Мизгирь зловещий, лютый и нетленный, Без устали и сна плетет тугую сеть. Пленяет жертвы в кокон эфемерный, Лелея грезы все живое в пыль стереть. Он к цели близок, как прежде никогда, И обратится в лед несчастная звезда. Вступай в последний бой, презрев знаменья, Имея даже вечность, можно не успеть. В душе пустой один лишь ноль безмерный… Шагай смелее в неизвестность — нечего жалеть! Перед тобою новый лист и перемен ветра, Будь сердцем чист и духом тверд всегда. Сожги мосты дотла и отрекись от скверны, В игру включись, чтоб ради жизни умереть. Испей Грааль до дна, отведай яд холерный, Как феникс возродись, чтоб ввысь взлететь. Жезл Велеса отправив вспять, сомкни года, К началу возвратись, возможно, навсегда…
В конце вместо подписи глубокомысленная, но бессодержательная фраза: «Не скучай…» Лучше бы не читал эту бредятину. Паук безумный… Грааль с ядом… Ледяная звезда… Бред… Как это вообще сюда попало?
Определенно можно сказать лишь то, что проблемы с пониманием текста явно прослеживались. Либо из-за неточности моего перевода. Либо человек, который это так старательно накарябал, нес какую-то бессмыслицу. Причем до знакомства с Химерой второй вариант был бы основным. Но в силу нередкого возникновения невероятных событий в последнее время, сейчас он даже не рассматривался. Ладно, позднее еще раз прочту. А пока не буду терять времени. Горячий душ — и в путь…
* * *
Я подошел к отполированной до блеска стойке ресепшена. На ней слева стояли вазы с букетами живых красных роз, а справа лежала пачка свежей прессы.
— Доброе утро, мадемуазель, — поприветствовал я администраторшу, бейджик на груди которой гласил: «Ребекка Темпье».
— Мадам… — поправила девушка. — Доброе утро, месье Ветров! Могу ли я вам чем-то помочь?
Какой качественный сервис! Клиентов в лицо помнят… Сразу видно, что отель не российский.
— Пожалуй, да. Мадам Темпье, у меня к вам несколько вопросов.
— Слушаю вас.
— Посмотрите, пожалуйста, зарегистрировалась ли Елена Селезнева? У нас один номер на двоих.
— Секундочку… — сказала девушка, опустив на кончик носа оправу очков и застучав по клавиатуре. — Мадам Селезнева регистрацию в отеле еще не прошла, — продолжила она через полминуты.
— Хорошо… А можно узнать: кто-нибудь был вчера или сегодня утром у меня в гостях?
Девушка вновь уткнулась глазами в экран монитора.
— К сожалению, у меня нет информации о гостевых визитах к вам.
— Ясно… Кто-то еще мог ко мне зайти? Обслуживающий персонал? — предположил я, нервно перестукивая пальцами по стойке.
— Исключено. Уборка заселенных номеров горничными строго после двенадцати. Никаких ремонтных работ в вашем номере не проводили, я все проверила. Разрешите уточнить. У вас что-то пропало, месье Ветров? Мы очень дорожим своей репутацией…
— Лучше бы пропало… — прошептал я едва слышно и громко добавил: — Скорее уж нашлось… В номере я обнаружил записку от неизвестного адресата. А я любопытный по своей натуре человек. Хочу узнать, кто бы это мог быть.
— Могу лишь предположить… Возможно, у вас в гостях был ваш друг. Некий Семен Варламов. Он вчера заселился в отель, на тот же этаж, что и вы. Номер четыреста семь. Спросите у него, — посоветовала девушка и в ее глазах заплясали веселые искорки.
— Кто? Я в первый раз о нем слышу…
— Вы вчера приехали из аэропорта вместе с ним на трансфертном автобусе. Вас двоих было трудно не запомнить… — промолвила Ребекка и тут же осеклась, словно наговорила лишнего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И почему вы нас запомнили? — с удивлением спросил я. Ведь я приехал в отель на такси, и притом один. В этом я был уверен на все сто. Поэтому ее слова меня немного насторожили…
— Я не могу с вами об этом говорить. Это непрофессионально…
— Не волнуйтесь. Я не побегу жаловаться вашему руководству, — как можно убедительнее произнес я.
