— Верхам мы клялись! Что было нам делать, если "коммунистический указующий перст" имел всего две позиции: "вверх" и "горизонтально"? Воевать — "клянёмся", глотки рвать взаимно и без соображения — "клянёмся!" По нужде, по призыву, но не "от сердца" мы и клялись. Когда-то — "богу небесному", потом — земным. Какая разница? Главное — это сам процесс "дачи клятвы". Но прошло семьдесят лет и за столь долгое время коммунистический указующий перст устал и повис… Утомился и обессилел и это благо! А то бы и до сего времени смотрели бы на него!
— Нет клятвы — нечего и "преступать". Ваш бог знал, что говорил: "не клянитесь вовсе". Так нет, вас, глупых, клятвами, как кровью, вязали. Основа в другом: те, кто вас призывал "клясться на верность", сами в такие глупости не верили. Как ты думаешь, "каг'тавенький" почему царя убил?
— Ну… "мстил царизму"… хрен его знает, чем ему, уроду, беспомощный и без власти царь помешал!
— Всё проще: убивая царя, он освобождал всех, кто когда-то царю присягал. Нет царя — нет и присяги. Верный способ освободиться от клятвы — избавиться от того, кому клялся. Те, кто других тащит под клятвы, должны об этом помнить.
— А как быть с "присягой"?
— Один чёрт! Та же клятва, только "военизированная".
Очень может быть, что бес во мне был всегда, но сидел до поры тихо и никак не проявлялся. "Держал язык за зубами", "не портил общую картину" жизни до момента, когда потребовался документ стоимостью в сотни единиц иностранной валюты.
"это было недавно,
это было давно!"
Сколько из сказанного совместно с бесом, есть истина?
— Дипломаты условились словами скрывать правду и намерения своих хозяев. Дипломаты всегда врали, когда говорили, что все их "действия направлены на благо страны их пославшей". Такое говорилось для тех, кто в дипломатии ничего не смыслил. Говорить правду — особый дар, и таким даром наделены единицы. По слухам "правду рубящие" единицы проживают в иных странах. Каков процент людей "правду говорящих" среди вас — не знает Главное Статистическое управление. Всё, что вами записывается на бумагу, называется "документом". Документы могут быть как настоящие, так и фальшивые, правдивые и ложные.
— Какими будем пользоваться?
— "Лживыми", разумеется! Собственного изготовления. От "А" до "Я" фальшивыми. Непроверенными. Они интереснее.
— Дорогой компаньон, в Евангелии и о тебе сказано… Ага, у Матфея… Как ухитрился в тогдашние СМИ попасть? Гордись!
— Что вычитал?
— Послушай:
8. 28: И когда Он прибыл на другой берег в страну Гергесинскую, Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов*, весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем.
29. И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, сын Божий? пришел ты сюда прежде времени мучить нас.
30. Вдали же от них паслось большое стадо свиней.
31. И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней.
32. И Он сказал им: идите. И они, выйдя, пошли в стадо свиное. И вот всё стадо свиней бросилось с крутизны в море и погибло в воде.
— Как надо понимать "погибло в воде"? Получается, что и вы можете быть ликвидированы? уничтожимы!? Если так, то почему "мессия" всех вас того… не ликвидировал разом, а утопил только ту "свинскую" партию? "Под руку" подвернулись? Как бы прекрасно зажили люди без вас! Без ваших "бесовских искушений и совращений" в мире такая бы благодать разлилась!
— Экстраполяция. Хотя, что говорю: "экстраполяция" для тебя — в разряде матерных слов! Пустой звук!
— Не выпендривайся! Просвети! Не затем во мне сидишь, чтобы бить тяжёлыми словами пор моему слабому образованию!
— Экстраполяция — перенос чего угодно с одного места на другое. Евангелист и применил экстраполяцию: вы смертны? Смертны, вот он вашу, человечью смертность применил к бесам. Можем мы умереть, или такое с нами проделать невозможно — о таком "евангелист" не подумал.
— Ты, случаем, не принимал участие в том деле?
— В глупых сказках никогда не участвовал.
— Почему "глупых"?
— В "писании" нет ни единого слова об утопленных братьях моих.
— Понятный хрен: вы невидимы, сосчитать вас невозможно! Но кому-то известно ваше общее число? У вас "перепись населения" когда-то бывала? хотя бы раз? А если так, то о чём речь вести? Если "вслепую" верить Матфею, то в двух бесноватых пребывало полчище бесов. Как столько бесов в "бесноватых" помещалось — ясности "святое писание" не даёт, но думаю, что там было не свободнее, чем московская квартира с гастарбайтерами. И чем бесноватые питались, если их все боялись? Кто им корм давал?
