— Фолльт, не тормози!
Но он ее не слышал — в ушах стоял шум. И сердце, кажется, застыло вместе с ним.
Она была живой. Такой светлой, прекрасной и смотрящей на него такими же светящимися глазами. Триста пошла к нему первой, под конец перейдя на бег и запрыгнув сходу. Весь воздух вырвался из легких. Рэйнер судорожно прижимал ее к себе, не веря, что это взаправду. Только недовольные возгласы профессора не давали усомниться в том, что он не сошел с ума.
— Это ты? Ты?! — сжимая девичью спину, судорожно выдыхал он.
— Я! — быстро закивала Триста, улыбаясь широко и счастливо.
Рэйнер опустил ее на ноги, провел ладонями по волосам и смотрел, цепляясь за каждый миллиметр увиденного. Что он должен сказать? Что так давно хотел вновь заглянуть к эти невыносимо-прекрасные глаза? Что так соскучился по улыбке? Что рад, безумно рад видеть ее целой и невредимой? Что…
Триста потянулась и коснулась губ. Ошеломляюще. Волшебно. Рэйнер не помнил, когда в последний раз был настолько счастлив и сбит с толку одновременно.
— Да что здесь творится?! — негодовал профессор тин Вуфль, топнув ногой. — По красному штрафу! Обоим!
Она чуть отстранилась, сдерживая его напор, и рассмеялась прямо в губы:
— Проклятье. У меня ведь нет душ.
— Я одолжу, — усмехнулся Рэйнер и прижал еще ближе.
Эпилог
Высокая трава щекотала коленки. Триста бежала через поле, сминая ее кроссовками, а где-то впереди, переливаясь под звездным небом, шумела река-граница. В окнах заброшенной мельницы горел свет. Триста без сомнений вбежала внутрь и, чмокнув в губы ожидавшего ее Рэйнера, суетливо поставила корзину на перекладину.
— Я тут вишневый пирог испекла и положила несколько груш. Они такие сладкие! Никого не угощай, лучше сам съешь. Папа еще подложил яблочное вино, но ведь с ним не пустят? Как думаешь?
Она обернулась к нему и поймала насмешливый взгляд.
— Что?
— Обо мне раньше никто так не заботился, — признался Рэйнер и, шагнув ближе, наклонился к губам. — И не сказать, что мне это не нравится.
— Еще бы, — мурлыкнула Триста, прижимаясь в сладком поцелуе. Нехотя отстранившись, прильнула к его груди и закрыла глаза. — Через неделю я уеду в Альфар, как мы будем встречаться?
Альфариец, покачиваясь, повел ее в медленном танце.
— Это пустяки. Я что-нибудь придумаю, — он погладил ее по волосам, прижимаясь к ним подбородком. — Вчера отец выяснил, что я лишился сил странника.
— Разозлился? — спросила Триста приглушенно.
— Нет. Когда узнал, для чего это было нужно.
Девушка улыбнулась и сжала футболку на его спине.
— Ты врешь.
— Может, и вру. Какая разница?
Она вдруг оказалась прижатой к стене и подняла голову, поймав потемневший взгляд. Рэйнер наклонился, вжимаясь в губы. Сильно, настойчиво, горячо.
— Ты подготовился к новому… учебному… году? — выдыхала Триста между поцелуями.
— Мгм, — промычал он, не желая прерываться.
— Ученики Твенотрии… будут в восторге… — она прижала ладонь к его губам и хитро улыбнулась. — До тех пор, пока ты не разозлишься.
Рэйнер убрал ее ладонь и улыбнулся в ответ.
— На тебе висит стратегически важная задача: не допустить того, чтобы я злился слишком часто.
— М-м… Слишком сложно.
Он вновь впился в ее губы, глуша тихий смех. Телефон тихо пиликнул.
— Не-ет… — разочарованно протянула Триста. — Так быстро?
Но протестовать смысла не было. Рэйнер и так потерял лишнее время в бесплотных попытках оставить ее губы в покое, а потому имел все шансы попасть под раздачу. Он нарисовал руну на двери и обернулся, держа в свободной руке полную корзинку.
— До встречи.
— До встречи, — эхом повторила Триста.
Портал за его спиной закрылся. Выждав несколько секунд, девушка пошла следом и открыла дверь. Длинная трава, шелестя под тихим ветром, шептала о чем-то хорошем.
