— Твои родные молились за тебя, Сэм. Все время. Я тоже просила за тебя Бога.
Его глаза увлажнились.
— Может, тебе стоит просто молиться за мать и все? — Он сел на тахту и, подавшись вперед, обхватил руками колени. — Ты взяла на себя слишком большую ответственность, Энни. Все будут думать, что от тебя можно требовать всего, всегда и везде. Но даже Иисус не может дать людям всего, что они у Него просят. Ему приходится отказывать тысячам людей в их бесконечных просьбах. Люди считают, что у Бога можно просить все что хочешь. Каждый думает только о своих проблемах. Но в итоге нам приходится выкручиваться самим. Никто не решит наших проблем. С самого рождения мы только и делаем, что боремся с трудностями. И никто, кроме тебя самой, не может решить, как нужно жить.
После таких слов Энни опять заплакала.
— Сэм, я все понимаю. Именно поэтому я и ушла из дома. Останься я еще хоть на один день, то сдалась бы, подчинилась маминой воле и училась бы сейчас в Уэллсли, чтобы стать в будущем каким-нибудь управляющим компании или сенатором, двигать науку или участвовать в политической жизни. Тогда я воплощала бы мамины мечты, а не шла по пути, предначертанному мне свыше. — Энни поднялась с кресла, сделав при этом такое движение, как будто разорвала незримые путы. — А ведь большинство людей считают, что я совершила самую серьезную ошибку в жизни.
— Делай то, что считаешь нужным. Раз ты ушла из дома, значит, тебе есть что менять. Вернувшись сейчас туда, ты поняла бы, что там все по-прежнему. Не можешь ты изменить людей, Энни.
— Умом я все понимаю, но каждый разговор с мамой отзывается в сердце острой болью. Я прекрасно понимаю, что сейчас нахожусь там, где мне надо находиться, но это не делает меня счастливой. Не знаю, к чему я приду, иногда мне хочется убежать куда-то. И я знаю, что все равно приду к Богу. Обо всем этом я хотела сегодня сказать маме, но я была так взволнована, что она опять не поняла меня.
— Может, не очень хотела понять?
— Не могла или не захотела, какая разница?
— Большая, и ты сама знаешь это.
Энни посмотрела на него так, словно до него не дошел смысл ее слов.
— Одну из моих картин хотят выставить на продажу в престижной галерее. Это же провидение Господне.
— Сьюзен говорила мне. Замечательно! А твоя мама недовольна.
— Потому что она считает, что мой преподаватель имеет на меня какие-то виды.
— Правда? — Он удивленно приподнял брови и иронично улыбнулся. — И ты заметила это?
— Сэм, — сухо ответила она, — я прекрасно помню, как ты вел себя, когда мне было двенадцать лет.
— А я помню, как ты сходила по мне с ума. — Сэм хитро улыбнулся.
Ему очень нравилось шутить на эту тему с милой подружкой своей сестрички, потому что каждый раз Энни начинала волноваться. И каждый раз приходила в смущение от его взглядов, даже если они были вполне невинными. Малышка Энни. Все-таки он заставил трепетать ее сердечко.
— Я уже взрослая, Сэм.
— Да, много воды утекло с тех пор, как Энни Гарднер любила меня и ее любовь была безответной. Что прошло, то прошло. Только теперь я весь в твоей власти, а ты забыла обо мне и оставила меня замерзать на ступеньках своего дома.
— Ты заслужил это за все твои старые грехи.
— Я был глуп раньше. — С этими словами он придвинулся к Энни, и ее сердце екнуло. Она надеялась, что он все-таки не отважится прямо сейчас выходить за пределы дозволенного. Сейчас, когда ей так не хватает уверенности и себе. Должен же он почувствовать, что сейчас нс время. Усмешка исчезла с лица Сэма, и она поняла, что он угадал ее мысли.
— Итак, эта картина принесет тебе богатство и известность? — серьезно спросил он.
— Вряд ли я стану богатой или знаменитой.
Энни направилась на кухню, сказав только, что галерея находится неподалеку от Юнион-сквер. Когда же он попытался расспросить о картине, она довольно скупо описала ее.
В этот момент раздался звонок в дверь.
— На твое счастье кто-то пришел. Я прав, Энни? — После этой реплики ей стало понятно, что он прекрасно читает ее мысли. — Я открою.
Сэм пошел в прихожую, а Энни вынула из кухонного шкафа тарелки и стаканы. За неимением обеденного стола она поставила все это на маленький кофейный столик и по обе его стороны положила на пол подушки, чтобы создать какое-то подобие комфорта во время еды. Сэм вернулся с пакетами, наполненными всякой снедью. Не успела Энни наполнить два стакана ледяной водой, как по всей кухне распространился манящий аромат базилика и блюд итальянской кухни. Она различила запах помидоров и чеснока.
