43. СМЕРТЬ В БРИЕСТЕ И РОДНОЕ ЛИЦО
Улицы Бриеста... Равене казалось, что она целую вечность не видела родного города. Ее сердце щемило от воспоминаний, когда карета ехала мимо знакомых с детства кондитерских лавок, мимо булочной, куда она захаживала в детстве вместе со старой служанкой – до ноздрей Равены доносился сладкий запах сдобы. За окном кареты кричали разносчики газет, а издалека слышался гомон бриестского базара.
Когда они проезжали мимо маленькой книжной лавки, Равена осторожно посмотрела на сидящего напротив нее Мариса и спросила:
- Скажите, Марис, вы когда-нибудь бывали в книжной лавке Тристоля? Ее хозяина зовут Неемия, он из Клана Лисов.
Марис повернул голову, и Равена невольно вздохнула: как будто родные глаза отца посмотрели на нее чужим волевым взглядом. Сейчас, при свете дня, у нее не осталось сомнений: этот человек не был ее отцом, несмотря на огромное сходство. И все же они были родственниками.
Брат Гидеона де Авизо... Почему у них с отцом были разные имена? Марис говорил, что живет под именем де Фаль последние несколько десятков лет и не помнит своего настоящего имени. Значит ли это, что и де Авизо – не настоящее имя ее отца? Выходит, что так.
- Ты видела меня, - догадался Марис и подтвердил: - Да, я был там. И надеялся, что мое посещение этой лавки останется незамеченным, однако... Как будто по иронии судьбы ты появилась там именно в тот момент.
- Что вы делали там? – поинтересовалась Равена. – Я изучила очень много книг в лавке Неемии – вряд ли там есть хоть что-то о Шести Кланах, способное заинтересовать хранителя. Если, конечно, Натаниэль не ошибся, когда сказал, что хранители всегда знали больше Четырех Кланов. Может быть, как и мой отец, вы просто любите книги?
Марис ответил едва заметной усмешкой и прикрыл глаза.
- Гидеон всегда был неисправимым библиофилом. Какая-нибудь редкая книга могла заставить его проделать путь в десятки миль от дома или потратить целое состояние. Увы или к счастью, я не так романтичен по этой части, как он. Книги интересуют меня лишь с точки зрения их полезности.
Марис отвернулся к окну, будто сказал все, что хотел, однако Равена заметила, что он оставил ее вопрос без ответа.
В задумчивости она тоже посмотрела в окно. Они проезжали мимо темного переулка, где дома тесно жались друг к другу. Равена не сразу осознала: только что она видела, как кто-то в переулке, пошатнувшись, упал на вымощенный камнем проход между домами.
- Остановите карету! – крикнул человеку на козлах Марис.
Кучер остановил лошадей.
В первый момент Равена не поняла, зачем Марис попросил остановить карету, но когда, открыв дверцу, он споро выскочил на мостовую и побежал к переулку, догадалась – Марис видел то же, что и она.
Не долго думая, Равена последовала за ним. Когда она достигла переулка, Марис уже поднимался с колена.
- Посмотри, - позвал он Равену, и она приблизилась.
Марис стоял, склонив голову, и смотрел на скрюченную возле стены дома фигуру мальчика – Равена видела выглядывающие из-за предплечья Мариса ноги в рваных штанах, какие носили дети-бродяжки.
Обойдя Мариса, она ахнула и застыла, не в силах вздохнуть. Это определенно был ребенок – лет двенадцати, не больше. Она видела это по угловатой и худой фигуре, однако... Лицо мальчика было сморщенным и высохшим, как у старика.
- Он мертв, - сказал Марис.
- Клан Смерти? – прошептала Равена, в глубине души надеясь, что Марис опровергнет ее опасения.
- Все повторяется, - произнес он; его глаза, не мигая, смотрели на изуродованного страшным недугом мертвого ребенка. – Дети исхода хотят вернуть себе прежнее положение. Хотят наверстать упущенное. Для этого им нужно быстро восстановить свои духовные силы. А силы они черпают...
- Из смерти, - почти не дыша, договорила за него Равена.
- Поспешим, - решительно поворачиваясь, Марис положил ладонь на плечо Равены, мягко направляя ее обратно к карете. – Ему мы уже ничем не поможем.
