Шарп спустился на улицу, закрыл ворота, повесил цепь и новый замок. Положил ключ в карман и пошел на юго-восток, удаляясь от дома Нуньеса. Океан оставался справа, и Шарп знал, что дорога приведет к собору, где у него была назначена встреча с лордом Памфри. Он вспомнил попавшего в плен Джека Буллена — бедняга Джек! — и дымок, вырвавшийся из мушкета Вандала. Ладно, месть подождет. Голова болела. Иногда от приступа боли правый глаз почти ничего не видел, хотя рана была с левой стороны. К собору Шарп пришел рано, поэтому уселся на волнолом и смотрел, как огромные волны накатывают с Атлантического океана, разбиваются о скалы и отступают с шапками белой пены.
Несколько человек перебирались по острым верхушкам рифов, которые простирались к западу от города и заканчивались у маяка. Они несли какой-то груз, возможно, горючее для зажигавшегося по ночам маяка. Иногда они останавливались, прыгая с рифа на риф только тогда, когда волны откатывались и с камней стекала пена.
Часы пробили пять, и он направился к собору, который даже в недостроенном виде возвышался громадой над строениями поменьше. Крыша была наполовину прикрыта брезентом, так что определить, как будет выглядеть собор после окончания строительства, не представлялось возможным. Сейчас он выглядел ужасно — нагромождение коричнево-серого камня с несколькими окнами и паутиной лесов. У входа, к которому вела изящная лестница, его ждал лорд Памфри, тростью из слоновой кости отгонявший нищих.
— Боже милосердный, Ричард,— приветствовал Шарпа его светлость,— где вы взяли этот плащ?
— У нищего.
Одет лорд Памфри был скромно, хотя темный сюртук и длинный черный плащ источали аромат лаванды.
— День прошел с пользой? — поинтересовался он, раздвигая тростью попрошаек.
— Может быть. Все зависит от того, находятся ли письма в типографии.
— Уверен, до этого не дойдет,— ответил лорд Памфри.— Надеюсь, шантажисты свяжутся со мной.
— Они еще этого не сделали?
— Пока нет,— сказал Памфри и, опустив указательный палец в чашу со святой водой, провел им по лбу.— Я, конечно, не католик, так ведь не грех им и притвориться, правда? В записке содержится намек на то, что наши противники не против продать нам письма, но за большие деньги. Не правда ли, отвратительно?
Последнее относилось к внутреннему убранству собора, которое Шарпу не только не показалось отвратительным, но, наоборот, восхитительным, богатым и величественным. Он смотрел на длинный неф с рядами колонн по бокам. За проходами находились ряды часовен с раскрашенными статуями, позолоченными алтарями и свечами, которые зажгли верующие.
— Они строят собор девяносто с лишним лет,— сказал лорд Памфри,— и сейчас работы приостановились из-за войны. Думаю, когда-нибудь закончат. Снимите шляпу.
Шарп сдернул шляпу.
— Вы написали сэру Томасу?
— Да.
Лорд Памфри обещал попросить разрешения оставить людей Шарпа на Исла-де-Леон и не посылать их на корабле в Лиссабон. Весь день дул южный ветер, и несколько кораблей уже отправились на север.
— Приведу их сегодня,— сказал Шарп.
— Их разместят в конюшнях и выдадут за слуг посольства. Мы пойдем к перекрестью.
— Перекрестью?
— Месту, где трансепт пересекается с нефом. Под ним находится крипта, подземная часовня.
— Где погиб Пламмер?
— Где погиб Пламмер. Вы же именно это хотели увидеть?
Дальний угол собора оставался недостроенным. Там поднималась ровная кирпичная стена, и там еще предстояло возвести святилище и главный алтарь. Место, которое лорд Памфри назвал перекрестьем, представляло собой просторное помещение с уносящимися ввысь колоннами в каждом углу. Вверху был незаконченный купол, под которым на лесах работали несколько человек. Леса поднимались вдоль колонн и разбегались мостками у основания купола. Вверху на лесах крепился самодельный подъемный кран, и двое строителей тянули груженную кирпичами деревянную платформу.
— Вы же вроде бы говорили, что они прекратили строительство,— сказал Шарп.
— Наверное, понадобился какой-то ремонт,— отмахнулся лорд Памфри.
Он провел Шарпа мимо кафедры, за которой в одну из массивных колонн была встроена арка. Ступеньки лестницы исчезали внизу.
— Капитана Пламмера убили там.— Лорд Памфри указал на ступеньки.— Должен сказать, он был отвратительным типом, так что никакого сожаления я не чувствую. Хотите спуститься?
— Конечно.
— Очень сомневаюсь, что они снова выберут то же место,— сказал его светлость.
