дойти до продуктового магазина и купить что‑то, что я хочу. Я не хочу оставлять служение Богу, но я не знаю, сколько страданий еще мне придется вынести. Впервые у меня появляется идея покинуть Семью.
Мне известно, что за шесть лет, прошедших после смерти дедушки, Семью покинуло довольно много молодых людей. Они либо восстали против ограничительных правил и постоянного надзора, либо поддались влиянию Системы. Некоторые более взрослые члены Семьи говорят о предательстве и виновником этого называют интернет и то воздействие, которое он оказывает на молодежь.
У меня нет возможности спросить об этом у самих отступников. Уходя из Семьи, человек не оставляет своего нового адреса. Кроме того, новые ученики никогда не используют свои мирские имена; они известны только по своим библейским, которые принимают, присоединившись к Семье. Даже рожденные в Семье часто, став старше, берут другое имя. Это еще больше усложняет поиск людей.
Что происходит с людьми, оставившими Семью, доподлинно неизвестно, но нас постоянно пичкают мрачными историями о том, как те, кто отвергает волю Бога, в конечном итоге подсаживаются на наркотики, работают стриптизершами или попадают в тюрьму.
Но я должна узнать, какая она, жизнь после Семьи. И поэтому решаюсь обратиться к единственному известному мне человеку, который покинул Семью, — Крису. Мы поставили точку в наших отношениях по телефону, когда я была в Казахстане. Через несколько месяцев после этого он покинул Семью и переехал на Тайвань. Мне удалось раздобыть телефон Криса у одного из наших общих друзей, который, рискуя навлечь на себя кару пастырей, тайно поддерживает с ним связь. Мы созваниваемся и договариваемся о встрече в ближайшем парке.
От того человека, которого я помнила, ничего не осталось. Крис стал практически скелетом; он потерял почти половину своей массы и выглядит изможденным. Мы бродим кругами по дорожкам парка. Крис рассказывает, что после того, как я от него ушла, у него началась анорексия. Тогда ему казалось, что если он похудеет, то мы будем вместе. Но все зашло слишком далеко: Крис не смог контролировать процесс сброса лишнего веса, то и дело попадал в больницу из-за проблем со здоровьем, начал принимать наркотики. Его несколько раз арестовывали, когда он был под кайфом или в нетрезвом состоянии совершал какую‑нибудь очередную глупость. Я чувствую свою ответственность за то, что с ним произошло, и одновременно возмущаюсь возникающему у меня чувству вины.
Но на пятом круге по парку напряжение, которое было в начале нашего разговора, исчезает. Его саркастический ум такой же острый, как всегда, и вскоре мы смеемся над нашими сумасшедшими временами. Я прошу Криса заботиться о себе, но в душе я растеряна. Получается, что правы пастыри, когда говорят, что все, кто по собственной инициативе покидает Семью, кончают именно так: алкоголь, наркотики, тюрьма…
Когда пришло время прощаться, я обнимаю Криса и произношу прощальные слова поддержки. И уже начинаю отстраняться, но он притягивает меня ближе, прижимается губами к моим волосам и шепчет: «Никто никогда не понимал меня так, как ты». Мое сердце разрывается от его боли.
«Пожалуйста, береги себя», — умоляю я.
В следующий раз я навещаю Криса уже в больнице. Из-за употребления наркотиков у него отказало легкое.
Если я уйду из Семьи, обещаю я себе, я поступлю в колледж; не буду принимать наркотики или предаваться всем тем ужасным порокам, которые у нас запрещены. Правда, у меня в голове рассказ Криса о том, как сложилась его жизнь за порогом Дома. Но я сильная и выстою, если приложу к этому все силы.
Я не хочу больше прозябать в ловушке своих страданий и скорее оставлю позади все, что знала всю свою жизнь — друзей, семью, доход, все, — чем остаток своих дней буду сожалеть о том, чего не совершила.
Наконец, я решаюсь. С МЕНЯ ХВАТИТ.
Я буду своим собственным изменением.
Впервые в жизни я решаю жить по своим правилам.
Глава 26
Страдание не богоугодно
Теперь я должна сообщить о своем решении пастырям Дома — Джею Би и Свити. Принять его для себя было очень непросто, но не менее сложно — сказать об этом другим. Как только я произнесу то, что собираюсь сказать, я не смогу вернуть свои слова обратно, даже если передумаю. Мне больше никогда не будут доверять в Семье. Но мне уже все равно. Я делаю глубокий вдох, расправляю плечи и стучу в дверь.
Мне открывает дядя Джей Би. «Привет, Фейт, — мягко говорит он. — Как твои дела? Чем я могу помочь?»
Джей Би всегда кажется добрым. Он мне нравится, но я ему не доверяю.
Я теперь никому из них не доверяю. Их доброта — это всего лишь инструмент, к которому они прибегают для того, чтобы заставить меня поделиться тем, что позднее они смогут использовать как повод для наказания.
«Мы можем поговорить? Пожалуйста, — спрашиваю я. — Может, прогуляемся?»
Мы идем в ближайший парк и еще несколько минут молча ходим по дорожкам. Когда больше невозможно сдерживать нарастающее внутри напряжение, я выпаливаю: «Я хочу поступить в колледж».
Сначала он молча выслушивает мои тщательно подготовленные аргументы, а потом говорит: «Ты подведешь Бога, перестав подчиняться Его воле. Кроме того, ты же прекрасно знаешь, как живут те, кто оставляет Семью. На что ты собираешься жить?»
Но я уже его не слушаю. Решение принято. Я собираюсь поступить в колледж, и этот колледж будет в Америке. Бабушка и дедушка рассказывали, что американские колледжи — самые лучшие и предоставляют финансовую помощь гражданам США.
Джей Би продолжает давить на меня, пытаясь заставить меня отказаться от своего решения. Чтобы не продолжать этот для меня уже бессмысленный разговор, я говорю ему, что планирую вернуться в Семью, как только получу диплом.
Он делает еще несколько попыток меня переубедить, но все напрасно. Мы оба понимаем, что он не в силах заставить меня остаться, у него нет такого права. Мне больше двадцати одного года, и время физического лишения свободы или принуждения членов Семьи осталось в прошлом.
Я возвращаюсь в Дом, и Свити сообщает, что мне не разрешается проповедовать и собирать пожертвования, так как существует риск того, что я воспользуюсь этими деньгами, чтобы покинуть Семью. Мне придется обходиться тем, что у меня есть. Опустив в знак согласия глаза, я спешу в свою комнату. Достаю из-под матраса носок, в котором хранятся заработанные или подаренные мне деньги. Увы, моих сбережений не хватит даже на билет до США. Итак, у меня нет возможности
