— Что ж, парень действительно способен творить чудеса, но чудеса эти социально опасны!
— Что лучше, — спросил его начальник частного детективного агентства, — сделать из него опасного преступника и сдать властям или… гм… подвергнуть физическому воздействию?
— Милый, — ответил ему Председатель, — за те деньги, что мы вам платим, вы обязаны сделать и то и другое!
Поколебавшись, бывший страж порядка кивнул.
— Сегодня? — коротко спросил его финансист тоном, не допускающим возражений.
— Сегодня! — опять утвердительно кивнул бывший сотрудник Скотланд-Ярда.
Глава 6
На конспиративной квартире Главного Разведывательного Управления царила спартанская обстановка военно-холостяцкого жилья. Если бы не железная воля Полковника и домовитость Детектива, жилище сие давно бы превратилось в загаженную берлогу, подобную клетке оказавшихся в неволе хищников. Так как Полковник запретил подчинённым выходить на улицу без веской причины, Десантник с неинтеллигентным безразличием к окружающим курил прямо на кухне. На пластиковом столе с потёками кофе, чая и кетчупа стояла стеклянная банка, наполовину наполненная вонючими окурками. Сегодня утром у него наконец закончились «наши» сигареты с хитрым ура-патриотическим названием и удушающим ароматом, сделанные в России транснациональной корпорацией. Узнав, сколько в здешних палестинах стоили «кислородные палочки» местного производства, Десантник пожадничал и вот уже полдня занимался тем, что докуривал выуживаемые из банки «бычки». Брюнет с Детективом ничего не говорили, а лишь хмуро ждали, когда проклятый жлоб доберётся до дна. Они он души надеялись, что на этом этапе жадность возьмёт своё и наконец заставит их молодого соратника бросить вредную привычку. Десантник, разумеется, заметил угрюмую реакцию своих коллег на ядрёные облака дыма, расползавшиеся по квартире, но, в своей обычной манере самоуверенного ничтожества, не только не мучался угрызениями совести, а, наоборот, подливал масла в огонь, рассказывая истории наподобие этой:
— Так вот, господа офицеры, служил я тогда срочную в Чечне, во время второго, так сказать, покорения Кавказа. Наша рота стояла в горах, на границе с грёбаной Грузией. Кстати сказать, у нас в России по-прежнему танков больше, чем у них жителей, в стране полный пафос, но гонору у них!.. Ну да ладно… В общем, на горе было пусто, холодно и сыро. Местное население дикое: ни водки, ни анаши, ни телевизора. На местных баб страшных посмотришь, так потом ихние долбанутые мужики не успокоятся, пока твои яйца на заборе не повесят! Днём скука, а ночью стрельба со всех сторон. Вертолётчики, гниды, летать к нам боялись. Соглашались только за деньги, суки дешёвые! А какие же у нас, в десантуре, деньги? Мы же не на равнине — реквизировать не хрен, блок-постов нет! Жрать приходилось то, что в лесу найдём. Про курево уж и не говорю: беда! Когда заканчивалось, приходилось по расположению ходить, собирать окурки пожирнее, да на «буржуйке» сушить. Когда же у нас заканчивались, брали банку да подавались в аул к местным. Но там тоже не густо было: ишаки ихние успевали до нас съедать!
Брюнет представил юного Десантника, отбирающего окурки у ишаков на глазах диких горцев. Его затошнило. Тот же безмятежно продолжал:
— Повезло только раз, когда пошли лагерь боевиков брать. Никаких бандитов там, конечно, уже не было. Как всегда, кто-то предупредил о нашей «секретной операции». Забрали всё, сволочи! Зато оставили груды классных «бычков»! И всё «Мальборо» да «Кэмэл»! Жировали, гниды!
По счастью, в этот момент появились Полковник с Хлорофосом. Хотя глаза последнего были открыты, он находился в состоянии транса и едва передвигался. Открывший дверь Детектив всполошился и бросился готовить постель, а потом на кухню — заваривать какие-то африканские травы. Десантник, с самого начала почему-то невзлюбивший старшего коллегу, смотрел на него с плохо скрываемым презрением и злорадством. Полковник вновь с тревогой отметил наличие сего конфликта. Он в который раз попенял себе за то, что не прислушался к своим собственным сомнениям, возникшим ещё на том этапе, когда плечистый идиот мочился на деревья, слоняясь вокруг заброшенной школы. С другой стороны, при нынешней ситуации с кадрами выбирать было не из кого. Прямо скажем, ГРУ, которое раньше могло приглашать в свои ряды сливки советской молодёжи, стремительно и неизбежно деградировало, будучи вынужденным принимать тех, кто десять лет назад не продвинулся бы дальше майорской должности в районном военкомате. Опытный разведчик с равнодушной тоской подумал о том, что такие, как Десантник, не смогут добыть не то что секрет атомной бомбы, а и прогноз погоды за прошедшую неделю. Равнодушной же его тоска была потому, что государство проигравшего пролетариата и хамского капитализма по каким-то неизвестным ему причинам решило довести до ручки учителей, врачей и военных. Это отбивало даже у малочисленных оставшихся ещё молодых патриотов всякое желание служить властям, по своим привычкам удивительно напоминавшим незабвенный Советский Союз. С тем отличием, что новоявленное российское чиновничество было гораздо более многочисленным и вороватым. В очередной раз вздохнув, Полковник посмотрел на Хлорофоса, потёр свои несколько выдающиеся уши и вернулся к руководству операцией. Его проницательные голубые глаза встретились с сочувственным взглядом Брюнета. Вздохнув, начальник экспедиции попросил его:
— Слушай, съезди к технарям в миссии да прояви плёнку! Думаю, ничего не получилось, но всё равно попробуй! Помнишь Аналитика?
