Я оставил Виталика в душевой, а сам направился к своим парням. Мысли в голове завертелись нехорошие.
Из зала в коридор доносилось раскатистое эхо от ударов. На слух я определил, что работали двое: Вова и, скорее всего, Рикки – удары быстрые, но не такие сильные.
Когда я вошёл в зал, увидел, что был прав: Вова и Рикки отрабатывали удары руками и ногами по столбам, обмотанным несколькими слоями жёсткой верёвки, а Саша в это время качал пресс на шведской стенке.
– Так, бойцы, – я захлопал в ладоши, – огнестрел у всех с собой?
– Так точно, – ответил Владимир.
– Мой «бердыш» всегда со мной, – сказал Рикки.
На него пришлось внимательно посмотреть, новичок сник, исправился:
– Так точно, товарищ командир.
– Тогда сейчас проверим, как вы стреляете, а потом… Саша, когда Викинг полностью восстановится?
– Обещал через два дня прийти, – ответил он.
– Отлично, тогда через два дня собираемся здесь всей группой и знакомимся.
– Посвящение будет, товарищ капитан? – спросил Вова.
– Да у нас никого специально не посвящают. Ну можно что-нибудь придумать, если хотите.
– Традицию придумать? – спросил Заторный.
– Разберёмся, – ответил я, – а сейчас в тир.
Стреляли новички отлично – как из личного оружия, так и из того, которое в Спортзале хранилось. Мне даже пришлось взять казённую тэтэшку и продемонстрировать своё мастерство. Я легко положил пару пуль в десятку. А потом, уж из своего стечкина показал, как можно, уходя с линии атаки броском-переворотом, одновременно выхватить пистолет, положить пулю в голову ростовой мишени. С пятнадцати метров. Ничего сложного: мишень стоит неподвижно, магической защиты на ней нет, но молодежь оценила. Рикки заявил, что обязательно научится этому приёму, Вова тоже одобрительно закивал, один Заторный хитро и самодовольно лыбился, правда, в сторону. Я пообещал, что обучу любого желающего всем необходимым приёмам, да и не только я – каждый в группе будет знать и по возможности уметь то, что знает и умеет другой. С этими словами я объявил тренировку законченной и отправил всех в душ.
* * *
Возвращаясь домой, я обратил внимание на яркие звёзды над головой. Когда я в последний раз смотрел на звёзды? Наверное, перед бунтом, нет, перед Проколом, когда священника сопровождал в Антрацит. Воздух был морозный и, казалось, звенел от своей чистоты и свежести. Хотя погода была не такая уж холодная – градусов пять, не больше, ниже нуля, естественно. Не такой уж сильный мороз. Я откинул капюшон куртки, чтоб не мешал смотреть. Небо было глубокого синего цвета, из-за взошедшей луны, из-за неё же на небосводе горели только самые яркие и большие звёзды, которые, переливаясь яркими цветами, разбрасывали от себя толстые лучи. На улице было тихо, людей почти не было видно. Мне стало спокойно и весело, в таком настроении я и пришёл домой.
Дверь в квартиру была не заперта – дурацкая Ликина привычка.
– Привет, – крикнул я, как обычно, из прихожей.
– Привет, братик, – ответила сестра.
Я разделся, прошёл на кухню, там сидела Лика и пила кофе.
– Ты в Южную Колонию собрался? – вдруг спросила она.
Сначала я впал в ступор, а потом понял: вот кретин, я же бумаги на столе оставил.
– Тебя Лена попросила?
Лика так посмотрела на меня, что в груди сердце сжалось.
– Нет, подожди…
– Витя, я понимаю…
– Ничего ты не понимаешь, – ответил я, может быть, чуть резче, чем стоило, и постарался взять себя в руки, понимая, что чувствую себя совсем не как офицер Разведки, а как несмышленый юнец, провинившийся в чём-то, – я никуда не собираюсь.
– Но ты ведь хочешь помочь Лене? А как можно помочь ей, оставаясь здесь?
– Ну при чём тут это? – Я замолчал, не зная, что сказать. Лика меня опередила:
– Витя, я все понимаю. Ты хочешь быть с Леной? Тебе нужно это… Хорошо, я переживу, я смогу быть с ней и с её дочкой.
– Да что ты такое говоришь? – перебил я Лику, встал перед ней на колени и обнял ее, сидящую, не давая встать.
– Ты только не прогоняй меня, Витя, – прошептала Лика на ухо, – только не гони, позволь быть рядом с тобой, я переживу…
– Моя родная, никуда я тебя не прогоню, никогда не брошу Ты для меня… я не могу без тебя. Ты самый дорогой мне человек. Я всё, что хочешь, для тебя сделаю, моя родная. Хочешь, я пошлю эту Лену с ее проблемами, пусть сама разбирается со своим мужем?
Лика спустилась со стула, тоже встала на колени, прижалась ко мне.
