Рейтинговые книги
Читем онлайн Тетради для внуков - Михаил Байтальский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 162

Вот и сбылась мечта! Ты вновь на руднике, но тех, кого ты искал, нет. И не увидишь их никогда. А новых людей – сотни и тысячи. Жадно присматриваешься к новичкам, расспрашиваешь их – за что теперь сажают, какие сроки дают, что слыхать на воле. Да ничего нового, все тех же щей, но пожиже влей. Сроки дают добрые: десять и пятнадцать. КРТД уже не осталось, появилась новая контрреволюция: шпионы, террористы, пособники Запада. А на воле что слыхать? Да ничего не слыхать. Не слышно на воле ни звука, ни голоса.

Быстротечно воркутинское лето. Тундра спешно зеленеет, потом буреет, затем разом покрывается белым смертным покровом. Птице надо успеть вывести своих птенцов, научить их летать и потянуться с ними на юг. Морошке надо успеть зацвести, завязаться и принести свою водянистую ягоду. Она полезна цинготникам. В столовой поили настоем из хвои, а тех, у кого уже стали выпадать зубы, водили в тундру питаться морошкой. Цингой болели почти все заключенные, кроме самых свежепосаженных. Я сам выплюнул несколько своих зубов, застрявших в липком хлебе.

Над тундрой застряли тучи комаров. Земля дымилась. Казалось, и она спешит понежиться под незакатным солнцем. Она дышала быстро и сильно. Каждый ее клочок зыбился и волновался, не было сухого местечка, незаметные глазу ручейки текли между сырых и неверных кочек. Камни попадались лишь на берегах рек.

Все, чем укреплены сейчас мостовые и тротуары заполярного города Воркуты, вырвано нами из-под земли, из-под этих непролазных болот. Под ними были шахты, а наверху, вдоль проложенных нами же дорог, густо-густо, от самого Котласа до Ледовитого океана, стояли тысячеверстой цепочкой лагерные вышки, словно высокие вехи, указывающие путь к счастливой, изобильной жизни, как ее представляли себе люди Сталина.

Из моих старых друзей уцелел Аркаша – он не поддерживал дружбы ни с одним политическим, кроме меня. Может, это его и спасло. Доносчиком он, безусловно, не был. Работал он теперь прорабом на руднике. Гриша Баглюк, Матвей Каменецкий, Сема Липензон, Максимчик, Ваня Дейнека – все лежали в тундре. Пытаясь, как было принято у Сталина, сочетать устрашение с сокрытием фактов, начальство перечислило в развешанном по баракам приказе едва десятую часть своих жертв. Указывалось, что они расстреляны за контрреволюционный саботаж. Тут же, вперемежку с их фамилиями, назывались имена уголовников, осужденных за побеги и совершенные в лагере убийства. В их числе был один знакомый мне рецидивист – вор и убийца. Однажды, будучи трезвым, он излагал мне свои мысли о свободе. В списке он фигурировал рядом с Баглюком.

А жизнь продолжалась, тундра цвела, бурела и покрывалась снежным саваном. И заключенные рыли котлованы в оползающей под лопатами глине, а когда глина, замерзнув, становилась тверже камня, долбили ее ломами. Аммонал еще не применяли. Чтобы отколоть с кулак грунта, ты должен был долбить ломом десять раз. Воркута росла и ширилась. Бараков становилось все больше. Вместо сплошных нар кое-где строили вагонку. Всюду развесили репродукторы, и мы слушали про родную широкую страну, как много в ней лесов, полей и рек. Реки-матушки, как Волга, мать родная. Реки-батюшки, подобные батюшке Тихому Дону. И соединяющие их каналы, созданные трудом таких человеческих масс, какие не снились ни одному египетскому фараону. Не снилась фараонам и система перевоспитания посредством штрафного пайка. Когда евреям, которых Моисей вел по пустыне, надоели скитания, голод и жажда, они потребовали возвращения в Египет. И сказал им Моисей: "Вы, рабы, вы хотите назад к горшкам с мясом?"

