— Это вам не Южная Африка, милочка.
— Южная Африка? — удивленно переспросила Монти, решив, что, может быть, она не расслышала.
— Дизраэли, конечно, обошелся с почтовой системой как сущий педераст. Он ее разрушил. После его смерти ни одно письмо не приходило вовремя.
— Да?
— Одна из чисто островных проблем, дорогая. Слишком много моря, слишком много этого проклятого моря. — И затем, возмущенно тряся головой, эта старая летучая мышь удалилась.
Монти вошла в старомодный холл с полом в клеточку и поднялась в медной клетке лифта. Где-то наверху она слышала завывания пылесоса. Обычно высказывания старых дев заставляли ее улыбаться, но сегодня они внесли в душу смятение, как еще одно доказательство того, что мир сходит с ума.
Она поднялась на третий этаж, не без труда открыла тяжелую дверь лифта и вышла в коридор, так же, как холл внизу, полный обветшавшего величия. На полу лежал красный ковер, дверные панели были украшены резьбой, а по стенам висели бра в стиле ар-деко.
Остановившись у двери с номером 215, она изумленно уставилась на кусок дерева, выломанный из косяка. Толстая дубовая дверь была слегка приоткрыта, и, присмотревшись, Монти поняла, в чем дело: дверь была высажена ломиком, а солидный бэнхемовский замок вывернут из гнезда.
Монти охватило нервное напряжение. Что тут произошло? Когда? Взломщик еще находится внутри? В середине утра его там, конечно, нет. Нарумяненная женщина вышла из дома минут пять, максимум десять назад. Должно быть, все это случилось значительно раньше. Где-то дальше по коридору и на другом этаже играла скрипка, грустные звуки лишь усиливали чувство растерянности, охватившее Монти.
Она внутренне собралась и нажала кнопку звонка, за дверью никаких признаков жизни. Прождав не менее пяти минут, она толкнула дверь и, когда та открылась, напряженно прислушалась.
Ее встретило полное молчание. Прихожая была погружена в темноту, она шагнула вперед в длинный коридор, в него выходили двери нескольких комнат.
Переведя дыхание, она осторожно подала голос:
— Есть кто-нибудь?
Ответа не последовало. Монти медленно двинулась дальше, каждые несколько секунд оглядываясь на входную дверь. Она остановилась перед первой открытой дверью, за ней оказалась огромная ванная.
Дверцы шкафчика были распахнуты, все его содержимое разбросано по полу. Монти, остро почувствовав себя беззащитной и уязвимой, резко повернула голову и осмотрела коридор в обоих направлениях.
Была ли тут полиция? Или они только едут сюда? Подавив желание развернуться и бежать отсюда, она продолжила осмотр следующей комнаты, видимо спальни хозяина дома. В ней тоже царил разгром, весь пол до последнего квадратного дюйма был покрыт разбросанной одеждой. Все это произошло не после того, как она поговорила с Чарльзом Кингсли, прикинула Монти. Кто-то провел тут довольно много времени.
За следующей дверью открылась свежеотремонтированная комната — детская для младенца, с новенькой кроваткой. Монти почувствовала ком в горле, когда смотрела на веселые обои с детскими колыбельными песенками, на разноцветные игрушки над колыбелькой, на детскую мебель, на ковер, по которому никто не ходил. Она сделала шаг назад. Кто бы ни перевернул дом вверх дном, в эту комнату он не входил.
В конце коридора была слегка приоткрыта высокая дверь. Она остановилась перед ней, затаила дыхание и очень медленно потянула ее на себя, опасаясь неожиданного нападения. Но ничего не случилось.
Почти не дыша, испуганно посматривая по сторонам, Монти вошла в большую гостиную, продуманно обставленную антикварной мебелью; портьеры были опущены, и в помещении царил полумрак. Тем не менее света хватало, чтобы она увидела валяющиеся на полу ящики орехового бюро с разбросанным вокруг содержимым. Остальная обстановка в комнате казалась нетронутой. Она услышала за спиной резкий скрип. По коже у нее пошли мурашки. Монти повернулась и застыла на месте.
Образ доктора Корбина с торчащим из черепа куском металла предстал перед ней даже более ярко, чем это было в действительности, и от ужаса у нее свело желудок.
«Господи, — подумала она, — если бы я была настойчивее, если бы я не позволила ему уйти из кабинета, если бы я задержала его всего на одну секунду, крюк пролетел бы мимо».
Над шифоньером висело зеркало в позолоченной раме, Монти увидела в нем свое отражение. «Словно привидение», — подумала она. И тут какая-то тень за ее спиной, темнее, чем все остальные, внезапно шевельнулась.