– Ну как же, он твой друг, ты должен ему помочь, – шепнула она мне.
Сквозь разорванное, разбередённое… то, чем стала на миг моя душа, пробилось холодное понимание.
– Правильно, – не своим голосом сказал я, – ведь это не просто так. Это Южная Колония, там… враг.
– Враг? – переспросила она меня.
– Так, всё, – сказал я уже обычным голосом и мотнул головой, стряхнув выступившие слёзы, – сегодня слишком хорошая ночь, чтобы грустить.
Я встал, снова превращаясь в нормального бойца.
– Одевайся, пошли погуляем, сегодня чудесная ночь. Ты не устала?
– Нет, – Лика тоже встала. – Давай. Выйдём на улицу, пройдёмся.
– Отлично, – я был доволен – на лице сестры не осталось следов грусти.
Уже утром, лёжа в кровати, я размышлял о той проблеме, которую мне предстояло решить, причем по собственной инициативе. В принципе, было понятно, что делать: сначала надо зайти к друзьям Генки, к его компаньонам, подробно расспросить, затем к родственникам других пропавших… Но я же не контрразведчик, и нечего строить из себя следователя. Напрячь нескольких толстожопых душителей кресел в Администрации (хотя туда тоже ходить не хотелось), пусть работают.
– А может, и не придется никуда ехать, – тихо размышлял я вслух, пытаясь обмануть самого себя.
– О чём ты? – спросила Лика. Она, как всегда, проснулась раньше и тихонько лежала рядом.
– Да так, ни о чём.
– Ври-ври, – ответила она, – кофе будешь?
– Лучше чай.
– Ну тогда вставай, или тебе в постель принести?
– В постель приносят кофе, а с твоим характером ты меня скорее ошпаришь, чем напоишь.
– Вот что значит понимать друг друга с полуслова, – проговорила Лика, поднимаясь.
– А ты как думала? – сказал я ей вслед, хотя она вряд ли услышала.
Я тоже встал с кровати и начал неспешно одеваться.
В плите горел уголь, чайник шипел, Лика убрала его с огня, налила в старый маленький фарфоровый чайничек кипятка с заваркой. А из него в красивые, только недавно купленные чашки с ярками цветами.
– Ваш чай, сударь, или вам больше нравится, когда вас называют господин? – пошутила Лика.
– Господ здесь нет, одни товарищи, – наигранно грубо ответил я.
– Но почему? – уже чуть серьёзнее сказала Лика. – Я бы не отказалась быть сударыней или госпожой. Мне бы пошло, правда?
– Пошло бы, наверное.
– Тогда почему? Почему твоё командование оставило этих «товарищей».
– Ой, только не поминай мое командование всуе, а то ещё беду накличешь! – попросил я.
Будто в ответ на мои слова зазвонил телефон.
Мы замерли. Наверное, я скоро стану ненавидеть этот звук. Телефон разрывался, я мельком глянул на часы, они показывали 9:21. Как раз начало рабочего дня в Администрации.
– Мне ответить? – спросила Лика.
– Не надо, я сам.
– Здорово, Витя, – раздался из трубки голос Голубева, – утро доброе. Как тебе пополнение?
– Спасибо, товарищ полковник, ребята отличные.
– Хорошо. Я слышал, ты в Южную Колонию по делам собирался?
– Не то чтобы собирался, просто у друзей есть проблемы, связанные с нашими союзниками, надо бы разобраться, – ответил я, думая про себя, кто же это в нашем Спортзале так оперативно стучит. Нет, дело это обычное и даже незазорное, сам, бывало, писал докладные, но всё-таки – кто?
– Вот по этому поводу я и хотел с тобой поговорить.
– Можете помочь, товарищ полковник?
– Капитан, ты заканчивай разговаривать, тем более по телефону. Сказано, приходи ко мне в штаб.
– Слушаюсь, – ответил я и положил трубку.
«Спокойно, Витя, – сказал я сам себе, – тебя хотят использовать, Гаврик тебя предупреждал».
– Что там? – спросила Лика.
– Приглашают в штаб, поговорить.
– Сейчас пойдёшь?
– А вот и нет. Перекушу сначала что-нибудь, ну их, этих штабных.
– Здорово, только в холодильник сходи, хорошо?
– Хорошо, – вздохнул я.
Но в штаб я всё равно постарался попасть как можно скорее.
Разговор с Голубевым был предельно прост и откровенен, мне было даже как-то непривычно:
– Поедешь с посольством в Южную Колонию.
– С группой или один? – спросил я.
– Нет, один, время пока спокойное, до зимних облав ещё далеко. Поедешь как новоявленный герой войны. А ещё тебя контрразведка затребовала, – косой взгляд, – послезавтра пойдешь к ним в крыло, возьмешь дело, кое-что они смогли найти по твоему вопросу.
– Когда отъезд?
– Через три дня.
– Это всё, никаких особых распоряжений не будет?
