приятно. А мне наоборот противно, что он делает вид, будто происходящее имеет хоть малейшее отношение ко мне или моему удовольствию.
Мне ненавистно, что он оправдывает этот поступок стремлением показать мне свою любовь. Я уверена, что он убедил себя в том, что стоит ему только заняться со мной сексом, как я смогу почувствовать его любовь и испытать наслаждение, и захочу остаться в Семье.
Но он знает, что я этого не хочу. Последние месяцы он не раз предлагал мне с ним «поделиться», даже однажды прислал свою жену, чтобы та сказала мне, что вовсе не возражает. Я отклоняла его предложения так вежливо, как только могла, надеясь, что он, как сострадательный друг, не пожалуется на меня за отказ. Но теперь я в ловушке.
Я должна лежать и терпеть. Кричать бесполезно — эти комнаты имеют хорошую звукоизоляцию. Драться… Он намного сильнее меня. Мне приходит в голову мысль, что если я притворюсь, что мне это нравится, то он кончит быстрее. Но это выше моих сил. Я просто хочу, чтобы все как можно быстрее закончилось, а как это будет — уже неважно.
Я ненавижу его. И ненавижу еще сильнее, потому что когда‑то он мне нравился. Я доверяла ему. Я считала его своим другом.
Когда он кончает, я еще некоторое время неподвижно лежу на спине. В просвете между физической и душевной болью мне ясно только одно: я никогда не вернусь в Семью.
Глава 27
В свободном плавании
Странно снова оказаться в Макао, особенно в полном одиночестве. Я не была здесь несколько лет, и город кажется меньше, чем я его помню.
Старый друг папы — Адриано — нанял меня на лето для обучения английскому языку 150 новых сотрудников его частного игорного клуба «Легенда», который скоро откроется.
Поскольку все свои деньги я потратила на авиабилеты, у меня нет возможности снять квартиру или номер в отеле. Адриано вызвался мне помочь и познакомил меня с женщиной, которая готова сдать спальню в своей маленькой квартирке примерно за 100 долларов в месяц. Комната крохотная, но хозяйка готова ждать арендную плату, пока я не получу свой гонорар.
В свой первый день в клубе «Легенда» я занимаюсь тем, что делю 150 своих студентов на классы в зависимости от их уровня знания английского языка. Это будет сложно, но я не имею права потерпеть неудачу. Это мой единственный способ заработать деньги. В моем распоряжении всего несколько учебников по английскому языку, и с их помощью я создаю десять различных учебных программ. Это будет очень интенсивная работа — и для меня, и для моих учеников.
В течение двух месяцев мы учим новые слова, строим простые предложения, ведем диалоги. Я очень довольна своими учениками.
Утром в субботу я отправляюсь на рынок за продуктами. К тому времени, как я заканчиваю делать покупки, уже палит солнце, а мне предстоит еще проделать длинный путь домой. Когда я возвращаюсь в свою квартиру, руки буквально отваливаются от тяжелых сумок. Дома я падаю на ближайший стул в прихожей и, отказываясь больше изнывать от жары, иду в комнату хозяйки, чтобы одолжить вентилятор.
Она возвращается домой, на ходу приветствует меня своим обычным кряхтением и идет в свою комнату, но тут же врывается обратно в гостиную, крича и размахивая руками. Я не понимаю, что происходит. Она кричит об «уважении частной жизни людей», «чужих вещах» и «воровстве». Я сижу как громом пораженная, пока до меня, наконец, не доходит. Вентилятор. У нее из комнаты пропал вентилятор.
В Семье мы свободно берем друг у друга вещи, не спрашивая разрешения, и уж точно никто не злится, если кто‑то входит в его комнату. У нас принципиально все общее, и право собственности осуждается.
Я пытаюсь успокоить квартирную хозяйку, но безуспешно. Не считая отца, я никогда не видела никого таким злым. В Семье кричать недопустимо. Независимо от того, насколько велико нарушение, мы должны все разногласия улаживать с любовью.
Пока я подбираю слова, она кричит: «Я хочу, чтобы ты немедленно отсюда убралась!» — и вылетает из квартиры.
Я в оцепенении бреду в свою комнату и сажусь на кровать, глядя на свои дрожащие руки. С Системитами просто невозможно жить. Когда через пару часов она возвращается, я снова прошу у нее прощения и убеждаю ее позволить мне остаться. Но с этого дня я вся как на иголках. Она не хочет, чтобы я здесь жила, и я не хочу находиться в ее квартире. Она сдает мне комнату только потому, что ей нужны деньги, но на самом деле ей неприятно делить свое личное пространство с посторонним человеком. К счастью, до окончания моей работы в клубе остается всего пара недель, и у меня появится достаточно денег, чтобы вылететь в Америку.
Однажды утром, когда до моего вылета остается несколько дней, я просыпаюсь с больным горлом. Спустя сутки я с большим трудом провожу занятия, а через день у меня поднимается высокая температура, а когда глотаю, мне кажется, что у меня в горле толченое стекло.
Три тяжелейших дня я провела в кровати, сгорая от лихорадки, то теряя сознание, то бредя. Позвонить мне некому, а хозяйка полностью меня игнорирует. Я понимаю, что могу умереть и никто мне не поможет.
Как всегда я молюсь.
Я знаю, что оставила Семью и оставила служение Тебе. Но я также знаю, что Ты все еще любишь меня. Я все еще Твой ребенок. Пожалуйста, исцели меня и поставь на ноги.
На четвертый день жар спадает настолько, что я в состоянии вытащить себя из постели и выйти на улицу, где ловлю такси и прошу отвезти меня в больницу. Это крайняя мера. Я уверена, что мне не хватит денег на лечение, и я не представляю, что меня ждет в больнице.
Врач диагностирует у меня острый фарингит и прописывает антибиотики. Я выздоравливаю в течение недели.
Я испытываю благодарность за то, что мне стало лучше, но этот опыт меня пугает. В Семье мне бы приносили чай и суп и навещали бы меня каждые несколько часов, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. К тому же я не боялась бы, что меня выкинут на улицу, если потеряю работу или поссорюсь с соседями. Здесь я действительно одинока, как никогда прежде.
Живи или умри. Я предоставлена самой себе.
У меня нет страховочной сетки.
Неудача недопустима.
Регистрируясь на международный рейс в Хьюстон,
