московского, по имени Герман, который был дьяком у Богдана Сапеги до того, как удрал в Москву. Он же сказал, что воевода московский Яков Закарнич с малым людом под Дорогобужем лежал, прежде чем как на третий день пришли к нему другие крупные воеводы, то есть князь Данило Васильевич Щеня и князь Иван Mихайлович пшемысльский и с другими много воевод и людей, и уже все на одном месте собрались [375v] и потому не спешил [гетман литовский] битву с Москвой свести, так как наших было мало. Наши, не веря ему в этом, приказали его повесить и сами вперед потянулись и перейдя весь Лопатин, и не дошли до реки и села Ведроши, и в двух милях от войска московского встали, где узнали наверняка, сколь Москвы много, и что уже ждут наших, для битвы одевшись и построившись, на Ведроше. А Константин, учинив тогда с господами и с рыцарством литовским, вперед пошел желая свести битву с Москвой. Так тянулись две мили тесным лесом и болотной дорогой, и, как только вышли на поле, встретились с Москвой и много людей с обеих сторон пало. А Москва, отступив назад и переправившись через реку Ведрошу к своим большим отрядам, едва сразу же назад не подалась, ибо надеялись, что поболе людей литовских из леса прибыло. А когда Литва к реке Ведроше прибыла, то Москва посмотрела, что литовское войско очень мало, и подкрепления никакого из леса к ним не видели, так как было Литвы только полчетверти тысячи, и Москвы было сорок тысяч конных, не говоря о пеших. Удивлялась Москва столь великому мужеству литовскому. И потом, видя их малость большую, вскочили к Литве, и там их победили на голову, взяли в плен помимо прочих еще гетмана самого, князя Константина и господина Грегора Станиславовича Остыка, и господина Литовара Хрептовича, маршалла, господина Николая Юрьевича Глебовича, господина Николая Зеновича и [376] много других господ, которые были побиты, взяты в плен и отосланы в Москву. А как другойлетописец свидетельствует, Яцынич Иван, Юрий Волович, Федора Немира, Богдан Мацкевич[294], сотники, мужественно оборонялись, раненными будучи, но с честью убежали в леса. А князь Гедроцкий[295], Вагайловичей, Малусовичей предок со всем рыцарством и князьями другими дрогицким согласно обычаю древних предков князей удельных звание, тянулся в отдельном войске, особенно хоругвью своей под гербом и знаком Китауруса, каклетописец Дметриуш, монах смоленский, Ваповский, а также московские хроники свидетельствуют. Тогда Вагайлович, князь Гелдроцкий, после этого поражения, и взятия в плен литовских господ, все же придя, московские отряды литовского государства после этой победы, унижая, мучал и Дорогобуж, замок литовский 18миль за Смоленском лежащий, в то время прибытием своим защитил.
Князь Константин Острожский был в тяжкой тюрьме храним, так что, как говорили, имел руки вновь свинцом назад залитые, и ноги окованные, ибо когда не мог добротой, тогда его тяжкой неволей Иван московский к присяге верности принуждал, которую потом специально должен был дать, но неискренним сердцем, и был одарен почти княжескими имениями в Москве и великие битвы над татарами получал и выигрывал. [376v]
Эта новость о поражении войска литовского пришла к князю литовскому Александру. Нашли его на реке Бобре, говоря, что войска его разбиты, а гетман и господа советные (паны радные) взяты в плен, из-за чего был очень опечален и пошел с людьми своими к Обельцам к Витебску. Там стоял немалое время, и когда уже был в Обойцах, пришел к нему гонец московский с письмами соответствующими, которого он отпустил и пошел к Полоцку и там всю осень в Полоцке был. Укрепив Полоцк, Витебск, Оршу и Смоленск вернулся в Литву.
В эту же осень воевода князя великого московского Яков Захаринич, царевич козанский Махмечелей и князь Василий Иванович Можайский, и князь Василий Иванович Осемечиц замок литовский Путивль взяли, за Киевом миль 60 в полях и от Чернигова в 30 милях лежащий. Там наместника путивльского, князя Богдана Федоровича Сапегу[296], и всю шляхту путивльскую в тюрьму взяли и все земли северские взяли. Еще замки Дорогобуж, Залидов и Торопец взял и почти в этом же году большой и жестокий ущерб Александру, зятю своему, и Великому княжеству Литовскому князь московский вопреки присяге, как летописцы свидетельствуют, причинил. [377]
О суровом разорении земель русских и подольских татарами и бесполезном походе Александра с литовским и иностранным войском против Московского
В эту же осень по наговору великого князямосковского Мыдыкирей[297] либо Мендыкерей, царь перекопский послал сына своего султана Ахметкирея с другими сыновьями своими и с большим числом татар в польские, и литовские государства, которые завоевали землю волынскую, подляшскую и польскую и сожгли город Владимир, Брест опустошив в Польше, а также около Белза, Красника, Туробина, КрасногоСтава, Люблина, Ужендова аж до реки Вислы разоряли. Против них собрался Альбрихт, но не мог язычников догнать, и вернулся в Краков. Эти татары вскоре после этого, сложив добычу в Перекопе, в месяце сентябре вернулись в те края, откуда на русские стороны, на юг лежащие, и на часть Литвы по наговору Mосковского напали. В Польше тоже около Ланьцута, Лежейска, Завихвоста, переплыв Вислу, от Опатитова аж до Бреста литовского растянувшись, и все волости унизили. Знаменовала это суровое бедствие языческое комета восемнадцать дней перед первым вторжением татарским была видна.
В это же время великий князь литовский Александр дал звание маршала придворному князю Михалу Львовичу Глинскому [377v], с которым был очень ласков и который потом бесчинством много странных дел натворил и т.д.
Потом, вгоду 1500, великий князь литовский Александр послал в Kорону Польскую, в Чехию и Германию люд служебный собирать за деньги литовские против московского. Собрал число немалое и в Познани им шафарь литовский деньги давал, как Бельский пишет, но Меховский, fоl. 360. lib., саp. 19 свидетельствует, что это какой-то господин великий из Литвы, так как его зовет: ПЛ «рыцарь и граф, казначей Великого княжества Литовского». Над теми солдатами старшим был чех, по имени Ян Черный, и звались все братьями. Но эти господа братики мало пользы и много ущерба в Литве причинили ленивым своим походом, ибо уже холода подходили. Александр с этими людьми и с войсками литовскими потянулся к Минску, а там ему принесли новость, что великий князь московский Иван Васильевич отправил сына своего, князя Дмитрия Жилку, с большими войсками и с пушками под замок Смоленск и уже Смоленск мужественно добывал. И, услышав это, Александр послал
