего отца Локарно), почти никогда ни с кем не разговаривая. Он появлялся как призрак в черной рясе, входил шаркающей походкой в библиотеку каждый день, когда она открывалась, и уходил только после того, как тушили свет.
По своему опыту Чань выделял два типа священников: тех, у кого была своя история жизни, и тех, кто только выполнял приказы. Последних он презирал, считая дураками, трусами или фанатиками. А вот в первой категории можно было найти людей, чье призвание было обретено благодаря какому-то собственному пониманию мира. В случае отца Локарно уже один только нос позволял отнести его к первой категории: его ноздри были вырваны кузнечными щипцами. Был ли он раскаявшимся преступником или честным человеком, по воле злого рока оказавшимся на пиратской сарацинской галере, этого никто не знал. Можно было только догадываться о том, почему именно этому много повидавшему иезуиту поручили управлять наследием Флюистера. Чаню хотелось бы знать, сколько было книг, в которые отец Локарно тайно внес поправки или просто их уничтожил.
Он вошел в нишу Флюистера. Отец Локарно сидел, как и всегда, когда к нему заглядывал Чань, за столом, заваленным книгами и папками с бумагами. Его седые волосы были подвязаны шнурком, а очки, поскольку нос у него отсутствовал, были закреплены стальной проволокой за ушами. В открытой носовой полости виднелась неприятная слизь.
– Эзотерический ритуал, – сказал Чань. – У меня есть вопросы, а времени очень мало.
Отец Локарно с интересом посмотрел на него, как будто поправлять других людей доставляло ему особое удовольствие.
– Нельзя получить знания, не потратив времени.
Голос у иезуита был странным, с визгливыми нотками.
Чань снял перчатки и положил их на стол.
– Вернее было бы сказать, что нельзя получить знания, не потратив денег, так что, священник, вот что я вам предложу. Епископ Баакс-Сонк не приходил в сознание после того, как посетил Харшморт-хаус около двух месяцев тому назад. Многие другие влиятельные люди находятся в таком же состоянии, как он. Генри Ксонк, вероятно, самый известный из них. Причиной объявили лихорадку крови, но это ложь.
Отец Локарно пристально разглядывал Чаня. У них никогда не было деловых отношений, но до священника наверняка дошли слухи о нем от архивариусов.
– Вы предлагаете вылечить его превосходительство?
– Нет. Воспоминания его превосходительства были помещены в алхимическое хранилище.
Отец Локарно задумался.
– Когда вы говорите «хранилище»…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