Тем, кто в Воркуте имел мясной горшок, лагеря и ныне не кажутся злом. А Воркута вовсе не была ни самым голодным, ни самым суровым из лагерей. Она заслуживает памяти именно такая, как была, – обычный средний лагерь, с бодрящим климатом, на одной из многих рек.

… Кипит пурга. Предмайский приступВсех злей – но вот зима прошла.Темнея, на снегу искристомКругом разлились зеркала.В них на свою красу глядитсяНезаходящая заря…Но зону облетает птица,Подруге тихо говоря:– А мы не сбились? НовоселыЗдесь жили прошлою весной.Один, такой большой, веселый,Всегда здоровался со мной.Все опустело в эту зиму.Гляди, палатки снесены!…И птицы пролетают мимо,Пугаясь странной тишины…

30. Разные категории преступников

Благоустройство Воркуты началось с колючей проволоки. Оно задержалось по вине одного злоумышленника, утопившего в реке баржу с колючкой. Правда, выписали новую баржу, но год был потерян.

Вместе с проволокой утонула и соль. Злодей не сообразил, что нас (и его, как лагерника, тоже) будут по его вине всю зиму кормить несоленой баландой. С новой навигацией суп посолили, а зону огородили. Все пошло по-новому. Увеличили штат вохровцев. В бараках стали устраивать обыски по образцу столичных Бутырок. Однако, мы успевали выбросить свои бритвы в снег, а потом находили их. И в отличие от Бутырок сделать бритву здесь не стоило большого труда – наши кузнецы отлично ковали их, и притом из лучшей в мире стали, из шведских шарикоподшипников фирмы СКФ. Мы обрабатывали поковки на наждаке, а мастера делали вид, будто не замечают – мастерами работали заключенные инженеры.

Геолого-разведывательные партии тоже состояли из заключенных. Как бы далеко ни забралась экспедиция, никто из политических не убежит. Это наши начальники понимали.

Медленно проползла зима, следом пробежало лето. И еще зима наступила: каждый день похож на другой, и не припомнить, чем отличался вчерашний от прошлогоднего. Придешь с работы – спешишь поесть и взобраться на свои нары. Там единственное место, где можно читать, мечтать, а главное – забыться. Забыться – самое сильное из желаний лагерника.

Мама писала мне и слала посылки – и не мне одному – моя старшая сестра тоже оказалась в лагере. Мама сама не ела масла.

И от детей пришла весточка. Не письмо, а одна лишь фотография, оба вместе. И надпись: "Папе". Придет день, и твоя душа сумеет отдать аккумулированное в ней человеческое тепло, как вышло наружу над Воркутой-рекой аккумулированное в земле тепло Солнца.

Конец срока переносить тяжелей, чем начало. Считаешь уже не сутки, а дни и ночи. Вчера день был короток, а сегодня – очень длинен.

Приближается конец срока пятигодичникам, арестованным в 1935-м, в том числе и Аркадию. По опыту немногочисленных трехгодичников мы знали, что такое "довесок", как это звалось в лагере. За два-три дня до окончания срока тебя вызывают в управление лагеря и показывают выписку из постановления Особого совещания: снова пять лет. Без допроса, без суда, без бюрократизма. Выписка, напечатанная на машинке, через копирку, как и та, которую я впервые подписал в Бутырках, представляла собой клочок бумаги шириной в пять-шесть сантиметров. Фамилия и количество лет проставлялись чернилами. На обороте, под машинописной строкой "С выпиской ознакомился" шла строка точек. Тут ты должен был расписаться. Пять или десять лет жизни отнимались этой несложной бумажкой. "Ознакомиться" предлагали непременно в самые последние дни заключения – в том самом стиле, в каком Гришу Баглюка арестовали, дав ему два часа свободы. Ему ведь тоже дали такой довесок, втрое тяжелее самого каравая.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 65 66 67 68 69 70 71 72 73 ... 162
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тетради для внуков - Михаил Байтальский бесплатно.
Похожие на Тетради для внуков - Михаил Байтальский книги

Оставить комментарий