— Заявляю авторитетно: более одного из наших в вашу плоть никогда не вселялось по причине: мы больше вас ненавидим тесноту! И чтобы нам, бесам, не вступать в противоречия меж собой, пребывая в одном "помещении"! Ведь мы такие же, как и вы! Пожалуй, мы большие индивидуалисты, чем вы! К примеру: я хочу внушить тебе что-то своё, а другой, проживающий рядом, может не согласиться! Вот и "межконфессиональный" конфликт налицо! Бесы из писания — дураки: чего было проситься в свиней? Ай, не знали, что их утопить собираются? Да и к тому: сколько сил люди потратили, чтобы вырастить стадо свиней, а тут кто-то одним желанием губит плоды трудов их!
— Как тогда понимать "писание"?
— Как хочешь.
Трудно соглашаться с бесом, но куда от бесовской логики деться!? Что думать о "писании"? "фальшак"? Сказка? Но почему в неё верят? И я любил долгое время "фальшивки", и свою любовь к ним ничем объяснить не могу.
Бес — гениальный малый, но и ему до гениальности "Первого канала общественного телевиденья" долго плыть. Удивительное в "товарище" вот что: его нашептывания о предстоящих событиях всегда сбываются на девяносто и три десятых процента! Случался и больший процент точности в прогнозах, а иногда он опережал ОРТ и на "полкорпуса"! Когда такое случалось, то начинал думать: "а не работает эта подлюка и на них!? Откуда у него такая точность в прогнозах? Почему часто обходит всех "полиглотов" на целый круп? Не двойной ли агент"!? — так во мне полыхала ревность!
Глава 16.
Прогулка по местам "вечного покоя".
— Кто сказал, что ваши места погребения — "места печали"? Ошибка: более весёлого места, чем места "складирования отработанных тел"
и сыскать трудно! — такими словами и непонятно с чего, без причины, как-то однажды бес принялся меня "заводить". "Искушать", то есть. Он хорошо изучил меня, лучше, чем я — его. Его вообще не понимаю, поэтому ещё ни разу не "выиграл" в споре с ним.
— Каждый из вас мечтает иметь над своими костями плиту из чёрного камня с датами "прибыл/убыл". Похоже на отметку в командировочном удостоверении.
— Ничего удивительного! Когда вижу на траурной" плите начальную и конечную точки жития, то начинаю подсчитывать итог:
"ага, понятно! Столько-то прожил, вроде бы маловато отпущено! А этот чуть ли не девяносто дотянул! Достаточно, хватит, сколько можно жить!"
— Если в древние времена усопших устраивала лирическая надпись "спи, дорогой товарищ", то в настоящее время в вопросе увековечивания вы подошли к прогрессу и на гранитных плитах стали изображать лики усопших с вопиющим обманом: на каменных портретах мастера могильной живописи изображают усопших не такими, какими выглядели на момент расставания с жизнью, а лучше!
— Интересно рассуждаешь! Если бы на памятных плитах усопших изображали такими, какими они покидали видимый мир, то на местах "вечного упокоения" был бы иной "вернисаж". Понять не могу: почему никто не хочет изображать мёртвых такими, какими ушли из жизни!?
— Чего непонятно? "Не модно!" В самом деле, какие чувства и эмоции и симпатии у живых зрителей лик старого, основательно изношенного, со следами врождённых и приобретённых пороков? Возрастом за восемьдесят? Изобрази портрет такого усопшего, так ты первый заявишь: "чего грустить? Пожил своё!"
Портреты на могильных плитах так художественны и впечатляют, что, глядя на такой страх в сердце
такой, страх в сердце входит! Того и гляди, что усопший вот-вот глазом подмигнёт и скажет:
— "Заходи! "За жизнь" поговорим!" — а какие разговоры о тутошней жизни вести ТАМ?
— "Спасибо… подожду… позже…" — так и случаются "акты вандализма" на ваших кладбищах.
— Только по этой причине? Зависть?
— И такое бывает. Ну, как же! Представь бедное, до уныния, кладбище с простыми, до убогости, "опознавательными знаками-крестами". И вдруг кто-то один среди общего кладбищенского убожества (скромности) "вырывается вперёд" и ставит шикарный памятник родичу. Что остаётся думать большей части "поминателей усопших"? Кои не могут последовать за богатым? Завидуют:
— "Надо ж такой памятник отгрохать! Каких денег стоит!" — вот, она причина. "Не выпячивайся" в жизни, а после отбытия "туда" — особенно! На Арлингтонском кладбище все памятники одинаковые, каждому убитому — простой камень. Один не больше другого. Кого там "вандалить", когда все одинаковые?