Вернувшись в карету, Равена какое-то время не могла отойти от потрясения, а когда наконец смогла говорить, спросила:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Марис, вы так и не сказали мне, куда мы направляемся.
- Потерпи, - был ей ответ. – Скоро увидишь.
* * *
Выйдя из кареты, Равена с тяжелым сердцем подняла глаза. Ее родной дом ослеп – окна были наглухо заколочены досками. Крыльцо заросло травой, как и весь двор перед домом.
За то время, что Равена не была здесь, дом пришел в запустение, и от этого горло сдавливало от непрошенных слез.
- Марис, - произнесла она, - зачем вы привезли меня сюда?
Оставив ее вопрос без ответа, Марис де Фаль поднялся на крыльцо и нарисовал в воздухе перед двустворчатой дверью какой-то знак. Равена услышала, как с той стороны отодвинулся засов, а потом дверь распахнулась.
«Заперты изнутри? - удивилась Равена. – Но ведь сейчас в доме никто не живет».
Судя по заброшенности, которая царила вокруг, дом был пуст. Кухарка и старая служанка после смерти родителей Равены должны были покинуть это место – для них здесь больше не было работы. Или дом был намеренно заперт изнутри магией, чтобы сюда не проникли бродяги, промышляющие грабежом?
Следом за Марисом Равена вошла внутрь. В прихожей было темно. Марис остановился напротив лестницы, ведущей на второй этаж, но вопреки ожиданиям, подниматься наверх не стал – свернул в коридор, который, как хорошо помнила Равена, вел в сторону библиотеки.
«Как же я скучала по этим стенам», - думала Равена, с тоской касаясь взглядом лепнины под потолком, дверей, за которыми скрывались знакомые с детства комнаты, картин на стенах.
В какой-то момент она опустила глаза и тотчас удивленно широко распахнула их. Впереди из-под двери просачивался в коридор свет, и – Равена никак не могла ошибиться, - это была дверь в библиотеку.
Равена остановилась, не в силах отвести взгляда от желтой полоски света, в то время, как Марис подошел к библиотеке и, повернув дверную ручку, толкнул дверь вперед, потом повернулся к Равене и кивком головы дал понять, что она должна подойти.
Равена колебалась. В последний раз, когда она стояла здесь, возле библиотеки, за этой дверью ее поджидало зрелище, выжженное в ее памяти, словно каленым железом.
Зачем Марис привел ее сюда? Зачем вновь заставляет переживать внутри весь тот ужас?
Однако было что-то такое во взгляде Мариса – непререкаемое, подавляющее, - из-за чего Равена не смогла ослушаться.
В библиотеке горел камин, а в кресле возле стеллажей с книгами кто-то сидел.
Сердце Равены в груди заколотилось с такой силой и скоростью, что могло бы вырваться наружу.
Как часто она наблюдала со стороны за своим отцом, который в этом самом кресле сидел, склонив голову над книгами? Кажется, в детстве для нее не было привычнее картины. И в то же время ничто не умиротворяло ее больше, чем фигура родного отца в окружении книг.
Тогда, в детстве, ей казалось, что так будет всегда. Пока Гидеон де Авизо каждый день сидит в библиотеке, погрузившись в чтение, в ее жизни все останется неизменным – ничто не сможет разрушить этот маленький уютный мирок.
- Подойди, - услышала она голос Мариса.
Равена медленно направилась к креслу, пересекая библиотеку. Ей казалось, что на эти несколько шагов у нее ушла целая жизнь.
Рука сидящего в кресле человека покоилась на подлокотнике, ноги были укрыты пледом, а на коленях лежала закрытая книга.
В последний момент, Равена остановилась, не находя в себе храбрости идти дальше.
«Это не может быть отец, - говорила она себе, в глубине души боясь обмануться. – На моих глазах Амир пронзил кинжалом его сердце. На моих руках отец издал последний вздох. О чем я думаю, о небо, это невозможно!..»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Скомкав в пальцах ткань юбок, Равена сделала над собой последнее усилие и обогнула кресло.
Человек в кресле спал, уронив голову на бок. Под закрытыми глазами у него залегли густые темные тени, лицо было бескровным, как у тяжелобольного, и исхудавшим настолько, что на него было больно смотреть.