Она развернулась на месте, и немой вопль ужаса замер у нее в горле; скованная страхом, она была не в состоянии ничего понять. Тень оказалась креслом, низким глубоким креслом. Когда миновали несколько бесконечно длинных секунд, она поняла, что оно ничем ей не угрожает.
Медленным механическим движением поднялась чья-то рука; что-то скрипнуло, щелкнуло, и тусклый свет настольной лампы заставил ее моргнуть. Теперь она видела изможденное небритое лицо под спутанной копной волос.
— Я… прошу прощения… я звонила… но… — Ее извинения затихли, когда она присмотрелась к этому человеку, который сейчас вызывал жалость, а не страх. Ему было около сорока. Широкоплеч. На нем был толстый свитер с высоким воротом, вельветовые брюки и мокасины. Глубокие черные провалы окружали налитые кровью глаза. — Ча… Чарльз Кингсли? — спросила она.
— Всего через уик-энд, — тихо и невнятно сказал он, проглатывая некоторые звуки. — Пл… плиция сказала, они часто так делают. Они знают, как люди переживают тяжелую утрату. Я не знаю, что они взяли… да это и не важно. Меня не волнует, что они, черт побери, взяли.
На маленьком столике рядом с ним под лампой стояла цветная свадебная фотография в серебряной рамке. Снимок счастливого семейства — мужчины в цилиндрах и фраках, женщины в нарядных платьях и шляпках. Смеющиеся лица. В центре — новобрачные, Кэролайн и юный Чарльз Кингсли, как она предположила. Очаровательная невеста и жених — красивый мужчина.
— Простите за вторжение, — сказала Монти. — Но мне нужно кое о чем спросить. До того как ваша жена забеременела, она принимала лекарства от бесплодия? Так?
Прежде чем снова заговорить, он долго молча смотрел на нее. От него не пахло алкоголем, и Монти подумала, не принял ли он большую дозу успокаивающих препаратов.
— Кэролайн, она не… понимаете… она не хотела… чтобы люди знали. — Он снова погрузился в молчание. Монти уже была готова подтолкнуть его, когда он продолжил. — Она была очень застенчива. Пилюли прятала. Она думала, что даже я ничего не знаю. — Он поднял глаза и беспомощно, как-то по-детски улыбнулся.
— Она прятала их от вас? — мягко спросила Монти. — В надежном месте?
Он опустил голову и снова погрузился в молчание. Казалось, ему было трудно держать глаза открытыми.
— В банке со специями. Понимаете, я не готовлю. Так что она думала, я никогда не найду их.
— Они и сейчас там?
Но Чарльз Кингсли окончательно закрыл глаза, и его дыхание стало глубже.
Монти тихонько, на цыпочках вернулась в коридор. Заглянув за одну из дверей, она обнаружила за ней чулан с метлами. Следующая привела ее в большую современную кухню, которая взломщика не заинтересовала. Она бегло осмотрела ее и наконец заметила ряд керамических кувшинчиков с деревянными крышками и надписями на них: «Имбирь», «Чеснок», «Шафран», «Лавровый лист», «Сушеный лук», «Ореган», «Соль», «Тмин», «Базилик».
Шансы на то, что остатки «Матернокса» могут храниться где-то здесь, были минимальны. Если Кэролайн Кингсли не хотела, чтобы даже муж знал, какие она принимает пилюли, вряд ли она хранила бы их весь срок беременности. Тем не менее Монти по собственному опыту знала, что, бывает, лекарство хранится годами, даже когда в нем давно миновала потребность.
Она начала по очереди одну за другой просматривать банки. И когда ее пальцы глубоко зарылись в шелестящие лавровые листики, она нащупала что-то твердое и круглое.
Это был белый пластиковый флакончик.
Она вынула его и встряхнула, в нем что-то было. На рецептурном бланке, прикрепленном к флакончику, значилось: «Прайс сейв драгсмарт, Эрл-Корт-роуд, 297». Пониже, маленькими буковками: «Держать в недоступном для детей месте». И далее: «„Матернокс“, 10 мл, две капсулы четыре раза в день с едой. МИССИС КЭРОЛАЙН КИНГСЛИ, 11 ЯНВ. 94».
На донце флакончика значился номер лицензии, за которым следовал номер серии. «BS-M-6575-1881-UKMR».
Она отвинтила и приподняла крышечку, под которую не могли заглянуть дети, и увидела на самом дне флакончика шесть синих и зеленых пилюль. Дрожащими пальцами она закрыла флакон, сунула его в сумку и украдкой выскочила из квартиры в этом особняке.
53
— Мистер Моллой, прошу прощения, что утром оторвал вас от выполнения своих обязанностей, но я хотел бы переговорить о том отчете, который вы подготовили. — Доктор Винсент Кроу коснулся толстой пачки бумаг, которая лежала перед ним на столешнице черного японского лака.