— Какой ты молодец, Сэм, что дождался меня, — призналась она.
— Путь к сердцу женщины лежит через ее желудок.
Когда они сели за столик, Сэм спросил:
— Ты позволишь мне прочитать молитву?
Она положила свои руки в его ладони и склонила голову. Он долго молчал, нежно касаясь ее пальцев, так что его волнение передалось ей.
— Господи, — произнес Сэм, — благодарю Тебя за все, что Ты послал нам. Прошу Тебя, Отец, сохрани мои помыслы в чистоте. Накажи меня, если я когда-нибудь отступлю от данного Тебе обещания. Ради Иисуса, аминь!
Он поднял голову, смущенно пожал плечами, словно оправдываясь перед Энни.
— Мне показалось, что я должен был попросить об этом Бога. В целях твоей безопасности.
Она не нашлась что ответить. Он слегка подался вперед и не сводил с нее глаз. Энни слышала биение своего сердца. Кровь прихлынула к ее щекам, и она чуть не поперхнулась.
— Главное — выполнять свои обещания, Сэм.
— Я пытаюсь, — совсем тихо ответил он.
— Если ты отпустишь мои руки, я смогу поухаживать за тобой и положить что-нибудь на твою тарелку.
— Боже, как я глуп. Устраивайся, пожалуйста, поудобней, я буду подавать тебе еду и ухаживать за тобой.
— Но не всю свою жизнь.
Он осторожно отпустил ее руки.
Энни все было приятно: и еда, и его общество. Именно этого она и хотела. Сэм рассказывал о своих планах на следующую неделю, и она повеселела и успокоилась.
— А я теперь стал завсегдатаем на распродажах, — пошутил Сэм. — И моя квартира превратилась в подобие склада. Кругом валяется разный хлам, и все это для сада Лиоты. Прости. Для меня — хлам, а для тебя — сокровища. Теперь ты станешь обладательницей такого богатства, как колеса от телег, вантузы, мойка для банок и вдобавок ко всему шары для боулинга. И всем этим ты с гордостью пополнишь свою коллекцию. И если мои приобретения покажутся тебе обыкновенными, в следующий раз я постараюсь отыскать что-нибудь особенное. А пока все это лежит в моей машине, там же, где и маленький ежик. Ведь я не мог обойти вниманием малыша.
— Ежик? — удивилась Энни и, рассмеявшись, направилась с тарелками на кухню.
— Ну, конечно. — Сэм поднялся и пошел следом за ней. — Такой маленький металлический франт со щеткой на спинке. Ты можешь поставить его на заднее крыльцо, чтобы счищать грязь с ботинок, перед тем как войти в дом. Раньше, конечно, у него было более достойное применение. До того, как его понизили в должности, он, как минимум, управлял компанией и знал толк в своем деле. А еще я присмотрел для тебя яхточку. Всего за десять баксов. В днище у нее такая дыра, что акула пролезет.
Он подхватил кухонное полотенце:
— Ты моешь, я вытираю.
— Я потом помою посуду. — Она отобрала у него полотенце и положила на стол. — Пожалуйста, пока не покупай ничего. Лучше сначала придумай, как разместить то, что купил. И сколько я должна тебе за все это? Он медленно провел пальцем по своей щеке.
— Вот ты как! — Энни поняла, на что он намекает, и хотела ущипнуть его за руку.
— Всего-то один маленький поцелуй. — С гримасой удивления он увернулся.
— Ну хорошо, — согласилась она, встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Сэм обнял Энни за талию. Ее руки оказались у него на груди, и она ощутила, как бьется его сердце.
— Сэм. — Волнуясь, Энни попыталась высвободиться из объятий, но он крепко держал ее, не отрывая от нее своего глубокого взгляда.
— Не надо меня бояться, Энни. Клянусь, я не играю твоими чувствами.
— Я тебя вовсе не боюсь.
Нежно дотронувшись до лица Энни, он склонился ниже, чтобы поцеловать ее.
— Ты боишься чего-то. Что я тебя поцелую?
Его поцелуй был таким нежным, почти неощутимым, и он так выразительно произнес ее имя.
— О, Энни!
Она почувствовала, как он погладил ее волосы, потом коснулся руками спины, все ближе и ближе притягивая ее на небезопасное расстояние… расстояние, на котором она уже не сможет ему отказать.
— Сэм, остановись. — Она вся дрожала.
— Я люблю тебя.
— Если любишь, остановись.
— Энни…
С трудом ей все-таки удалось остановить его порыв. Отступив на мгновение назад, он вновь привлек ее к себе. И теперь всматривался в ее лицо, крепко держа руками ее голову.