— Зависит от того, чего они хотят.
— Что вы имеете в виду?
— Если они хотят убить нас, то выберут именно то самое место. Один раз сработало, почему бы не воспользоваться им еще раз?
Шарп спустился по лестнице и оказался в необычном помещении, круглом, с низким сводом. Алтарь находился в другом конце комнаты. Три женщины стояли на коленях перед распятием, перебирали четки и, не отрываясь, смотрели на распятого Христа. Памфри прошел на цыпочках к центру часовни и приложил палец к губам. Шарп удивился — его светлость не отличался набожностью, но тут Памфри постучал тростью о пол, и между стен зазвучало эхо.
— Не правда ли, удивительно? — спросил лорд Памфри.
— Удивительно,— отозвалось эхо.
Одна из женщин повернулась и бросила на них сердитый взгляд, но его светлость мило улыбнулся ей и ответил элегантным поклоном.
— Здесь можно петь и слышать свой собственный голос,— сказал Памфри.— Хотите попробовать?
Шарпа же больше интересовали арочные проходы. Их было пять. Средний вел в другую часовню, где горел алтарь с зажженными свечами. Остальные четыре были погружены в темноту. Стрелок осмотрел ближайшую и обнаружил, что из нее идет коридор, соединявший все часовни по периметру.
— Хитрые мерзавцы, верно? — сказал он лорду Памфри, который повсюду следовал за ним.
— Хитрые?
— Должно быть, Пламмер умер в центре большой комнаты, да?
— Определенно да, там мы нашли кровь. Если присмотритесь, увидите сами.
— А те мерзавцы, должно быть, стояли в боковых помещениях. Определить, в какой именно часовне они находятся, невозможно, потому что коридор соединяет все. Для встречи здесь есть только одна причина — убийство. Вы ведете с ними переговоры? Предложите им встретиться в другом месте и при свете дня.
— Думаю, мы не в том положении, чтобы что-то требовать. Сделка в наших интересах.
— Как скажете. О какой сумме идет речь?
— По меньшей мере о тысяче гиней. Возможно, намного большей.
— Черт возьми! — воскликнул Шарп и невесело рассмеялся.— Это научит посла аккуратней выбирать женщин.
— Генри уже заплатил триста гиней, которые потерял Пламмер, но он может себе это позволить. Человек, который похитил его жену, выплатит ему целое состояние. Только теперь это будут уже деньги правительства.
— Почему?
— Потому что, как только наши враги опубликовали письмо, дело стало политическим. Теперь речь идет не об ошибке Генри в выборе любовницы, а о политике Британии в отношении Испании. Может быть, поэтому они опубликовали письмо. Чтобы поднять цену и запустить руку в закрома его величества. Если так, то, должен сказать, ход очень ловкий.
Шарп вернулся в центральную комнату. Представил, как враги прячутся вокруг, как перемещаются по скрытым коридорам, угрожая каждые несколько секунд из нового прохода. Пламмер и его спутники были здесь как крысы в западне, не знающие, из какой дыры выскочат терьеры.
— Предположим, они действительно продадут вам письма,— сказал он.— Что помешает им сделать копии и опубликовать их снова?
— Мы потребуем гарантий. Это одно из наших обязательных условий.
— Чушь! — презрительно бросил Шарп.— Выведете переговоры не с дипломатами, а с закоренелыми шантажистами.
— Знаю, Ричард,— кивнул Памфри.— Знаю. Это не совсем то, что хотелось бы, но мы должны сделать все от нас зависящее и надеяться, что сделку будут соблюдать обе стороны.
— Хотите сказать, что просто надеетесь на лучшее?
— Это плохо?
— Милорд, в битве всегда следует ожидать худшего. Тогда вы, может быть, и будете готовы ко всему. Где женщина?
— Женщина?
— Катерина Бласкес. По-моему, ее зовут так? Так где она?
— Понятия не имею,— холодно ответил Памфри.
— Она замешана в этом? — спросил Шарп.— Тоже хочет денег?
— Но ведь письма украли у нее!
— Это она так говорит.
— Вы чересчур недоверчивы, Ричард.
Шарп не ответил. Ему не нравилось, как Памфри произносит его имя. В этом было что-то даже большее, чем простая фамильярность. Оно звучало как кличка некоего домашнего любимца, ценного, конечно, но стоящего ступенью ниже. Лорд вел себя, как всегда, снисходительно и неестественно. Его светлость любил производить впечатление легкости, хрупкости и фривольности, однако Шарп знал, что в ухоженной голове скрывается блестящий ум. В мире интриг и тайн лорд Памфри чувствовал себя как дома и хорошо знал, какие скрытые мотивы движут людьми.
