Уже было около трех часов, и она без сожаления закрыла за собой дверь кабинета. Выйдя из лифта в холле нижнего этажа, она удивилась, увидев на посту охранника Уинстона Смита.
Монти подошла к своему турникету:
— Вы сегодня рановато. Поменялись сменами?
Он на мгновение прикрыл глаза и прижал палец под носом, подавляя чиханье.
— Пришлось взять дополнительную нагрузку — несколько человек болеют, мисс Баннерман. — Прикрыв глаза, он подавил очередную попытку чихнуть и полез в карман за носовым платком.
— Все еще мучает простуда?
— Она всегда мучает, мисс. — Смит прижал к лицу скатанный в комок носовой платок, и лицо обрело привычное для него несчастное выражение. Затем он просиял. — Та книга, о которой вы мне говорили на прошлой неделе. Я пошел в библиотеку и заказал ее. Должно быть, она популярная — передо мной ее ждут три человека.
— «Первые почки мая»? Вроде у меня есть экземпляр дома — поищу его для вас. — Она улыбнулась, после чего понизила голос: — Скажите мне вот что. Есть ли тут какой-то другой лифт, который мы не видим, — может, грузовой, который спускается в подвал? Или что-то в этом роде? Я уверена, что пару раз слышала его.
Уинстон тревожно посмотрел по сторонам из-под козырька форменной фуражки. Помолчал некоторое время, выжидая, пока мимо не прошли два обладателя элегантных костюмов, выглядевшие так, словно их только что сняли с витрины, после чего наклонился к Монти и зашептал. Дыхание его отдавало табаком, а на губах плавала улыбка — Уинстону было приятно знать, что он не боится нарушать правила.
— Этим лифтом никто не пользуется, мисс. — Он запечатал рот, прижав к губам палец, Монти видела, что теперь на его лице читался неподдельный страх.
— Почему? — осторожно поинтересовалась она.
Уинстон посмотрел на нее вытаращенными глазами:
— Это здание — совсем не то, что вы думаете.
Не отводя от него глаз, она ободряюще кивнула.
— Что вы имеете в виду?
Уинстон бросил на нее взгляд, говоривший, что он все понимает, и прошептал:
— Больше я ничего не могу сказать. Но если когда-нибудь у вас будет время просмотреть чертежи этого здания, вы найдете в них много интересного.
— Да?
— Вы читали Жюля Верна, мисс?
— Да, я очень люблю его. Он был настоящим пророком.
— «Путешествие к центру Земли» — вот о нем и идет речь. — Он снова многозначительно посмотрел на нее и добавил: — У вас будет прекрасный день.
— Спасибо, — сказала Монти и, погруженная в свои мысли, прошла мимо него, направляясь к машине.
55
Покинув стоянку на Сейнсбери, Монти попала в пробку часа пик на кольцевой дороге Рединга. Поскольку движение остановилось, Монти стала рассматривать огромный, залитый светом рекламный щит, на котором была изображена улыбающаяся мамаша с голеньким ребенком на руках. Вдоль верхней кромки щита шли слова: «МАТЕРНОКС — ЗАБОТА О БУДУЩЕМ».
А внизу сообщалось: «„Бендикс Шер“ — самая заботливая компания в мире».
На ветровом стекле вскипели дождевые пузыри. Монти выключила «дворники», предпочтя, чтобы непогода скрыла рекламу из вида, и нашла шестичасовую сводку новостей.
«…Возобновились надежды на рождественское перемирие в Боснии, — сообщил диктор. — Сорок семь пенсионеров пострадали при аварии автобуса, направлявшегося на рождественский базар. На лондонской улице в ходе странного несчастного случая погиб врач».
Она дослушала сводку новостей до конца, и все ужасы утренней драмы вернулись к ней. Но о смерти доктора Корбина не было сказано ничего нового, и не упоминались те жуткие подробности, которые она видела собственными глазами.
Решив переключиться на что-то другое, она стала прикидывать меню сегодняшнего вечера. При таком движении домой она доберется примерно через полчаса, и до появления Коннора времени у нее будет достаточно. Она предложит ему coq au vin[20] с сыром бри и виноградом. Не зная, что он предпочитает, Монти купила бутылку австралийского красного вина и бутылку белого.
По крыше машины продолжал барабанить дождь. Она покрутила круговую шкалу радио, прислушиваясь к попискиваниям разных станций, затем нашла какой-то джаз и оставила его. Луи Армстронг пел «У нас есть все время мира». Но, слушая его, она все время возвращалась мыслями к тому странному разговору с Уинстоном Смитом.
«Это здание — совсем не то, что вы думаете».
Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли».
Черт побери, что он имел в виду?