Тут Полковник поделился с сослуживцем деталями увиденного в устричном баре и своей интригующей теорией по поводу личности белокурой богини. Перед тем как уйти выполнять поручение, Брюнет вспомнил о важном деле:
— Товарищ Полковник, тут опять звонил этот писклявый. Встречу с ним и Учёным назначили на сегодняшний вечер, в парке неподалёку.
— Да? — оживился шеф. — Ладно! Тогда иди побыстрее! На встречу пойдём вместе! А вы, — обратился он к Десантнику и Детективу, вышедшему из кухни с чашкой своего варева для Хлорофоса, — будете рядом для последующего сопровождения. Вы, Десантник, на машине, а вы, Детектив, пешком, на случай если они пойдут в метро.
Те согласно кивнули. Десантник отправился выуживать окурок из жестянки. Увидев, что он делает, Полковник быстро подошёл, молча отобрал банку, с брезгливой гримасой вывалил её содержимое в унитаз и попробовал смыть зловонную кучу. Окурки отказывались тонуть и весело всплывали обратно. Брюнет ехидно прокомментировал:
— Ну, теперь-то, Коля, тебе их будет трудновато раскуривать!
Десантник хмуро смотрел на утраченное в унитазе сокровище и играл желваками. С кровати, где до этого в беззвучной прострации лежал Хлорофос, раздался приступ кашля, за которым последовал такой махровый мат, что у Полковника мелькнула тревожная мысль о соседях. Закончив материться, Хлорофос пошёл умываться. Выглядел он абсолютно здоровым и бодрым.
— Надо же, — удивился Брюнет, — помогло! Ну, ты даешь, Пророк!
Детектив скромно улыбался.
* * *
Когда обладатель писклявого голоса позвонил в очередной раз, он вежливо, но твёрдо отказался прийти со своим другом Учёным в офис детективного агентства, обеспечивавшего прикрытие деятельности российской военной разведки в Лондоне. Вместо этого он предложил встретиться в одном из небольших парков в центре мегаполиса. Это был скорее сквер — из тех, где двести лет назад гуляли козы и овцы, а сейчас — вышедшие пообедать бутербродом и сигаретой офисные работники и продавцы близлежащих магазинов. В срочном порядке к месту предстоящего свидания с носителем ценной научной информации выдвинулись Детектив и Десантник с Хлорофосом. Пожилой мулат выдавал себя за бездомного бродягу, решившего расслабиться на тёплой изумрудной траве. Двум же недолюбливавшим друг друта оперативникам было приказано наблюдать за площадью из фургона с опознавательными знаками газовой компании. Они были готовы проследовать за доходягой и его писклявым кастратом-приятелем в случае, если бы те передвигались на автомобиле. Помимо этого, им поручили записать задушевный разговор в парке с помощью дистанционного микрофона. Десантник в свойственной ему манере просто-таки подпрыгивал от желания сделать что-нибудь лихое и одновременно шпионское. Он по-прежнему не понимал, что эти два определения сочетались примерно так же, как «мужественный» и, скажем, «беременный». После короткого ожидания, в переносной радиостанции рядом с сиденьем раздались два щелчка: Полковник предупреждал о приближении Учёного и его приятеля. Хлорофос напрягся и произнёс:
— Коля, по-моему, началось!
Десантник поспешно полез в заднюю часть фургона обеспечивать техническую сторону записи предстоявшей беседы. Хлорофос отвечал за правильное позиционирование микрофона и с любопытством ждал появления объектов наблюдения. Через минуту к лавочке, на которой сидели Полковник и Брюнет, приблизился худой парень в мятом пиджаке и коротковатых брюках. Он двигался походкой застенчивого страуса и каждые несколько секунд оглядывался — как будто скрывался от правосудия или ждал неожиданного нападения прямо здесь, посреди людного сквера в центре Лондона. Он был один.