— Хорошо… Такие гости бывают у нас в отеле нечасто. Вчера вы не вошли, а почти ввалились в фойе. Пьяные русские, бормочущие только на ломаном английском и объясняющиеся в основном жестами. Как у вас бы в России сказали: «вы были в поленья». Игры со швейцаром. Гонки за чемоданами и обвинения тех, кто вам помогает, в воровстве. Ужас… Мы хотели уже вызвать полицию. Вас спасла одна постоялица отеля, владеющая русским. Она внесла ясность.
— Да уж… Какая хорошая женщина попалась…
— Кстати, вы меня очень удивили, когда сегодня заговорили на французском. Почему вы не сделали этого вчера?
Черт! Почему люди рассказывают мне о событиях, которых я не помню? Все опять, как всегда… Мрак. Определенно с галлюцинациями нужно что-то делать… Что это было? До белочки напился? Получается, что не только казнь, но и поездка на такси — бред моего больного воображения.
— Вы ошиблись, наверное, — возразил я, оставляя без ответа ее последний вопрос. — Я приехал вчера на такси и не знаком с тем человеком. К тому же совершенно этого не помню… Ни вас, ни разговоров…
— Нет ничего удивительного в том, что вы не помните. Простите за прямоту, месье, — отозвалась она, принимая невинный вид. — Больше не буду вас отвлекать глупыми предположениями. Может, сделать запрос в службу безопасности? Они предоставят вам видеозаписи с камер наблюдения на этаже. Не желаете подождать в холле? Я могу распорядиться, чтобы вам принесли кофе и горячие круассаны. Это займет не более пятнадцати минут.
— Спасибо, но у меня нет столько времени. Я посмотрю позже, когда вернусь.
— Как вам будет угодно.
— Большое спасибо! — поблагодарил я Ребекку и отправился на Эйфелеву башню.
— Всегда рада вам помочь, месье Ветров!
* * *
Я брел по велосипедной дорожке на авеню Нью-Йорк. Вдоль живописной набережной Сены, по которой плыли громадные экскурсионные корабли, под завязку набитые туристами. Толпа путешественников гудела. Приветливо махала руками. Щелкала фотовспышками со скоростью, близкой к стрельбе из автомата Калашникова. Мысли не хотели приходить к общему знаменателю.
Что же я в итоге имею? Да ничего я не имею… Поверить во внезапную похмельную амнезию я еще могу, но что делать со всем остальным? Кто мне написал это непонятное послание? Если даже предположить, что мой неизвестный вчерашний друг… который по-русски с трудом говорил.
Нет… Явный бред. Как он тогда накалякал? По кому мне не скучать? Зачем? Что мне хотели сказать?
В таком глубоком раздумье я незаметно прибыл к пункту назначения. Как выяснилось, раньше времени. По этой причине я сейчас стоял в толпе у закрытых дверей на подъемник. «Железная дама» была недоступна.
Народу собралось прилично — плюнуть некуда. Стрелка на часах легонько щелкнула и переместилась на половину десятого. Двери открылись. Основная человеческая масса потекла по лабиринту из легких ограждений прямиком к кассам. Оставшаяся же часть, в которой оказался и я, пошла напрямую к подъемникам, сжимая в руках заветный электронный билет.
Прозрачный лифт из закаленного стекла набился людьми и поехал вверх. С каждым метром я выхватывал из пространства все новые и новые горизонты Парижа. Чудесное Марсово поле с геометрически правильными прямоугольниками травяных газонов и кругами насаждений. Его разрезал напополам черный асфальт улицы Сент-Доминик. Люди казались не больше муравьев. Вдалеке за полем виднелось здание Военной школы и величественная угольно-черная глыба башни Монпарнас. Чуть левее сверкающий в солнечных лучах золотой купол Дома Инвалидов, затерянный в пестроте строений с замысловатыми формами стен и крыш. Неописуемая красотища!