В нормальных условиях Монти больше всего любила, съехав с основной трассы, добираться до своего коттеджа в тишине сельских дорог. Но этим вечером в первый раз в жизни уединенность ее жилища и густая темнота вечера выглядели угрожающими, и она поймала себя на том, что гонит по грунтовой дороге быстрее, чем обычно, словно опасаясь, что кто-то может выпрыгнуть из придорожных зарослей.
Она сбросила скорость, проезжая мимо большого амбара, и опасливо глянула в сторону его гулкой внутренности; когда туда упал свет ее фар, тени скользнули по двум тракторам, прицепу, связкам сена, старой сломанной бороне.
Луч фар нащупал въезд в гараж, куда она и подъехала. Обычно она открывала дверь гаража и заводила в него машину, особенно в такую сырую ночь, но сегодня гараж, сливавшийся с окружающей тьмой, вдруг показался ей мрачным и угрожающим.
Прежде чем выключить двигатель, она еще успела обвести лучом сначала дом, потом заросли сада и испытала облегчение, убедившись, что Алиса оставила свет в гостиной и спальне наверху.
Не закрывая машину, она торопливо проскочила под пеленой дождя к укрытию портика. Почему-то ключ не хотел входить в замочную скважину. Ругаясь, она несколько секунд возилась с ним и наконец неловко вогнала его в замок, но, когда попыталась повернуть, ключ не шевельнулся.
Удивившись, она сделала еще одну попытку, на этот раз действуя решительнее — но безуспешно. Она вытащила ключ, вставила снова и попыталась провернуть с такой силой, что чуть не порвала перчатки, но он по-прежнему не проворачивался.
Тут она почувствовала, что за спиной кто-то стоит.
Она резко развернулась. От страха у нее встали дыбом все волосы на теле. За спиной никого не было — только темнота, барабанящий дождь и хлюп… хлюп… хлюп: вода, капающая из водосточного желоба. Напряженно прислушиваясь, пытаясь отключиться от звуков дождя, она сошла с крыльца и посмотрела в каждое из окон, стараясь уловить хоть какой-то признак движения. Затем она пересекла маленький отсыревший газон перед домом, обогнула его, миновав мусорный контейнер, и остановилась как вкопанная.
Дверь в кухню была открытой. Она закрывала ее, всегда держала запертой на ключ и два внутренних запора, наверху и внизу.
Теперь она была приоткрыта на несколько дюймов.
Она сделала шаг назад и посмотрела по сторонам, испуганно пытаясь уловить любой проблеск света в темноте. Первым инстинктивным желанием было сорваться с места и бежать, но до главной дороги было далеко, и если кто-то дожидался ее, то поймает без труда. Лучше всего добраться до машины, подумала она и, добежав до нее, влетела в салон, включила зажигание и нажала стартер.
Мотор провернулся, но искра не схватилась. Она снова нажала тумблер и принялась изо всех сил жать на акселератор. Двигатель заработал и тут же сдох.
— Давай же, прошу тебя! — простонала она сквозь стиснутые зубы, раз за разом нажимая стартер. В салоне едко запахло бензином. О, черт! Она знала, что залитому двигателю надо высыхать не менее четверти часа, чтобы заработать.
Сквозь залитое дождем стекло она испуганно всмотрелась в темноту, и, когда включила фары дальнего света, они дали какое-то ощущение уюта, которое заставило ее собраться с мыслями. Если кто-то в темноте лежит и ждет ее, то звук стартера должен был спугнуть его или их, не так ли?
Она приспустила стекло и прислушалась. Шлеп. Шлеп. Шлеп. Четверть седьмого. До появления Коннора как минимум час, а может, и дольше. Он, конечно, заблудится; несмотря на подробные объяснения, всем, кто в первый раз навещал ее, приходилось блуждать.
Подрагивая от страха, она вылезла из машины и застыла как вкопанная. Она чувствовала, что ее ждет западня.
«Возьми себя в руки», — сказала она себе.
Она медленно подошла к задней двери, приоткрыла ее чуть пошире и затаила дыхание. Молчание. Она сделала еще один шаг вперед, и нога ее за что-то зацепилась. Раздался звон, а затем резкий грохот, от которого она испуганно вскрикнула; что-то шумно покатилось по полу. Монти лихорадочно пыталась сообразить, не попалась ли она в какую-то ловушку, поставленную на человека.
Посмотрев вниз, она увидела молочные бутылки, на которые только что наткнулась, и почувствовала себя сущей идиоткой. Она миновала дверной проем, включила свет и пробежала взглядом по валлийскому шкафчику для посуды, печке «Ага», холодильнику и сосновому столу; все было совершенно нетронутым, точно таким, как она оставила. Вазочка с цветами по-прежнему стояла на столе; под стеклянным пресс-папье лежала обычная записка от Алисы. А вот кошки… где кошки?
